Пожиратель Ци 3 (СИ) - Петров Егор

Оттуда, перекрывая гул, доносился голос сказителя:

«…И воззрел Кер’О Мудрый, светоч Школы Белого Тигра, на орду поганую! Очи его, как звезды в ночи грозовой, узрели ложь и страх! Плечом к плечу с верными друзьями, поднял он клинок Правды! Взмахнул дланью — и пали демоны, как колосья пред серпом жнеца! Спас он Стену нерушимую, спас воинов отчаянных, свет надежды во тьму принес! Слава герою, Кер’О Мудрому, чья воля крепка, а клинок разит зло в самое сердце!»

Я снова застонал, но уже не от боли, чувствуя, как жар разливается по лицу.

— «Светоч»⁈ «Клинок Правды»⁈ — офигел я, по-другому и не скажешь. — Хаггард, это же… Что за пафосная хрень⁈ Я там чудом выжил! Они видели, как я… Кассиана…

— Ага, — усмехнулся Хаггард, с довольным видом наблюдая, как несколько солдат у палатки заслушались сказителем. — Видели крылья? Ну и что. Теперь это «плащ из чистой тьмы, сотканный для защиты света». Видели, как ты силу тянешь? «Дар Духа Озера, очищающий скверну». Запоминай, мелкий. Мои сказители уже в пяти городах поют, и с каждой песней ты всё благороднее и могущественнее. Людям подавай сказку с драконом и героем, а не полумертвого парня, который орет от боли, когда чихнуть хочет. Терпи славу. — Он ткнул пальцем прямо туда, где под рубахой были круги. — Это твоя новая, позолоченная броня. Лучше быть «Мудрым Кер’О», чем «демоном с Востока». Даже если от этой позолоты тебя тошнит.

— «Демоном с Востока»? — переспросил я, смущенный и словами сказителя, и напором друга, — это еще что?

— Умный учится у учителя, а мудрый учится у врага, — постучал пальцем Хаггард по виску, — люди Айрона разносят клевету и пытаются сеять раздор.

— Разве ты не ухудшаешь ситуацию, обеляя меня? Люди опять разделятся на два лагеря… — задумавшись, ответил я.

— Нет, не ухудшаю. От Стены лжецов Айрона прогоняют — все видели, что ты сделал, и как. Люди уже попрощались с жизнью, и хоть бы сам император демонов их спас — они бы поверили ему. Это не то же самое, как когда ты прогнал демонов без боя: тут все успели основательно пересраться, вот и ценят. — он довольно оскалился, — Калед отпустил половину солдат и всех ополченцев. Слова очевидцев только сильнее разжигают костер твоей славы. Ну и я начал продавать символику с твоим именем, люди расхватывают как горячие пирожки.

Видя немой вопрос на моем лице, он вынул из внутреннего кармана своего камзола нечто маленькое и блестящее. Это был значок — грубо вырезанная из светлого дерева стилизованная буква «К», обвитая черной лентой и покрытая лаком. Затем продолжил:

— Вот, смотри! «Знак Кер’О Мудрого». Защитника Стены. Символ надежды. Расходятся как… ну, как горячие пирожки, я уже говорил. По пять медяков штука. А еще вот что есть! — Он достал листок плотной бумаги. На нем корявый, но узнаваемый я(!) с расправленными темными крыльями-тенями парил над толпой демонов, пикируя в атаке. Подпись гласила: «Кер’О Мудрый низвергает зло». — Художник из ополчения нарисовал, парень талантливый. Пока только набросок, но я уже знаю, кто сможет такие чеканить!

Я смотрел на довольного Хаггарда и не знал, чего мне хочется больше: то ли зарядить себе ладонью по лицу, то ли задушить старого обалдуя в объятиях — для меня же старается. Видимо, его сильно задело, когда меня чуть ли не прогнали со Стены… Столько времени прошло, но его, похоже, еще не отпустило… Ну как ему помягче объяснить, что фан-клуб имени меня — это уже перебор?…

— Спасибо, дружище, — я приобнял его за плечо, — за все спасибо. Но, может, обойдемся без этого? — я мягко указал на рисунок.

— Людям нужна надежда! — упрямо помотал головой Хаггард, — ты может и не любишь славу, но так будет лучше и тебе, и другим!

Хаггард предложил продолжить беседу у него, и мы согласились. Бородач деловито вытащил еще три кувшина с лекарством и начал красочно расписывать, через что он прошел за эти три года и что у него творится сейчас. Чоулинь тоже рассказывал о своем: о школе и турнирах…

А я слушал и улыбался. Хорошо-то как… Даже все их подколки про мои изменения во внешности, и что я все равно «мелкий» и «лысый», были исключительно приятны. А из Хаггарда, когда закончился первый кувшин, словно стержень вытащили, который мешал ему дышать. Словно напряжение, сковывающее его долгие годы и заставляющее без остановки действовать, спадало.

— Хаггард… Может, все-таки не надо те картинки продавать? — предпринял я еще одну попытку, когда второй кувшин опустел.

— Тогда предложи замену, — заплетающимся языком ответил он.

— Ну, вот эту же букву «К», — я указал на деревяшку, — но пусть её на одежде вышивают, например, вот тут, — я указал на плечо.

Глядя на огонь в его глазах, мне захотелось прикусить себе язык. Кажется, я открыл ящик Пандоры. Теперь только один шанс — надо напоить его так, чтобы утром он об этом не вспомнил.

Третий кувшин опустел с подозрительной скоростью. Воздух в палатке Хаггарда стал густым от дыма его трубки и того самого «лекарства». Чоулинь мурлыкал что-то про «железную стойку, сокрушающую скалы», а крот у моих ног посапывал, как паровой котел. Причем я даже не помню, как он тут появился — был же в соседнем шатре?..

Хаггард рассказывал, как надувал спекулянтов и тратил целые состояния на нужды королевства. Посетовал на Трора и его методы, вспоминал, какие письма Хельде и Мико писал.

— … И потом она мне согласилась Вестру в помощь дать! Это же просто что-то с чем-то! Она все видит и все слышит, незаменимый человек! — он даже оглянулся на всякий случай, приглядываясь к теням.

Слушая его восторги, я расплывался от удовольствия. Лекарство и обстановка способствовали, так сказать… Тут наш неисправимый делец снова перескочил на тему продажи чеканных листов с моим изображением. Рисунок ополченца был вытащен, основательно разглажен и выставлен на наше обозрение, как древнее знамя.

Я рассматривал рисунок и прислушивался к ощущениям — может, немного ци использовать все же можно, чтобы спалить его к чертям?..

— А еще… — Хаггард всплеснул руками так, что аж пенсне свалилось на кончик носа — … нужны показательные выступления! Раз в месяц. Махать клинками, крылья поднимать, пускать искры из глаз… Ну, ты понял. Народ любит зрелища. Поднимет боевой дух! И продажи значков взлетят до небес!

Глава 74

Первым моим ощущением после пробуждения было: на мне что-то лежит. Очень горячее и тяжелое. Открыл один глаз. Передо мной, перекрывая все поле зрения, маячил оранжево-прозрачный Крот. Зверюга мирно посапывал, устроившись у меня на груди, и время от времени дергался всем телом, видимо, гоняя во сне демонов или, что вероятнее, особенно сочные корешки папоротника.

— Эй, дружище, — хрипло пробормотал я, пытаясь сдвинуть эту тепловую электростанцию. — Слезай.

Крот буркнул что-то невнятное, но сдвинулся, уютно свернувшись у моих ног. Голова гудела, как улей после вчерашнего «лекарства» Хаггарда, но я усмехнулся: полузабытое ощущение похмелья было почти милым и безобидным, поскольку та, другая — адская боль в энергоканалах — пока не давала о себе знать. Тело чувствовалось абсолютно здоровым, возможно, не без помощи крота. Я еще раз его погладил и по старой привычке зажег на руке огонек — каналы тут же пронзило приглушенной болью. Это было ничто по сравнению с состоянием пару дней назад — неприятно, но терпимо, как после очень хорошей тренировки. Тем не менее, думаю, пара дней покоя точно не повредит моей истерзанной энергосистеме.

Шатер Хаггарда нес на себе отметины нашего пира — пара дырок в потолке, пустые глиняные кувшины валялись в углу, Чоулинь храпел, свернувшись калачиком на походном коврике, и, похоже, совершенно счастливый. Сам же бородатый делец сидел за своим столом, одетый в новенький камзол (кажется, я понял, чем забит его пространственный браслет), с аккуратно заплетенной бородой и пенсне на носу. Он что-то быстро писал на свитке с сосредоточенным и деловым видом. В воздухе было разлито густое амбре табачного дыма и перегара от лекарства — хорошо хоть дырки в потолке проветривали. Может, мы для этого их и пробили? Что-то припоминаю, что Чоулиня запах табака довел, и он решил доработать конструкцию шатра…