Качаю головой и тру подбородок, отмечая, что надо бы привести уже порядком отросшую бороду в приличный вид.
— Ладно, идем. За чаем и расскажешь, что за безумный ветер принес тебя.
— Ну не меня, а нас, — задумчиво произносит Рина, идя за мной и врезаясь в мою спину, когда я резко останавливаюсь:
— Кого “вас”? Тут есть еще кто-то? — я внимательно осматриваю холл.
— Тут — нет, но завтра появится, — фыркает сестра. — Идем уже! Ты чай обещал!
На кухне Рина, используя свою магию, зажигает пару тусклых “светлячков”. Она человек из очень небогатой семьи, но, похоже, боги решили наградить их род за доброту сердец, потому что моей матери досталась сильная Искра. Благодаря этому отец и выбрал ее, несмотря на простое происхождение. Рине и ее матери Искры не досталось, но магия у них была.
В детстве мы много вместе хулиганили, а Рина все время пыталась доказать, что она сильнее меня… Ох, доставалось же нам иногда от отца!
— У тебя нет прислуги? — задумчиво спрашивает сестра, обхватывая тонкими пальцами чашку и осматриваясь на кухне.
— Почему? Есть, — сажусь напротив нее. — Кухарка и горничная приходят утром и уходят вечером. Так безопаснее, и, знаешь ли, я привык самостоятельно себя обслуживать.
Рина морщит свой вздернутый носик и поджимает губы.
— Как будто тебя кто-то заставлял, — обиженно говорит она.
Все еще обижается, что я пропал и не давал знать, что жив. Я тогда действительно полагал, что так лучше.
— Не переводи тему, я все еще жду объяснений, — даже хмурюсь, чтобы показать серьезность своих слов.
И она сдается. Ставит чашку на стол, складывает руки в замок и рассказывает:
— Его Величество поговорил с Тарденом…
Так. Уже тут я понимаю, почему она так оттягивала разговор. Мне это не понравится.
— И они решили, что я не справляюсь?
— Нет, — вот теперь она гневно сверкает своими глазами и готовится к ожесточенному спору, какие у нас были в детстве. — Они решили, что местная правящая верхушка может вывернуть любое происшествие в своих интересах просто потому, что тут не будет никого из наблюдателей с нашей стороны.
Логично, конечно. Но небезопасно. Кто еще приехал? Сам Тарден?
— Прислали тебя и?..
— Фридера, — заканчивает Рина. — Генерал-прокурора Сената.
— И троюродного брата Его Величества, — продолжаю я. — Интересный ход: покушение на него — это сразу объявление войны. Мэр оказывается в очень стесненном положении, а юлить станет сложнее. Ну а ты?
— А что я? Я и так несколько лет брата своего не видела, а его опять отослали непонятно куда! Буду я дома сидеть!
Годы идут, а ничего не меняется: из непоседливой, пробивной девчонки Рина превратилась в упорно идущую к своей цели молодую женщину. Ох, и проблем прибавится у ее будущего мужа.
— Хорошо. Где сейчас Фридер?
— На корабле. Нас закинули порталом: меня ближе к городу, чтобы я тебя нашла и предупредила, а его — на корабль недалеко от побережья, потому что плыть в нынешних условиях — безумие. Завтра он причалит и официально сойдет на берег Хельфьорда… с моей иллюзией.
Лично мне эта идея не очень нравится, но что сделано, то сделано.
— Надо найти Марику, она поможет тебе устроиться на ночь, — поднимаюсь я со скамейки.
— А Марика — это…
— Это Марика, — я убедительно показываю, что не готов обсуждать этот момент. — Но я думаю, что вы подружитесь.
… И вместе устроите мне дополнительную головную боль. Но для них обеих я готов потерпеть.
Марика врывается в мою комнату маленьким, но очень грозным вихрем как раз в тот момент, когда я пытаюсь понять, действительно ли подсвечник замедляет горение свечи. То, что он направлен на угнетение дракона, я уже понял, чисто логически из всего того, что знаю.
Девчонка грозно так, воинственно пытается меня убедить, что подсвечник — это зло, а сама незаметно (наверное, она в этом уверена) перемещается к артефакту. А чувства такие яркие, такие чистые, такие сочные…
В чем я точно уже уверен, так это в том, что рядом с ней мой Дар действительно оживает.
Не планирую, но так выходит, что усаживаю ее к себе на колени и… пропадаю. В ее аромате, в сбитом дыхании, в бархате прикосновений кожи.
— А что будет, если я скажу, что этот подсвечник для меня абсолютно безопасен? Как и ты. Потому что у меня… нет дракона.
Зачем я это сказал? Что, если она захочет этим воспользоваться?
Она замирает, напрягается, нервно облизывает губы.
— Роувард, — Марика, кажется, задерживает дыхание. — Понятия не имею, что ты задумал. Но… ты должен поговорить с Руди. Я постаралась все ему объяснить. Тебе не могу.
Длинный громкий ее выдох и судорожный вдох, когда мои губы касаются шеи Марики.
Сжимаю ее ещё крепче в своих руках. Я чувствую только беспокойство, ни сожаления, ни разочарования — ничего, что могло бы говорить о ее недобрых намерениях. В груди становится теплее, по венам растекается радость.
Кладу ладонь на щеку Марики и чувствую, что она горячая. Смущена и возбуждена. И это почти выбивает из моей головы все серьезные мысли, пуская фантазию по одному пути, а желания…
— Он мне все рассказал, Марика, — говорю я. — Только вот… Ты мне ничего не хочешь рассказать о себе?
Девушка испуганно распахивает глаза, замирает, как кролик, глядящий в глаза своей смерти. Мне не нравится привкус страха, раздражает, что Марика боится меня. Но я знаю, что она боится и за меня. Что перевесит?
Я давно хотел задать этот вопрос. Но не был уверен, что она готова ответить.
— Я… Я не менталист, — выдыхает чуть слышно она. — Но я могу разговаривать с Руди. Понятия не имею почему. И я совсем не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
Она поворачивается к подсвечнику, как бы намекая. Если я правильно понял совенка, напрямую она сказать ничего не может. Но и намекает Марика прекрасно. Хотя чувствую, что она по-прежнему недоговаривает.
— Пойдем ко мне? — внезапно предлагает девушка.
Чувствую, как мои брови поднимаются все выше, а губы растягиваются в хитрой улыбке. Зато в остальном теле бушует вовсе не удивление — предвкушение, скорее, жажда.
— Я не... О том!
Бездна, даже в полумраке я вижу, как полыхают ее щеки.
— От “того” я бы не отказался, — честно признаюсь я, но встаю, не выпуская Марику из рук.
— Там безопаснее...
Тушу свечу мимоходом и перехожу в ее комнату, ступая как можно тише, потому что знаю, что Рина в соседней комнате.
Когда я укладываю Марику на ее кровать, она испытывает просто взрывающий меня коктейль из смущения, желания, волнения… Присаживаюсь на край ее кровати и, склонившись, целую.
Губы, щеки, веки, лоб, шею… Нежно, страстно, едва сдерживаясь. Тихий стон, сорвавшийся с губ Марики, почти что убивает мое самообладание. Если бы не скрип половиц и тихие шаги проснувшейся Рины, я бы не остановился. А Марика не остановила бы. И это заставляет кровь бурлить так, словно Ригель рядом.
— Обычно Рина не ходит по ночам, — шепчу я в шею девушки.
— Обычно ей не приходится, наверное, спать в чужих домах, — отвечает она.
Я укладываюсь на бок и прижимаю Марику к своей груди, натягивая на нас одеяло.
— Спи, — говорю ей на ухо я. — Завтра нас ждет непростой день.
— Хорошо, — она не спорит, словно вот-вот уже заснет.
И сам я тоже чувствую, как уплывает мое сознание. Только где-то далеко, в темноте, словно среди тумана, я едва различаю слова:
— Что будет, если я скажу, что я не Марика?
Глава 49
Мои слова остаются без ответа: Роувард лишь спокойно улыбается во сне и сильнее прижимает меня к себе. Я засыпаю под уверенное биение его сердца, а утром просыпаюсь… в пустой кровати. Можно даже подумать, что мне это все приснилось, но подушка пропахла ароматом дракона: терпкостью дубовой коры и бодрящей остринкой перца.
— Марика, — раздается громкий шепот от двери. — Ты уже проснулась?
