Бремя власти II (СИ) - Ладыгин Иван

И вот, посреди этого веселья, когда я уже готов был треснуть кого-нибудь из светских болтунов по голове бутылкой шампанского, из глубины леса донеслось НЕЧТО.

— Р-Р-Р-Р-О-О-А-А-А-Р-Р-Р!!!

Это был не просто рев. Это был громовой удар, сотрясший землю. Воздух сгустился, наполнившись монструозной, древней силой. Аурой чистого, дикого гнева и безумной яростной воли. Ветви вековых деревьев согнулись, как тростинки. Бокалы на столах задребезжали. Музыка смолкла. Веселье превратилось в ледяной ужас. Даже самые бравые гвардейцы побледнели.

— Это… это же он! — закричал кто-то из охотников. — Зверобог! Видно, он почуял кровь Снежного Странника и отправился на охоту! Его Величество опередили…

— Император Николай! Надо немедленно уезжать! — завопил Рыльский, выхватывая из-за пояса пистолет. — Нужно передислоцироваться! Сейчас же!

Началась паника. Крики, толкотня. Ольга Павловна что-то приказывала. И в этот момент Анна… Она сорвалась.

Я увидел, как ее лицо исказилось каким-то странным, диким облегчением. Как будто этот нечеловеческий рев был ответом на все ее мучения. Она рванула вперед, к коновязи, где стояли оседланные лошади. Одним ловким движением она вскочила на первого попавшегося вороного жеребца — того, что был крупнее и выглядел норовистее.

— Анна! Стой! — заорала Ольга Павловна, но было поздно.

Анна вонзила шпоры в бока коня. Жеребец взвился на дыбы и рванул вперед, прямо в темную пасть леса. В ее глазах, мелькнувших в последний момент перед тем, как она скрылась в зелени, я прочитал отчаянное желание… покончить со всем этим… Убежать. Погибнуть.

Проклятия, достойные матроса, понеслись у меня в голове. Все планы, все предосторожности полетели к черту! Эта дура… эта прекрасная, несчастная, истеричная дура…

— Коня! — срываясь с места, заорал я самым что ни на есть императорским басом, на какой был способен. — Коня мне! Сейчас же!

Понятное дело, мою просьбу проигнорировали: никто не желал рисковать единственным императором… И тогда я сам рванул к коновязи. Меня попытались остановить, но я, изображая неповоротливого медведя, ловко вырвался из хватки гвардейцев и вскочил на первого попавшегося гнедого скакуна. Пустив лошадь в галоп, я ощутил свист ветра в ушах.

Ольга Павловна кричала что-то мне в спину. Рыльский метался. Орловская в красном платье рванула к другим лошадям. Пресса орала и щелкала затворами. Весь лагерь, как потревоженный муравейник, бросился к коням и заранее припаркованным паромобилям.

Я еще раз вонзил шпоры в бока гнедого. Конь рвал удила и мчался только вперед, унося меня в зеленый, жутко ревущий мрак Царского Леса, вслед за безумной невестой и навстречу разъяренному зверобогу. И покушению…

«Интересная охота», — подумал я, выходя на лесную тропу.

Глава 19

«Бог держится за сильных».

Джузеппе Мадзини

Конь подо мной рвал легкие, выдыхая клубы пара. Ветви хлестали по лицу, оставляя царапины, но я гнал его вперед, в зеленый, ревущий ад Царского Леса. Где-то впереди мчалась Анна — безумная, отчаявшаяся, решившая свести счеты с жизнью под копытами Зверобога или на его клыках. Ее вороной мелькнул между стволами.

— Анна! Стой! — заорал я, вкладывая в крик все силы легких Николая. — Остановись! Давай назад!

Она оглянулась. Ее красивое лицо было искажено странной гримасой ужаса и одновременно — освобождением от незримых оков. Она мелькала в просвете зелени. Но я смог разглядеть в ее синих бездонных глазах смирение со своей судьбой. Паршивое пораженческое чувство!

Стоило мне об этом подумать, как девушка лишь сильнее вогнала шпоры в бока коня. Но я был ближе, сильнее, отчаяннее. Мой гнедой догнал ее вороного на узкой тропе.

— Аннушка! Ради Бога! — я попытался перехватить поводья ее коня, изображая панику. — Это же верная смерть! Вернись! Там лагерь! Там безопасно! Подумай о матери!

В этот миг из чащи, с треском ломая кусты, вынеслась третья лошадь. На ней восседала Орловская. В своем алом платье, с развевающимися золотистыми прядями, выбившимися из-под шляпки, она выглядела нелепо и смертельно опасно одновременно. Лицо ее было бледно, но решительно.

— Ваше Величество! Анна Александровна! — ее голос, привыкший командовать в бою, резанул воздух, заглушая лесной гул. — Немедленно возвращайтесь в лагерь! Там впереди верная гибель!

Анна, казалось, не слышала. Ее глаза сузились, губы шевельнулись в беззвучном заклинании. Из ее протянутой руки вырвался сгусток инея, шипящий и острый как бритва, — прямо в меня! А второй метнулся в сторону Орловской!

Ну что ж… Я едва заметным движением руки, спрятанным за гривой коня, погасил ледяной сгусток перед собой. Он рассыпался безвредным снежком. Орловская же, среагировав молниеносно, швырнула перед собой ледяной щит-веер. Осколки инея звякнули о лед и упали на землю.

Ярость вспыхнула в глазах Валерии ярче ее платья.

— ДЕРЗКАЯ ДЕВЧОНКА! — заревела она, уже не сдерживаясь. — У МЕНЯ ПРИКАЗ! СПАСТИ ИМПЕРАТОРА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ! А БЕЗ ТЕБЯ ОН СО МНОЙ НЕ ПОЙДЕТ!

И прежде чем я успел что-то крикнуть или Анна — ответить, Валерия выхватила из складок платья маленький, но смертоносный револьвер. Она нажала на курок. Грянул короткий, но звонкий выстрел. Пуля со свистом прошила шею вороного коня Анны.

Животное взвыло от боли, его ноги подломились, и оно мордой рухнуло вниз, сбивая себя седока. Анна с криком полетела вперед, неудачно выставив руку. Хруст кости прозвучал громче, чем рев монстра вдали. Она упала на мягкий мох, но тут же вскрикнула от острой боли, схватившись за неестественно вывернутую правую руку.

Я был в шоке. Решимость Орловской переходила все границы. И… черт возьми, вызывала у меня дикое уважение. Хваленный выбор меньшего зла в действии! Жестко. Эффективно. И без сантиментов.

Я спрыгнул с коня и подбежал к Анне, продолжая корчить испуганную рожицу Николая:

— Аннушка! Родная! Боже мой, ты не ушиблась? Что на тебя нашло⁈ — Я протянул ей руку. — Давай скорее! Садись ко мне! Надо убираться отсюда!

Анна отшатнулась от меня, как от гадюки. Слезы боли и ярости катились по ее грязным щекам.

— Не тро-о-огай меня, идиот! — выкрикнула она, срываясь на визг. — Эта… ЭТА СУКА! — она ткнула здоровой рукой в Орловскую, — … сломала мне руку! Убила коня! Оставьте меня все! Дайте мне спокойно умереть! Дайте мне хоть что-то самой определить в своей жизни! Мне уже плевать на всё! ИДИТЕ К ЧЕРТУ!

Орловская к этому моменту уже спешилась. Она подошла к рыдающей Анне, ее лицо было каменным. Я видел, как в ее глазах боролись долг, раздражение и что-то еще… Но долг победил.

— Извините, Ваше будущее Высочество, — холодно произнесла Валерия. — Но у меня приказ. Спасти Императора любой ценой. А без вас он и шагу не ступит…

И с этими словами охотница нанесла Анне короткий, точный удар кулаком в висок. Будущая императрица обмякла и затихла.

Я уставился на Орловскую ошарашенными глазами императора-дурачка. Боже, я конечно знал, что у нее крутой нрав… Но настолько⁈ Врезать будущей царице…

Валерия поймала мой взгляд. Ее щеки мгновенно вспыхнули ярким румянцем. Она отвела глаза, забормотала, запинаясь:

— П-приказ… Ваше Величество… Приказ есть приказ… Я…

— Молодец, я тебя не виню! У тебя не было выбора. Я никому не скажу об этом. — перебил я ее, стараясь звучать как можно глупее, но властно указывая на ее коня. — Теперь возьми Анну и скачите обратно в лагерь. Я последую за вами.

Орловская мгновенно пришла в себя, ее лицо снова стало профессионально-холодным.

— Нет, Ваше Величество! Вы поскачите впереди! Ваша жизнь ценнее! А я прикрою…

Я посмотрел на нее уже не как дурак, а как Император. Взгляд был ледяным, властным, не терпящим никаких возражений. Я повторил ее же слова, чуть растягивая слоги:

— При-ка-з… есть приказ, охотница. Берешь Анну. Садишься. И скачешь во весь опор! Я — за вами.