Трофей темного короля (СИ) - Эшли Ирен

Но внутри зияла пустота.

Губы Северина были горячими, язык настойчивым, но мое тело оставалось немым, неподвижным. В сознании всплывали другие воспоминания, обжигающе болезненные, терзающие сердце. О том, как Аристид любил… нет, не любил, а брал меня. С грубостью, с первобытной страстью. Яростно, до потери сознания. Память жгла, терзала, не давала покоя.

Я хотела Северина, хотела забыться в его объятиях, но тело помнило другого, жаждало другого…

Северин тем временем становился смелее. В мгновении ока подхватил меня на руки, прижал к холодной стене. Платье взметнулось вверх, и горячие мужские бедра твердо прижались к моим. Мир сузился до этого обжигающего прикосновения. Жарко, требовательно, и тогда я сказала:

— Нет!

Отрицание сорвалось с губ, как крик отчаяния.

Я не могла. Не сейчас. Не сегодня.

В глазах Северина промелькнуло разочарование, но и понимание. Он опустил меня на землю, отступил на шаг, давая такое необходимое пространство.

Как объяснить происходящее в душе?

Как рассказать о том, что он никогда не поймет?

Я просто молчала, опустив взор, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Северин молчал тоже. Я знала, что он зол, обижен, но ничего не могла с собой поделать. Просто не могла. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь, когда боль утихнет, когда смогу забыть Аристида, смогу полюбить Северина. Но пока…

— Всё хорошо, Эмили, — тихо произнес Северин, — отдыхай, — поцеловав в щеку, он стремительно вышел из комнаты.

..Ледяная стена обжигала спину, предательски контрастируя с жаром, охватившим тело. Аристид прижал меня к ней так плотно, что, казалось, кости вот-вот хрустнут, но я не чувствовала боли. Только нарастающее, всепоглощающее, безумное желание.

Грубыми, сильными руками алэр скользнул под подол моего платья, приподнял непослушную ткань вверх, к талии. Дыхание перехватило, я запрокинула голову. Сознание затуманивалось, уступая место первобытным инстинктам… Знобило. От холода, от страха, от предвкушения.

Его глаза. Они горели алым пламенем. Ад и рай, страдание и экстаз, одержимость и безумная любовь. Моя личная бездомная пропасть, в которой хотелось исчезнуть навсегда. Каждое прикосновение, каждый вздох, каждый стон — все было на грани безумия.

Он поцеловал меня, выпивая всю нежность, всю любовь, что таилась во мне. Я отвечала с такой же яростью, с такой же потребностью быть ближе, слиться воедино. Разум мерк. Под закрытыми веками плясали искры, в ушах звенело. Его губы оставляли на коже горячие следы, словно клеймо, подтверждающее мою принадлежность ему. И я принадлежала. Целиком и полностью. Без остатка.

На коже ёрума выступили проклятые письмена… Они пульсировали под моими ладонями, напоминая о его темной сути. Черные, вытатуированные огнем.

— Аристид…

Игра на грани, танец со смертью, полет в бездну.

Он грубо вошел в мое тело. Безумно. Отчаянно.

Задвигался. Резко. Быстро. Пуская по коже разряды молнии. Письмена вспыхивали и потухали, вспыхивали и потухали, вспыхивали…

Алэр был груб, да, но в этой грубости была своя правда, своя откровенность.

Я чувствовала его кожей, каждой нервной клеткой. Дышала им, жила, существовала только в нем. И в этот момент я понимала, что готова отдать ему все. Все, что у меня есть. Все, что у меня когда-либо будет. Потому что без него я — ничто. Просто тень. Пустое место. А с ним… С ним я — вселенная. Бесконечная, необъятная, полная любви и страсти. И я готова сгореть в этом пламени дотла. Лишь бы быть с ним. Лишь бы чувствовать его. Лишь бы любить его. Вечно.

Услышьте, древние предки Эдильборга…

— Аристид! — я резко села в кровати, тяжело дыша.

За окном поднимался рассвет…

Это был сон. Лишь сон.

Жестокий, прекрасный, невыносимый сон.

— Просто сон, — процедила я, улыбнулась, а после… захотела разрыдаться от подступившего болезненного ощущения утраты, словно у меня отняли что-то жизненно важное. Чувства к Аристиду никуда не делись, а лишь затаились в глубине души, ожидая своего часа. Теперь я точно это понимала.

* * *

— Доброе утро, госпожа!

— Доброе утро, госпожа!

В покои пожаловали Лиана и Тая, чуть помедлив на пороге, выясняя, кто из их войдет первой. Устав наблюдать за толканием служанок, первой я пригласила войти Таю, не потому, что выделила её «любимицей», а потому, что заметила в её руках сундук.

Гордо вздернув подбородком, Тая повыше подняла тот самый сундук и подошла ко мне. Хмыкнув, за ней поспешила Лиана.

— Подарок правителя, — объявили девушки в один голос и опустили подарок на пол.

Я раскрыла. Внутри находились удивительной красоты платье, туфли и украшения — серьги, ожерелье, браслет и маска. Служанки напряглись, всматриваясь в мое лицо. Ожидали реакции. Стало неловко, поэтому я изобразила неописуемый восторг.

— А в честь чего?!

Навряд ли за мой отказ вчера…

— Так бал завтра, — ответила Тая.

— Завтра?! Серьезно?

Служанки синхронно закивали.

— Его величество с утра отдал приказ готовиться, — с чувством дела заявила Лиана.

— Что ж, хорошо.

Сегодняшней ночью Северин не пришел.

* * *

Северин выбрал для меня изумительно красивое платье амарантового цвета, с высоким разрезом и россыпью драгоценных камней. Оно идеально подчеркивало линию талии, ложилось по фигуре, как вторая кожа. Волосы были собраны в высокую, замысловатую прическу, а лицо скрывала изящная маска в тон наряду.

Дыхание перехватило, когда я ступила на балкон бального зала, залитого мягким светом сотен свечей, где меня ждал Северин. Высокий, уверенный в себе, в безупречно сидящем черном мундире с серебряной отделкой. Красивый до невозможности.

Он повернулся, когда я приблизилась. Взял мою руку, поднес к губам, нежно коснулся пальцев губами — и посмотрел так, что у меня вспыхнули щеки.

Затем подвел меня к краю балкона, и, едва я увидела толпу внизу, дыхание сбилось от волнения. Сотни гостей, все в масках, наблюдали за нами. Я чувствовала их взгляды — пристальные, любопытные, полные ожидания.

И тогда Северин заговорил. Голос звучал ровно, твёрдо, заполняя собой пространство:

— Сегодня возвращена та, без кого для меня не существовало ни покоя, ни смысла… Эмили Марре, дочь правителя Ладэтхейма! Моя невеста. И будущая жена. Она вырвана из лап чудовищ, из самой глуши мертвых земель! Вновь стоит рядом со мной — живая, сильная, невредимая телом, пусть и измученная сердцем. Я клянусь всем, что никогда больше ни одно чудовище проклятых краев не поднимется в наш мир. Скоро они будут стерты с лица земли!

Толпа взорвалась радостным ликованием. Пронеслись звуки барабанов и фанфар, восторженные крики смешались с аплодисментами, и всё это поднялось к балкону волной оглушительного восторга.

Северин улыбнулся, сжал мою руку крепче и повел по широкой мраморной лестнице вниз, в зал, где нас уже ждали.

Музыка зазвучала вальсом, и, не отпуская, Северин меня закружил. Я танцевала, улыбаясь, позволяя себе поверить, что могу отпустить прошлое ради нового будущего. Смех сам слетал с губ, движения становились легче, и я просто… позволила себе быть.

Постепенно присоединились другие пары. Зал наполнился движением, музыкой, смехом, вихрем красок. А потом — произошел обмен партнерами, обычная формальность, часть танца.

И вдруг я влетела в объятия незнакомца.

Высокого, статного, с черными как смоль волосами, в маске. И глаза… Алые, горящие адским пламенем глаза. Сердце сжалось в ледяной комок. Я знала. Знала безошибочно. Это был он.

Аристид.

Тот, от которого я сбежала. Тот, в которого болезненно, мучительно влюблена. Тот, кто снится мне по ночам.

Я не верила. Нет, это не может быть правдой. Игра воспаленного воображения, жестокая шутка, подстроенная измученной душой — всё что угодно, но не правда.

Незнакомец обхватил мою талию — по телу пробежала дрожь. Я замерла, не в силах пошевелиться, словно парализованная. Потерянная и вновь обретенная. Прикованная к этому мужчине невидимыми цепями, выкованными из моей собственной, болезненной любви.