- Я про другую близость, миледи. Душевную. А входить к вам в спальню я буду исключительно ради будущих наследников:
- Понятно, все предельно ясно.
Всё, что мне сейчас нужно — это веер и кресло-качалка, чтобы окончательно выглядеть леди, которая услышала возмутительные новости и требует срочно принести нюхательные соли.
Райнар не меняется в лице. Вообще.
Вот просто никак.
— Отлично, что мы поняли друг друга, — холодно подытоживает он, и этот тон…этот тон.
Я на него внимательно смотрю.
Нет, ну это уникальное явление природы. Вечный айсберг Он что, рождается каждое утро из снежной лавины, питается критикой и дышит чистым раздражением?
Я не выдерживаю.
— Скажите, а у вас всегда такое лицо, или только в особо торжественных случаях?
И вот тут я вижу, как он едва заметно щурится.
Не знаю, чем он там дышит, но похоже, воздух вокруг нас стал на пару градусов холоднее.
Герцог на долю секунды сжимает челюсть.
Настолько быстро, что обычный человек и не заметил бы. Но я-то заметила.
О, невероятно. Я заставила Его Ледяное Высочество испытать эмоцию.
Конечно, не ту, что можно записать в список приятных, скорее что-то между "мне нужно больше терпения" и "этой женщине срочно требуется катапульт".
— Если вам кажется, что этот брак даёт вам право вести себя дерзко... — начинает он таким тоном, будто читает мне приговор.
— Я просто пытаюсь оживить беседу, — сладко улыбаюсь, так невинно, что даже святой бы заподозрил неладное.
Райнар не оценивает.
Вообще.
— Не стоит.
Это не угроза, нет. Это констатация факта.
3.
Мол, "ваши попытки бессмысленны, девушка, сопротивление бесполезно, сдавайтесь немедленно".
— О, я уже чувствую тепло вашей заботы, — выдыхаю так многозначительно, что в радиусе пяти метров, кажется, падает температура.
И вот теперь я понимаю, что совершаю научное открытие.
Возможно, это первый случай в истории, когда человек может испепелить взглядом без единого магического дара.
Герцог Райнар, новый эталон антимагии, созданный исключительно для того, чтобы замораживать энтузиазм окружающих одним движением брови.
Но, увы, я не окружающие.
И, похоже, ему придётся с этим смириться.
Где-то за нами наблюдает король.
И явно не в восторге. Он помнит, что я плюнула ему на парик. Кстати, он выглядит примерзко в отличии от его младшего брата. На сколько он там старше? Лет на двадцать? Интересно под париком лысина?
Вечеринка продолжается — бокалы звенят, дамы жеманно смеются за веерами мужчины делают вид, что им тут не скучно. Всё чинно, благородно, и только одно присутствие в этом зале грозит обрушить температуру до состояния ледника.
Я спиной чувствую тяжёлый, недовольный взгляд.
И один особенно недовольный.
Так, будто одной моей выходкой я лично поколебала основы монархии, бросила вызов стабильности государства и ещё, возможно, неправильно держу бокал с вином.
Я медленно поворачиваю голову, как человек, который знает: сейчас его будет ждать что-то очень неприятное, но игнорировать уже нельзя.
И. о да….
Его Величество сидит на возвышении, окружённый свитой, но смотрит только на меня.
Точнее, сверлит меня ледяным взглядом, в котором читается ровно два желания.
1. Отправить меня куда-нибудь подальше.
2. Если первый пункт провалится — лично проследить, чтобы мой брак был самой несчастной сделкой века.
Мне что-то подсказывает, что он не в восторге от моего существования.
Но, признаться, я тоже не в восторге от того, что меня тут продают, как породистую лошадь, поэтому счёт по раздражению пока ничейный.
Я мысленно записываю нашего короля в личные фанаты и возвращаюсь к Райнару, который всё так же стоит рядом, высокий, мрачный, холодный, как статуя, выточенная из раздражения.
И тут подходит человек.
Точнее, приближённый короля — сухощавый мужчина в тёмно-синем камзоле с гербовыми застёжками, который явно намерен испортить мне вечер.
— Его Величество обеспокоен вашим поведением, леди Вайнерис.
Я поднимаю бровь
— Каким именно?
— Вашей... дерзостью. — Посланник запинается на слове, но выговаривает, потому что приказ есть приказ. — Если вы не прекратите, король будет вынужден рассмотреть возможность расторжения брачного соглашения.
Пауза.
Прекрасная, великолепная пауза.
Я медленно моргаю, словно обдумываю катастрофические последствия своих действий.
А потом широко улыбаюсь.
— И это угроза?
Райнар вздыхает так, будто вселенная окончательно разочаровала его.
Я смеюсь.
О, мой будущий муж ещё не знает, с кем связался.
4.
Свадьба. Великий день, трогательное событие, слёзы радости, любовь, голуби, цветы... Ой, нет, это явно не про мой случай.
Моя свадьба — это торжественная формальность, тщательно завёрнутая в позолоченную упаковку традиций. Это не праздник, а спектакль, в котором я исполняю главную роль без сценария, без репетиций и, главное, без права отказаться.
Зал наполнен густым, почти осязаемым молчанием, натянутым, как струна.
Присутствующие наблюдают за церемонией с тем же выражением, с каким смотрят на медленный пожар — с интересом, но без желания вмешиваться. Взгляды скользят по мне и моему жениху, оценивающе, с тонкой ноткой пренебрежения. Они уже сделали выводы.
А вот и мой жених…
Райнар стоит рядом, высокий, статный, безупречно одетый — и абсолютно ледяной. Он даже не делает вид, что этот брак имеет для него хоть какое-то значение. Не смотрит на меня, не говорит ничего лишнего, не даёт ни единого намёка на то, что его хоть немного заботит, что мы связываем жизни.
Осторожно скосив глаза, я его изучаю. Без особой надежды, но с научным интересом.
Особь мужского пола, примерно 30 лет (да меня не просветили сколько ему стукнуло...Боже...сколько б не стукнуло я намного старше...), порода — герцогская, повадки — хищные, эмоции — отсутствуют.
Его поза — образец аристократического самоконтроля. Спина прямая, плечи напряжены в какой-то военной, выученной до автоматизма стойке. В профиль он смотрится так, будто его вырезали из мрамора самым капризным скульптором идеальные скулы, аристократически сжатые губы, холодные стальные глаза, в которых ровно ничего.
Абсолютно ничего.
Потрясающе. Свадьба, называется.
Что ж... я тоже не собираюсь притворяться влюблённой.
Ну что ж. Клятвы сказаны. Кольцо надето. Поцелуй? Нет, конечно, не смешите меня Райнар даже не сделал попытки приблизиться, а я уж точно не собиралась становиться первой женой в истории, которая сама лезет за поцелуем к мужу, смотрящему на неё так, будто он только что подписал смертный приговор. Да и зачем? Достаточно было видеть выражения лиц гостей, чтобы понять — наша свадьба была не о любви, не о нежности, не о двух сердцах, соединённых судьбой.
Нет, это было холодное, выверенное, тщательно рассчитанное политическое действо. Обычная сделка. Просто в более дорогой упаковке.
Когда всё заканчивается, и я остаюсь официально связанной узами этого союза, мне не нужно обладать талантом прорицания, чтобы понять: вся эта история гораздо глубже, чем просто политический брак. Король не просто женил своего брата. Вопрос только в одном — для чего? Это мне еще предстоит узнать и вряд ли дядя меня просветит.
Я ловлю взгляд короля — оценивающий, чуть напряжённый, но без намёка на сомнение. Он добился своего, связал Райнара этим браком, сделал меня частью своей шахматной доски. И всё же... Мне кажется или в глубине его глаз мелькнуло что-то похожее на скрытую угрозу?
Король отводит взгляд первым, возвращаясь к светской беседе, а я вдруг понимаю: в этом королевстве есть куда более личные игры, чем моя свадьба.
