Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 8 (СИ) - Афанасьев Семён

— Принцесса же! — китаец неподдельно изумляется. — Вы же сами только что сказали!

— Да я не в курсе всех её предвыборных поползновений, если честно, — тру затылок. — Хотел убедиться.

Я действительно не ожидал, что Акисино дойдёт до такого, а у бывших коллег из МО руки оказались бы коротковаты — их ресурсы я знаю.

Хотя они б и старались.

— Напрасно. У вас, в отличие от нас, многопартийность — есть смысл отслеживать разные векторы.

— Она всё равно не выиграет. Ни этих выборов, ни каких-либо ещё. Мониторинг заведомых неудачников я не веду. Странно, что ваши её всерьёз восприняли, особенно то бюро, о котором вы упомянули — там по идее должны сидеть серьёзные люди. Умеющие просчитывать вероятности.

— Ваше мнение, что она не выиграет, только ваше и есть. Другие полагают иначе.

— Кстати! А каким местом она — и ваша внутренняя разведка? Цинично говоря, ею же должна заниматься внешняя, нет?

— По данным моих источников, то был «инициативный контакт».

— Она сама вышла на ваших? — мозаика наконец складывается. — А новая структура не стала отмахиваться, хотя оно и не по подведомственности?

— Да.

— Почему? Пахнет дилетантством — таможенник не должен тушить пожары, а пожарник — ловить контрабандистов.

— Пытаются набирать вес и очки любым способом. Вы даже представить не можете, как изнутри выглядит конкуренция не то что за благосклонность, а лишь за тень сиюминутного внимания Председателя.

— Ну почему, представить могу. Эти процессы вполне укладываются в хрестоматию по истории другой страны и другого времени, которые я неплохо знаю.

— Вот и ответ.

— Я понял. Ещё раз спасибо. Что мне в связи со всем этим следует учесть, когда буду встречать Вана возле тюрьмы?

— Там — ничего, — друг отца Моэко качает головой. — Скорее всего, в Пекине вам напрягаться не придётся.

— А где придётся? Наш с вами общий знакомый японец говорил, что паспорт для выезда за рубеж Ван получит в день освобождения. И мы сразу сможем улететь.

— Проблема не в паспорте, — китаец достаёт смартфон и выводит на экран правительственное приложение. — Документ готов, ждёт выдачи и действительно будет отдан завтра — я об этом позаботился.

— Вот теперь я напрягся, — сообщаю честно. — Где же начнутся подвохи?

— Думаю, в Гонконге могут.

Удивления даже изображать не приходится:

— А что мы с ним там потеряем⁈ Встречаю его на улице, беру в охапку — и в аэропорт Пекина. Ближайший рейс — в любой японский город, какой будет. Разве что чаю в зале вылетов попьём перед взлетом. Если успеем.

— Если у вас получится убедить его так поступить — я обеими руками за, — хань сверлит взглядом мою переносицу с короткой дистанции. — Но я заходил к нему в тюрьме три дня назад, у него другие планы.

— В его положении самый лучший план я только что озвучил.

— Повторюсь, буду только рад, если он поедет после паспортного стола с вами в любой из двух пекинских аэропортов! Лично у меня на него повлиять не вышло.

— Он же сидит в вашей тюрьме? В безопасности? — уточняю. — Не в министерстве юстиции? Вы потому и смогли с ним без проблем встретиться, да?

— Да.

— Почему Гонконг?

— Сестра его отца, родная тётка. Восемьдесят три года, уже с трудом себя обслуживает. Последний оставшийся в живых родственник.

— Жена, дети?

— Их он больше не учитывает в планах — они разорвали отношения по собственной инициативе после приговора суда ему.

— Понятно. Почему для экзерсисов вашего бюро выбран именно Гонконг? Я правильно прочитал у вас между строк?

— Бюро стремится к стопроцентной эффективности, но при этом вынуждено больше оглядываться на формальные правила. В отличие от нас. В особой зоне Гонконга — свой правовой режим, для них меньше геморроя теоретически.

— Они хуже владеют оперативной обстановкой, потому что новички? В силу молодого возраста структуры не успели обзавестись точками опоры?

— Да. Хотя я бы сказал, речь даже не о точках опоры, а о принципиальной инфраструктуре — применительно к засекреченной спецслужбе. Вы правы по сути.

— Спасибо большое за то, что выделили время и нашли возможность встретить. — Я искренен, это должно чувствоваться.

— Я вряд ли чем-то смогу вам помочь в Столице Маджонга¹. Встретился, кроме прочего, чтобы честно на старте предупредить — именно моя юрисдикция там ограничена. В отличие от бюро.

— Принял. Спасибо ещё раз. Смешно, конечно, но именно мне там как бы не комфортнее, чем тут — в отличие от вас.

— Знакомые места? — хмуро иронизирует китаец. — Эйфория прошлых подвигов?

— Да какая эйфория в нашем возрасте.

— Вы здорово моложе.

— Тот город хорошо знаю, от людей там внешне отличаюсь меньше. Тот же английский распространён больше, менталитет ближе к моему, — развожу руками. — Плавать люблю, акваторию залива помню, опыт есть.

Не сговариваясь, синхронно взрываемся хохотом.

— Я не думаю, что всё начнётся в Пекине, но, пожалуйста, помните, что я сказал насчёт прохода границы. — Хань кивает в сторону коридора.

— Помню и выполню. В автоматические сканеры паспортами не лезем, идём через живых сотрудников.

— Удачи. Запасная связь на всякий случай, — он протягивает клочок бумаги с рядом цифр.

Контакт начинается государственным телефонным кодом Вьетнама.

— Запомнил.

Глава 16

Из второго туалета неожиданно раздалось мужское ржание на два голоса, так громко, что чуть стены не вздрогнули. Ута подпрыгнула перед зеркалом — за спиной смешно слетал вверх-вниз рюкзак:

— Интересно, с кем это веселится Такидзиро-кун, — задумчиво вздохнула она.

Никаких опасений топ-менеджер не испытывала, только любопытство. Данная поездка в её представлении являлась исключительно развлекательным аттракционом, что бы спутник себе ни думал о своих высосанных из пальца рисках. Не существующих в реальности.

Ута подмигнула отражению, придирчиво анализируя образ: не дёшево, не избито.

Премиальные кеды Balenciaga, за которые зацепился в Ханэда Решетников — семь сотен в пересчёте на доллары. Чиносы от Dockers в топовом исполнении — почти триста. Что в токийском аэропорту не прозвучало, так это солнцезащитные очки — ещё шестьсот евро или примерно шестьсот семьдесят в долларах.

Дома она целую минуту выбирала под данный прикид подходящий рюкзак соответствующего класса — этот аксессуар остался вообще незамеченным кое-кем, непроходимо дремучим.

— Какая всё-таки эффектная и красивая фемина, — айтишница прокрутилась вокруг своей оси. — Надо было брать с собой люкс-урбан, — замечание относилось к рюкзаку.

Сейчас за плечами болтался Gucci GG Supreme Backpack — тысяча триста американскими, узнаваемый принт, кожа и канва, дорогой и яркий акцент. Расчёт на то, что все встречные будут ослеплены.

— Лучше б взяла Prada Re-Nylon Backpack, — продолжила она монолог, параллельно прикидывая, что означают неожиданные и бурные эмоции за стенкой. — Интересно, как бы ты запел, дорогой мой Такидзиро-кун, если б я тебе цены ВСЕХ своих рюкзачков озвучила.

Prada, оставшийся дома, был лишь на полторы сотни дешевле Gucci и он был далеко не единственным. Увы, некто, донельзя отставший от моды, не то что всех нюансов не ловил, а и, кажется, брендовую символику был не в состоянии распознать — даже такую.

— Мужчины как они есть, — вздохнула Уэки, выходя в коридор. — Тут изощряешься, инвестируешь в лук миллионы, а они. И кто после этого чёрствый сухарь, скажите на милость? Ещё минет предлагала хоть в аэропорту, хоть в полёте. Наивная я простоды́ра.

Решетников вышел лишь через минуту после неё, причём не один — в компании абсолютно неприметного на первый взгляд китайца.

Но это только если на первый: неглупая топ-менеджер Йокогамы в людях тоже неплохо понимала, хотя категорически этого не демонстрировала (и от научных степеней записных психологов Йошиды и Миёси-младшей была ой как далека). В глазах аборигена плескались средний возраст, откровенные власть, навыки управления большими коллективами, снисходительность успешного политика и безнаказанность работника то ли судебной, то ли правоохранительной системы.