Эту ферму мне муж купил (СИ) - Антоник Татьяна

Когда он подошёл ко мне и коснулся завязок на моём платье, я не отстранилась. Я смотрела на него, затаив дыхание, пока ткань не соскользнула с моих плеч, обнажая кожу. Его пальцы были тёплыми, бережными, будто он боялся причинить мне боль. Но я не боялась. Я хотела этого. Его.

Мы вошли в купель вместе. Вода обволакивала нас, смывая следы битвы, страха и одиночества. Йен сел напротив, и я скользнула ближе, пока не оказалась у него на коленях, обняв за шею. Его губы коснулись моей ключицы, и я невольно вздрогнула — от нежности, от жара, что пронёсся по всему телу.

— Ты дрожишь, — прошептал он.

— Не от холода, — хитро улыбнулась я, касаясь его щеки.

Мы целовались долго, медленно, словно изучали друг друга заново. Его руки скользили по моей спине, по бёдрам, по талии, оставляя за собой огненные следы. Я чувствовала себя живой, настоящей, желанной — впервые за всё время в этом мире.Когда мы вышли из воды, я почти не чувствовала ног. Он снова поднял меня на руки, и я не сопротивлялась. В моей комнате было просто: кровать, стол, пара книг, плетёная корзинка с травами. Но когда он положил меня на простыни, всё вокруг исчезло. Остались только мы.Его тело было горячим, сильным, но движения — осторожными, будто он боялся поторопиться. Я чувствовала, как сердце вырывается из груди, как каждая клеточка кожи откликается на его прикосновения. Когда он скользнул губами по моему животу, я зажмурилась, сдавленно выдохнув его имя.

— Йен…Он поднялся, встретился со мной взглядом.— Если ты скажешь «стоп» — я остановлюсь.

— Не говори глупостей, — прошептала я, притягивая его ближе.

— Я твоя. Всегда была.

Он вошёл в меня медленно, глубоко, и я задохнулась от нахлынувших чувств. Сейчас не было ничего, кроме нас. Его дыхание в моем ухе. Мои пальцы, впившиеся в его плечи. Наши сердца, бьющиеся в унисон.

.Когда всё закончилось, он остался рядом, не отпуская. Его рука лежала на моей талии, его губы касались моего виска.

— Я люблю тебя, Зои, — прошептал он.

— Я тоже, — ответила я, зарываясь лицом в его грудь. — Больше всего на свете.

И в эту ночь я впервые уснула не как обманщица, не как беглянка, не как попаданка. А как женщина, любимая и нужная. Его женщина.

***

Я проснулась от тепла. Не солнечного — солнце ещё только пробивалось сквозь щели в ставнях, окрашивая комнату мягким золотом. Нет, это было другое тепло. Живое. Настоящее. Йен. Он лежал рядом, одной рукой обнимая меня за талию, а другой — удерживая мою ладонь, сплетённую с его. Его дыхание касалось моей шеи — ровное, глубокое, спокойное. Я не сразу осознала, что улыбаюсь. Просто лежала, затаив дыхание, боясь пошевелиться и разрушить это волшебство. Моё тело всё ещё помнило его прикосновения. Каждая точка кожи отзывалась тёплой дрожью, стоило мне вспомнить, как он смотрел на меня, как шептал моё имя. Я зарылась лицом в подушку, пряча улыбку — и смущение. Боги, я действительно сказала «да»? Я действительно…

— Ты не притворяешься спящей, случайно? — раздался у самого уха его хрипловатый, сонный голос.

Я вздрогнула — не от неожиданности, а от того, как низко и ласково он звучал.

— Может быть, — пробормотала я, не поворачиваясь. — А может, просто не хочу открывать глаза. Вдруг всё это сон?

Он тихо рассмеялся, и я почувствовала, как его губы коснулись моего плеча.

— Если это сон, то пусть он длится вечно.

Я перевернулась на спину и посмотрела на него. Его волосы были растрёпаны, взгляд — мягким, почти мальчишеским. Я не знала, как он может быть одновременно таким грозным и таким… домашним.

— Ты… — начала я, но он перебил, приподняв бровь:

— Напомнить тебе, что ты вчера согласилась выйти за меня замуж?

Я покраснела. Вот просто вся. От ушей до кончиков пальцев.

— Я помню, — прошептала я, отводя взгляд. — Просто… это всё так быстро. И неожиданно. И…

— И ты хочешь сказать, что передумала? — Его голос стал чуть серьёзнее, но в глазах всё ещё плясали тёплые искры.

Я резко повернулась к нему, прижимаясь лбом к его груди.

— Нет! Я не передумала. Просто… я не привыкла к тому, что кто-то хочет быть со мной. По-настоящему.

Он сжал мои пальцы.

— Привыкай. Потому что я не собираюсь уходить. Ни сегодня, ни завтра, ни через год. Ты моя. И я твой, если ты всё ещё хочешь этого.

Я подняла голову, посмотрела на него — и в его глазах не было ни тени сомнения. Только любовь. Чистая и теплая.

— Я хочу, — сказала я. — Больше всего на свете.

Он опять улыбнулся и потянулся, чтобы поцеловать меня.

— Тогда, — прошептал он, — как только ты скажешь, что готова… я надену на тебя кольцо. И весь мир узнает, что ты — моя герцогиня.

— А ты — мой, — добавила я, прижимаясь к нему. — Просто мой Йен.

И в этом утре, в этой скромной комнате, среди простых вещей и запаха свежего хлеба с кухни, я поняла: счастье не в замках и не в титуле, и не в деньгах, которые я отчаянно пыталась заработать. Счастье — это проснуться рядом с тем, кого ты любишь. И знать, что он никуда не уйдёт.

Жаль, что надолго нас не могли оставить в покое. Через час приехал посланник от короля, сообщивший, что правитель ждет герцога в его поместье. Я боялась ехать, отказывалась, но в этом вопросе Йен проявил твердость.

К моей вящей радости, в радости мистера Мендлера, и, подозреваю, к радости Германа Сандерса, первое, что сделал Его Величество — развел меня и графа.

— Я за ночь изучил материалы вашего дела. Вы попаданка, Зои Хоммерфильд, будет справедливо, если имущество предыдущей Зои достанется Его Сиятельству. В конце концов, ни для кого не секрет, что он пострадал, не желая жениться на вас, ой простите, на настоящей Зои, — обозначил правитель.

— Я никогда за то имущество не боролась, — промямлила я, немного напуганная вниманием Его Величества.

— Что до Сандерс-Хаус, он остается за вами, — отрезал монарх. — Он будет принадежать вам и вашей подельнице, ой, сообщнице, ой, подруге.

Меня решение полностью устраивало, Германа почему-то не очень.

— Позвольте, но это моя родовая ферма.

— Которую вы не навещали и палец о палец не ударили, чтобы ее развить. Я прослушал вашу гневную речь, которую миссис Сандерс предоставила на суде. Вы подарили ферму своей жене. Да, были введены в заблуждение, но приданое-то вы потратили?

— Потратил, — икнул Герман.

— Тогда это честный обмен. Вы снова свободный мужчина. Попаданке Зои Сандерс достается титул ее предшественницы. Во всех брачных книгах удалят воспоминание о вашем браке. Граф, мой вам совет, — понизил тон Его Величество, — не спорьте. Я простил ваше сотрудничество с предателем Дарком, а вы рьяно ему помогали, устроили истинный дебош в этом городе, вызвали меня.

— Я прошу прощения, Ваше Величество, — испуганно поклонился мой бывший супруг. — Благодарю за разрешение моего вопроса.

Было так сложно поверить своему счастью. Я свободна. Меня больше не клеймят и не ненавидят. Аспида первой меня поздравила, одаривая Германа презрительными взглядами. Где-то позади стоял мистер Мендлер и внимательно смотрел на меня.

В целом, все закончилось довольно счастливо.

Герман покинул и столицу, осев в каком-то курортном городе, не забывая костерить направо и налево бывшую жену. Денег у него не оставалось, а предпринимательской жилки не имелось.

Эланор с позором уехала из Хайлера. Компанию ей составил мясник. Вместо матери городским советом руководила ее дочь — Белла, и она была куда лучшим администратором.

Деление на рыжих и не рыжих прекратилось. Я больше не встречала попаданцев, но к ним поменялось отношение. Выйдя замуж за Йена, я получила любовь и уважение всех жителей города и его окрестностей. Ну, любят они кому-то поклонятся. Иногда мы выбирались к королю, которому я рассказывала про свой опыт управления фермой.

Сандер-хаус, переименованный в Змеиную усадьбу, в честь ее хозяйки Аспиды, процветал. Стадо сильно увеличилось, курятник возвышался в три этажа. Наша таверна тоже пользовалась успехом. Она не закрылась, не стала работать только на благородную публику. Напротив, собирая деньги, я, Йен, Аспида и мистер Миллер пооткрывали еще кучу мест, куда могли прийти обычные работяги. Постепенно и сам Хайклер ожил, в него потянулись туристы.