Изменяя прошлое (СИ) - Журавлев Игорь

— В общем, — почесал в затылке Рябинин, — мне поручили разобраться, поскольку рапорта-то были, к ним приложены справки об осуждении Суркова, и о ранении Суркова, хотя он никогда не был ранен… и надо было всё как-то объяснить. Я откопал в архивах старые дела, которых сначала как бы и не было, в смысле — о них никто не помнил, и тщательно изучив все имеющиеся документы, выдвинул версию о том, что на самом деле, машина времени была-таки Сурковым создана, и все странности этого дела как раз и объясняются этим фактом.

Посмотрев на пытающегося осмыслить услышанное Курчатова, Рябинин вздохнул и пояснил:

— Давай, Владимир, представим в качестве гипотезы, что на самом деле этот Сурков — самый настоящий гений, который создал действующую машину времени. Но потом, по каким-то причинам решил, что ему не следует никому об этом рассказывать. Тогда он заявляет майору Залевскому, что у него ничего не получилось. Тот раздосадован, но, поскольку его связь с ЦРУ доказана, предлагает все же продать хотя бы наработки. По крайней мере, на допросах Залевский придерживается этой версии событий. Говорит, что майор сначала не верил ему, но потом тому удалось его убедить в том, что изобретение не работает. У Залевского, конечно, первое образование — физмат, но нужно учитывать, что по специальности он не работал, поскольку почти сразу перешел на службу в нашу Контору. Другими словами, гениальному ученому, да даже просто хорошему ученому ничего не стоило ввести его в заблуждение, я в этом почти уверен.

Увидев, что Курчатов уже некоторое время мнет в руках пачку сигарет, Рябинин встал, открыл форточку и, достав из шкафа пепельницу, поставил ее перед гэрэушником:

— Кури, не стесняйся. Я-то сам бросил пару месяцев назад, пока держусь.

Тот благодарно кивнул и, достав из пачки сигарету, прикурил от зажигалки и сказал:

— Спасибо, Сергей. Ты продолжай, извини, что перебил. Лихо у тебя сюжет закручивается.

— Ага, — кивнул полковник Рябинин, — и не говори, как в фантастическом фильме! В общем, предположим, что когда Сурков отказался, Залевский стал ему угрожать, и в результате ссоры физик убивает продажного чекиста. Наше начальство не верит в предательство сотрудника, физик отрицает успешность своего изобретения, Суркову дают червонец, и он идет по этапу. Казалось бы, на этом всё. Но допустим, машина времени Сурковым была-таки создана и, предположим, с помощью знакомств в криминальной среде ему удается каким-то образом переправить ее в тюрьму. Здесь следует добавить, что прототип машины времени, по ранним докладам Залевского представлял собой прибор, по размерам не больше среднего смартфона. Другими словами, обладая нужными знакомствами, переправить его в колонию особого труда не составило бы. Всем известна наша система ФСИН! А теперь скажи, Володя, если все это правда, что бы ты сделал на месте Суркова в первую очередь, заполучив машину времени?

— Само собой, попытался бы все исправить и в тюрьму не попасть, — уверенно ответил полковник Курчатов.

— Вот и я так думаю, — кивнул Рябинин. — Предположим, он отправляется назад во времени и пытается все исправить, но и в этот раз у него ничего не получается. Более того, в этот раз он еще и обзаводится раной в ноге от выстрела Залевского. Отсюда мы имеем два разных рапорта о происшествии. Но никто, имей такую возможность, на этом бы не остановился, верно?

— Наверняка, — подтвердил полковник ГРУ.

— Значит, что? — Рябинин не стал ждать ответа, и ответил сам. — Вернувшись назад и обнаружив, что для него, по сути, ничего не изменилось…

— Подожди, Серега, — прервал его Курчатов. — Ты хочешь сказать, что время пребывания в прошлом как-то ограничено?

— Это только мое предположение, — поморщился эфэсбешник, — но оно логично укладывается в версию. Давай это потом обсудим, хорошо?

Полковник из соседнего ведомства согласно кивнул.

— Так вот, — продолжил Рябинин, — тогда он отправляется в прошлое в очередной раз, и в этот раз решает поступить иначе. Он стучит на Залевского в нашу Контору, мы его при помощи физика, записавшего их разговор, берем, пакуем, колем, а Сурков остается на свободе и с машиной времени. Прошлое меняется, мы забываем обо всех предыдущих делах, поскольку в этом варианте прошлого их просто не было. И если бы не старые рапорта, так бы все и осталось шито-крыто.

— А почему рапорта тогда не исчезли? — наконец, задал главный вопрос полковник Курчатов.

— Вот! — стукнул рукой по ручке казенного полукресла Рябинин. — Хороший вопрос: почему? Если честно, я не знаю, это только предстоит выяснить. Возможно, рукописи не только не горят, как утверждал Воланд, но еще и не исчезают во времени? Что написано пером… и так далее. Либо что-то еще, может, какая-то третья сторона в игру вступила? Так или иначе, но есть еще один интересный факт: четыре дня назад Сурков ездил на краткосрочное свидание в ИК-3, где встречался с неким Андреем Николаевичем Пастором по кличке «Пастор», рецидивистом, всю свою жизнь не вылезающим из тюрем. Я прошерстил известную нам биографию Суркова, он этого Пастора знать просто не мог, если только…

— Если только они не сидели вместе в предыдущих вариантах прошлого, которые отражены в тех двух рапортах — закончил фразу Курчатов.

Они помолчали, а потом полковник из ГРУ сказал:

— Допустим, ты все разложил верно, но все же, что не так с этой машиной времени?

Рябинин рассмеялся:

— А ты молодец, сразу ухватываешь суть! То, что в прошлое нельзя отправиться, так сказать, физически, это еще Сурков в своей статье писал, и дальше по докладам Залевского известно. Я не специалист, возможно, что-то не так с самой природой времени или с изобретением. В прошлое, как он утверждал, можно запустить только некую матрицу сознания реципиента, которая там, в прошлом, совместится с его же собственным сознанием. То есть если ты родился, скажем, в 1990 году, то в 1989 год ты уже не попадешь никак. Путешествие в прошлое ограничено сроком жизни реципиента, а если точнее — его сознательного возраста, поскольку нет смысла переноситься в себя младенца. Это первое: можно попасть только в самого себя и ни в кого более. А вот о втором я могу лишь догадываться, но, думаю, что прав: время нахождения матрицы сознания в прошлом ограничено и, скорее всего, это достаточно небольшое время. Возможно, несколько часов, этим объясняется первая неудачная попытка.

— Ну да, — добавил Курчатов, — если время ограничено, то ты можешь не успеть сделать то, что тебе нужно, или не сможешь узнать, получилось ли у тебя так, как задумывал.

— Да, — согласился Рябинин. — Но если машина по-прежнему работает, то можно, пусть даже не сразу (не знаю, какие там у нее ограничения) повторить попытку.

— Что Сурков и сделал, на этот раз так, как надо, — завершил Владимир. — План мероприятий у тебя уже есть?

— Как раз собирался сейчас заняться этим, — ответил Сергей. — Но теперь уже вместе подумаем, что и как будем делать.

— Может, для начала стоит пообщаться с этим, как его, Пастором? Припугнем его, надавим?

***

«Ах, какой же я молодец, — думал я, молча слушая заезжего мента. — Как в воду глядел, вечером же того дня после свиданки позвонив Сурку и все обтяпав».

После обеда меня дернули к куму. Впрочем, то, что меня именно к куму вызвали, я узнал уже позже, когда подвели к его кабинету. Однако кум не стал задерживаться, убедившись, что я это я, он покинул кабинет, оставив меня наедине с двумя деловыми ментами в штатском. Правда, насчет того, что это именно менты у меня поначалу возникло некоторое сомнение, которое развеялось после того, как они представились, назвав, правда, только свои звания и ведомственную принадлежность. Ну и ладно, мне их имена совершенно неинтересны. Два полковника, один эфэсбешник, а другой вояка из ГРУ, охренеть! Где же это так Сурок прокололся, интересно?

— Если куришь, можешь курить, — предложил мне вояка, протянув пачку сигарет.

— Не курю, — отказался я, ни к чему сейчас это.