Резкий поворот (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

Вместо этого она улыбается, неспешно шагая к влюбленно пялящемуся на нее ветрами владеющему, опасаясь его сильнее прочих. Он слишком могуч, его аура чрезмерно плотна и непокорна даже под тисками Цвета, ей до крика важно спеленать именно его, как можно быстрее спеленать, потому что она не может быть уверена в том, сколько продержит его реликвия. Даже многоликую она убрала из уравнения только потому, что та была наиболее простой из целей, буквально идеальной для ее мастерства. Выбирая же между оставшимися двумя — выбор очевиден настолько, что его даже обдумывать нет смысла. Кивнув равнодушно проведшему ее взглядом универсалу, подмигнув чуть задумчиво смотрящей младшей сестре в пороке, какая, теперь она видела точно, была вовсе полукровкой, а не истинной суккубой, она начинает первый из тактов навеивания.

— Дык, Лили, а чаво, ты, того-этого, так на меня, дык, смотришь? — Все же вырывается он, пусть и неосознанно, пусть сам того не желая, выскальзывает, как угорь в руках рыболова, а значит она выбрала верно, ибо не попади он в фокус Цвета, то уже бы соскользнул с крюка. — Ды-ы-ы-ык…

— Ой, милый, я просто очень сильно тебя люблю, дышать не могу, не обняв и не поцеловав тебя, дорогой мой. — Она продолжает говорить, щебетать, выдавая три одновременных неслышных тона, окутывая весь дом сплошным коконом акустической магии, что было еще одним поводом выключать прежде всех именно перевертыша. — Дай только тебя поцелую, дорогуша…

— Дык, оно-то можно, но, ух, мы же тут, значит, дела, дык, обсуждаем… — Все, все он готов, теперь только заткнуть рот поцелуем, накачать любовным эфиром, уже накопленным по всей поверхности губ, а после не поможет и вся его сила. — Ы-ы-ы-ы…

Среагировать она успела чисто рефлекторно и только потому, что ее противник тоже проявил не особую-то и расторопность. Первым делом ее, все еще пребывающую в максимальной концентрации на цели и оттого вообще не оставляющей места на посторонние мысли и наблюдения, отвлекла атака вовсе не на нее. Громкое и мелодичное «Ла-а-а-а-а!» не просто звуком было — это была та самая песнь и глас подавления воли, какую применяла она сама! Да, более примитивная, простая и всего в одном параллельном тоне, а не полноценная сеть, но и не целила эта атака на ее волю, нет. Мелкая полукровная дрянь ударила по выплетенной сети контроля, какую высшая демоница поддерживала с таким тщанием и трудом. Это было мимолетное, едва заметное воздействие и она без труда перехватила контроль над столь привычной и заученной мелодией, с каким-то недоумением узнавая в ней… собственную.

Змеей развернувшись на носках она сконцентрировала часть ума на этой дряни, просканировав ее через наложенный грим и скрадывающие фигуру одежды и, с некоторым удивлением, какое стоило бы назвать воистину огромным, опознала один из плодов собственного чрева. Она настолько удивилась, что даже не сразу поняла, что ее атакуют еще раз! Блок рукой она поставила на рефлексах первобытной сущности вечно голодного низшего импа, прикрывая и голову, и вплетенный в волосы цветок, принимая удар кулака на предплечье. Морок-иллюзию с ее тела сорвало мгновенно, как тряпку, мигом позже пришла боль в сломанных костях физического тела, а также неприятное ноющее онемение в теле энергетическом — касание кулака словно терзало ауру, замедляло ее, перекручивало отдельные узлы, закачивало в глубины тонких тел ядовитую силу смерти и еще пыталось выжечь на коже отсекающую фигуру-глиф, дестабилизируя опору демоницы в тварном мире.

Одновременно, ангелы небесные его, универсала распроклятого, дери перьями пылающими!

Отшатнувшись суккуба пропускает второй удар, причем пропускает уже полноценно — маг, сосредоточенно и совершенно спокойно глядящий на нее, очевидно, отключил вообще все эмоции, гормоны, чувства и даже, казалось, душу сделал предельно стабильной и неспособной испытывать чувства. В любом случае морок Цвета он если не сбросил, то изрядно ослабил! Как⁉ Как так-то⁉ Ей обещали, она знала, проверяла — эта реликвия должна была надежно спеленать любого магистра, а также немалую часть архимагистров, что послабее. Она бы поняла, сорвись с крючка «возлюбленный» ее образа, но не этот же — он просто не мог, никак не мог, это же божественное чудо! Там должна быть нереально высокая даже для магистра, даже для колдующего костяка или кровохлеба, сопротивляемость, чтобы хотя бы заметить ее воздействие… какое ему подсветила своим выкриком эта мелкая, мерзкая, гадкая дрянь!

Удар кажется вовсе неопасным — он просто слегка шлепнул ее ладошкой промеж пышных грудей, ровно напротив солнечного сплетения, но демоница едва-едва успевает остановить распад собственной плоти. Целительство и некромантия, слитые воедино и предельно сконцентрированные в один разрушительный импульс, буквально разъедают плоть и армирующие ту плоть кости, почти добираясь до сокрытого в сплошном костяном мешке сердца. Шагнув назад, демоница понимает, что ситуация из почти победы превратилась в нечто грозящее ей гибелью уже без приставки почти. И потому она тут же перестала сдерживаться… вернее, сдерживать силы реликвии, выдавая полную мощность и щедро тратя оскверненную благодать. Резко вставший «любимый» так и сел с блаженной улыбкой тяня тупое «Ы-ы-ы-ы», а его почти перешедшая в боевое состояние аура опять расслабилась, позволяя и дальше любоваться своей «Лили», кем бы та ни была. На миг вернувшая проблеск разума околдованная многоликая опять провалилась в свои видения. Две из трех девок-наблюдательниц, которые тоже стали подозрительно целенаправленно шевелиться, тоже провалились обратно в грезы.

Только вот ее главная цель лишь покачнулась, капая кровью из носа, словно кулачный боец на смертной ярмарке, получивший несколько ударов по голове, но еще держащийся на подгибающихся ногах. А эта дрянь, мразь, коварная предательская мерзость, выдавленная ее лоном в этот уродливый мир, казалось, даже не дернулась, лишь сильнее и сильнее тяня отчаянное «А-а-а-а-а!!!» окончательно разрывая ее мелодию. Высшая и более опытная демоница даже не пытается за власть над акустической сетью бороться, полностью отдавая контроль поля боя на реликвию и пытаясь сконцентрироваться на ключевом противнике. До нее уже дошла причина, по какой реликвия не давит отродье смертного выблядка, что когда-то ее обрюхатил, дошла, вызвав еще большую ненависть, достигнувшую каких-то совсем запредельных даже для демонов величин. Реликвия завязана на ее суть и кровь, отчего развернутое чудесное поле не влияет только на владелицу, на саму крови и сути носительницу. Половина крови, половинный отпечаток сути какой носит в себе распроклятая тварь, предавшая собственную мать!

Снова сближение и резкая атака, попытка воспользоваться смятением и утратой равновесия противником, но тот успевает, успевает стервец этакий, чуть довернуть туловище и укрытые темно-алым покровом хаотической магии, почти первородного хаоса когти, в какие обратились на миг изящные пальчики ее шуйцы, не вскрывают глотку и череп противника. Тот лишь получает неприятную и болезненную рану на все лицо, почти теряет один из глаз. Не обратив никакого внимания на смертельную и немного проклятую рану, смертный бьет сам, встречным ударом стремясь не столько убить, сколько оттолкнуть. Проклятие из той раны уже почти смыто потоком праны, хаос демонической магии купируется целительскими способностями, а кровь, казалось, сама затекает обратно в разрез, который медленно-медленно для ее разогнанного сознания начинает закрываться. Неловкий удар не опасен, она уклоняется почти играясь, ударяя снова магией, широко раскрыв глотку, выдавая в упор смертоносный крик.

Крик рвет материю, разрушает ту смертельным резонансом, крик беззвучен, но полон волшебства, способен превратить попавшего под концентрированный конус человека в кровавую взвесь. Ну, обычного и не слишком одаренного человека, но даже этому малолетнему глупцу с непомерной силой должно от такого стать очень плохо. Но не стало — в последний миг тот и сам применяет чары, берет под контроль воздух вокруг себя и словно откачивает его из тоненького участка, создавая полусферу абсолютного вакуума. Внутри безвоздушного пространства вспыхивает чистый некрос, омертвляя, казалось, само пространство и еще что-то… пустота, пожалуй, да. Слабое, неуклюжее и чрезмерно затратное воздействие, позорное для любого магистра, но этого хватило, чтобы смертельные или калечащие чары, один из коронных ее ударов, просто рассыпались. Ну, не совсем впустую потрачены были силы и темп боя, кровь из ушей человека точно пошла, да только он не упал. Наоборот, шагнул навстречу ей, проходя через конус вопля предрекающего последний вдох, укрытым пропитанной некросом водой кулаком ударяя снизу-вверх.