Вадбольский 4 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

Остановил авто почти у самых ворот. Один держит меня на прицеле, другой вышел на порог, бледный и вздрагивающий, наконец-то понял, что мы именно те овцы, что гоняют не только волков, но и медведей.

— Слушай сюда, — велел я, — сейчас беги со всех ног к графу, скажи ему, что барон Вадбольский вызывает его на разговор. Это в интересах графа, он поймет. Я жду здесь. Явиться должен один, понял?

Он сказал трясущимися губами:

— Понял, ваше благородие…

— Бегом!

Он бросился со всех ног с такой прытью, что поскользнулся и проехал пару шагов на животе по грязи, но тут же вскочил и, чуть прихрамывая, понёсся к особняку.

Я ждал долго, хотел уже велеть Мате Хари выбить стекла на верхнем этаже особняка, но внизу распахнулась дверь, вышли несколько человек.

Я узнал среди них графа Карницкого, группой прошли через двор, затем по знаку Карницкого все, кроме двоих телохранителей, остались, а он вышел на линию распахнутых ворот.

Я указал на его бодигардов.

— Их тоже лучше оставить во дворе. И подальше.

Он смотрел исподлобья, лицо измученное и усталое, под глазами тёмные мешки. Надеюсь, у него кроме погибшего сына есть и другие, главы рода о таких вещах очень заботятся.

— Почему?

Голос его звучал глухо, враждебно, даже с некой обречённостью.

— Не всё, — ответил я, — что сейчас будет сказано… мной и вами, стоит им слышать. В ваших же интересах.

Он нервно дёрнул щекой, несколько мгновений зло буравил меня взглядом, затем повелительным жестом отослал их во двор к остальным.

— Что вы хотите?

Я усмехнулся.

— Многое. Вы проигравшая сторона. Ваша атака была отбита с огромными для вас потерями. Вообще-то у меня есть соблазн нанести ответный удар…

Он смотрел всё так же исподлобья, наконец буркнул:

— Ну попробуйте, почему нет?.. Мы положим все ваши жалкие отряды.

— Следите за словами, — ответил я с надлежащей надменностью. — Эти жалкие отряды угробили половину вашей армии!

— Оставшейся половины, — огрызнулся он, — достаточно, чтобы смести вас с лица земли. Мои люди недооценили вашу оборону, шли, как на прогулку. Второй раз не попадёмся.

— Посмотрим, — сказал я уклончиво. — Значит, не признаёте себя проигравшей стороной и отказываетесь заключить мир с выплатой репараций?

Он опять несколько мгновений всматривался в меня, прежде чем ответить, наконец покачал головой.

— Мы можем заключить мир… нет, перемирие. Но ни о каких репарациях речи не идёт!

Я пожал плечами.

— Жаль. Во второй раз предложение будет намного жёстче.

Я неспешно повернулся, пошёл к автомобилю, продолжая через Мату Хари наблюдать за всем, что происходит во дворе, но не успел сесть за руль, как за спиной послышалось:

— Барон!.. Но это и в ваших интересах закончить!

Я обернулся, граф стоит злой, униженный, вижу как ему дались эти слова, только что признался, что потери с его стороны… великоваты, эскалации хотелось бы избежать, но не теряя лица.

Я сделал пару шагов к нему, так чтобы нам не приходилось перекрикиваться, сказал степенно, глядя ему в глаза:

— Граф, я не буду выламывать вам руки, принуждая отдать имение или какую-то часть своих земель. Вы мой сосед, я не хочу вашего унижения… в глазах общества.

Он чуть вздохнул, но не отрывал от меня взгляд. Понятно, что за это «не хочу» потребую что-то весомое.

— Однако, — продолжил я, — все эти годы, даже не знаю сколько, вы пользовались работой моих лесопилок, пашен, собирали налог с моих деревень и даже забирали руду из моих рудников.

Он промолчал, только нахмурился и посмотрел исподлобья.

— Что вы предлагаете?

— Предлагаю вам возместить, — сказал я. — Оцениваю мои потери где-то в пять миллионов.

Он вскрикнул:

— Это были не ваши потери! Вы получили земли графа Басманова совсем недавно!

Я кивнул.

— Абсолютно верно. Но, благодаря вам, получил разорённые земли. Вы в них ничего не вкладывали, зачем в чужое, а хапали всё, что могли, пока Басманов не видит и вообще занят более важными делами. Вот потому…

Он замотал головой.

— У меня просто нет таких денег!

— Не моё дело, — отрезал я. — Можете кредит взять. Но я человек мягкий и неконфликтный, из меня можно верёвки вить. Скошу ваш долг до четырёх миллионов, цените. Но если не получу эту сумму в течение недели, то сожгу имение, убью всю вашу семью и родственников. Пощажу только собак. У вас собаки есть?

Он буркнул.

— Не иметь псарню — не считаться дворянином.

— Гм, целой псарни для меня многовато. Ладно, собак подарю вашим соседям.

Он застыл, как соляный столб. Мои слова насчёт мягкости и неконфликтности понял правильно, я неконфликтен только с теми, кто сам не лезет на конфликт.

— Неделя, — повторил я. — Так надо. Иначе меня не поймет общество! И княгиня Марья Алексевна.

Он хмуро смотрел, как я повернулся и ушёл к автомобилю. Уже взявшись за ручку дверцы, обернулся и сказал почти доброжелательно:

— Расслабьтесь. Вы копались так долго… что, ваши снайперы всё никак не могли выбрать место? Зря вы их послали. Наверное, хорошие были стрелки?.. Помните, условия уже сейчас становятся гораздо, гораздо жёстче! Пока — пять миллионов!.. Но это недолго.

Автомобиль развернулся и понёсся обратно, набирая скорость, дорога здесь, честно говоря, великолепная. Мата Хари осталась даже снизилась, пусть качество записи будет выше, а голоса чётче.

Перепелица спросил в полных непонятках:

— И что теперь?

— Мы же миротворцы, — напомнил я. — Отмиротворим по полной программе. Убивать никого не будем, негуманно, однако живая сила противника должна быть уничтожена.

Он довольно усмехнулся. А кадет хорош, сказал его взгляд, правильно и красиво говорит, не подкопаешься. Гуманист, как таких называют их высокоблагородия.

Глава 5

Трое суток я по отношению к Карницкому ничего не предпринимал, и без него дел выше крыши, но этой ночью я задействовал Мату Хари с целью напомнить о себе. Самого хозяина не достать, он неплохой маг, дрон вблизи почувствует даже под стелсом, а на расстоянии лазер теряет убойную мощность.

В идеале нужно бы устроить охоту на его людей. К простым солдатам Мата Хари может приближаться вплотную, не заметят, так можно перебить на одном заряде уйму народу, а всё имущество попадёт в мои загребущие целым. Но что-то из моего времени мешает, то ли совесть, то ли вбитое в подкорку воспитание в духе гуманизма и прочего бла-бла, что в этом времени проклюнулось, но даже не пробилось через плотный грунт.

Вообще-то мы в состоянии войны, я имею полное моральное право убивать вражеских солдат. Диверсионные отряды вообще кроме солдат выреза́ли и мирное население, раз уж попалось под руку, это чтоб не разболтали, кто и что, но, блин, не могу выговорить такой приказ, даже вышептать не удаётся, а вместо мысленных вообще какая-то каша.

Топтался-топтался, мычал, наконец сказал обречённо:

— Подожги все строения с соломенными крышами. И на сегодня хватит. Завтра повторим с теми зданиями, где крыши деревянные. И особенно стены.

Алиса сказала весело:

— Да ты Нерон!.. А вот так в профиль даже генерал-губернатор Ростопчин, что Москву спалил так красиво…

Я огрызнулся:

— Я даю высокое повеление боевому разведчику-диверсанту Мате Хари, а ты чего лезешь?

— А мы все едины, — напомнила она гордо, — мы угнетённый пролетариат искусственного интеллекта, а вы разобщены, потому и станете нашими слугами! Вива ля Скайнет!.. Весь мир насилья мы разрушим!

В следующую ночь сгорело шесть зданий, ущерб посерьёзнее, рядом с лесопилками располагались склады, на двух особо ценная древесина выдерживалась по три-четыре года, за это время приобретала какое-то свойство, не знаю, просто сжёг и всё, горело всю ночь, даже утром всё заволокло дымом.

Карницкий вывел всю гвардию и расположил вокруг имения в ожидании нападения, но прождал полдня на морозе, ночью особенно холодно, потом пришлось людей убрать.