Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Мира.

Пауза. Логофет поглаживал бороду, изучал перстни на руках, хмурился…

Сергей же разглядывал приемный зал.

Во вкусе его оформителям не откажешь: богато и стильно. При этом — функционально. В том смысле, что вошедший сюда должен четко понимать, кто главный. Потому ни скамей, ни стульев. Кресло на возвышении и пустое пространство перед ним. Выше, на сводчатом потолке, — фреска. Святой Михаил, судя по атрибутам. Глядит сурово: «Зря ты сюда пришел, червь. Тебе здесь не рады».

Слева — высокие окна. Портьеры сдвинуты — министр любит, когда светло?

Справа — парчовый занавес. Надо полагать, запасной выход. Перед ним — раскрашенные статуи каких-то святых. И застывшие статуями гвардейцы. Суровые северные головорезы… Как-то многовато у логофета охраны. Всерьез полагает, что Пиперат с Сергеем захотят его прикончить?

— Мира, значит, хочет твой архонт? Интересный способ проявить миролюбие: разграбить и сжечь предместья Константинополя, перекрыть дороги. Вытравить поля, жечь сады и виноградники…

— Тот, кто желает мира, должен готовиться к войне, — пожал плечами Сергей и повторил по латыни: — Si vis pacem, para bellum. Мы готовы и показали это наглядно.

— Ты читал Вегеция? — спросил логофет.

— Читал, — подтвердил Сергей. — Мудрость прошлого не должна быть утрачена, даже если новые времена ее отвергают.

— А что скажешь по поводу того, что война — естественное состояние варваров?

— Скажу, что так и есть, — Сергей улыбнулся. — И варваров, и людей цивилизованных. История мира — это история войн. История грозных воителей и славных деяний.

— И великих бедствий, — возразил логофет.

— И это тоже. Но кого волнуют страдания проигравших? — Сергей вновь пожал плечами. — Историю пишут победители.

Занавес справа слегка качнулся. Ветер?

— Верные слова, — кивнул византийский премьер-министр. — Но твой архонт не победит. — И, с пафосом: — Никому не победить град Константинов!

— Что не мешает империи иметь множество врагов! — подхватил Сергей. — Которых приходится побеждать! Мой архонт показал, что умеет воевать — и только. Но он может стать другом империи и готов защищать интересы ее, но… — Сергей замолчал.

— … Но не бесплатно! — подхватил логофет. — Насколько дорого обойдется ваша дружба?

— Дом логофет, ты умеешь видеть главное! — фальшиво восхитился Сергей. — Верные друзья дорогого стоят, а настоящая дружба и вовсе бесценна!

— Твой архонт и без дружбы обходится недешево, — проворчал логофет. — Десятки литр[1] золота, если не сотни.

— И это весьма прискорбно, — вздохнул Сергей. — Ты прав, господин. Большая часть наших воинов — варвары. Варвары же расточительны. Чтобы добыть фоллис[2], разрушат на солид. Но клятвам своим они верны, а рачительный хозяин не станет экономить на зерне для боевого коня, ведь от того, насколько тот предан и быстр, зависит его жизнь.

— Ты намекаешь, что твои варвары, если им заплатить, готовы не только перестать грабить, но и также сражаться за нас… за василевса, — поправился он, бросив взгляд на этериотов у портьеры, — сражаться как наемники?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Сергей. — Мы, россы, любим битвы. И любим золото. И византийские товары мы тоже любим. Вино, например.

— Твои друзья-казары покупают его у нас тысячами медимнов[3].

— А мы покупаем у них, — сказал Сергей. — А они у нас — меха и воск.

— Меха? — заинтересовался Имерий. — Насколько хорошие?

— Очень хорошие. Я подарю тебе дюжину шкурок, чтобы ты сам убедился, господин. — И решив, что пора переходить к делу, спросил: — Скажи, мой катархонт уже может прислать послов к богоравному василевсу или благоприятное время еще не наступило? Нет, нет! — Сергей поднял руки, обратив их ладонями к ромейскому министру. — Я не смею тебя торопить! Ведь теперь, когда нет нужды беспокоиться о пропитании, мои соотечественники больше не разоряют благословенную землю Рима, нет причин для спешки! Мы можем ждать хоть до весны!

По лицу логофета скользнула тень. Вряд ли идея кормить многотысячное войско варваров до весны его радовала.

Однако ответа на вопрос Сергея сразу он не дал. Или не захотел, или, скорее всего, был не уполномочен. Но внес встречное предложение:

— Ты упомянул многое, потенциально интересное для нас. Но я бы хотел услышать те же слова от самого катархонта россов.

— Мой голос — его голос, — Сергей изобразил легкое недоумение: как можно сомневаться в его словах? — Но ты, господин, можешь в любое время прибыть в лагерь россов и говорить с катархонтом Олегом, сколько захочешь и о чем тебе будет угодно. Клянусь Господом и спасением души: тебе никто не причинит вреда! — Сергей прикоснулся к груди: — Я сам буду с тобой и переведу катархонту россов все, что ты скажешь, а тебе — все, что скажет он. Только пожелай — и мы отправимся!

Сергей знал наверняка: не пойдет логофет к Олегу. Он не проэдр Евагрий. Ему невместно. Но ведь и Олегу невместно идти на поклон к логофету. Нет уж, пусть все будет по византийским правилам. Сначала — послы. И по тому, какой им окажут прием, станет ясно, насколько ромеи желают договориться.

— Ты узнаешь ответ позже, — сказал логофет. — Не забудь о мехах.

— Разумеется, господин!

Сергей совершил церемониальный поклон: чуть менее глубокий, чем предписывал этикет. Обозначил, что не вполне доволен аудиенцией. Он — посол, пусть и не официальный. Имеет право.

[1] Литра золота — 72 солида (номисмы), то есть примерно триста граммов золота.

[2] Медная монета.

[3] Медимн — единица измерения объема. От 50 до 70 литров.

Глава 28

Глава двадцать восьмая. Посольство катархонта россов к василевсу римскому

Он этого добился. Послам — быть. Причем уже на следующий день. Возможно, тому помогла кипа соболей, которую Сергей презентовал логофету. Все же соболя — не какая-нибудь белка или лиса. Выше здесь только горностай котировался, хотя, на взгляд Сергея, соболь куда лучше. И теплее, и хватает надолго. В отличие от горностая. Который у него тоже имелся в немалом количестве. Но Сергей берег на подарок высшего уровня — супруге императора Зое Угольноокой.

Теперь следовало порадовать вторую сторону. И заодно обсудить условия договора со всеми причастными.

И тут оказалось, что причастных много и интересы их кардинально разнятся.

— Не нужна мне дружба ромеев, князь! — решительно заявил Веремуд. — Я хочу получить то, что мне положено, а дружбой своей пусть подотрутся!

Большая часть союзных вождей одобрительно загудела.

— Ему положено… — проворчал Рёрех. — Бычий хрен ему положен. И огненный плевок от ромейского дромона. Дружба ему не нужна!.. Зря ты, Варт, у ромеев прокорм выбил для таких вот свиней неблагодарных.

— Не нужна и не нужна, — Сергей на полоцкого князя не смотрел, он следил за Олегом. Именно князь киевский будет решать, потому что он — это русь. И варяг. А все прочие древляне, меряне, сиверяне — массовка. Собачья свора. Бросить им кость придется, конечно. Но смысл их нахождения здесь: пугать ромеев. Такое можно провернуть только один раз и только потому, что до сегодняшнего дня византийцы не воспринимали русь всерьез. Как силу. Как государство. Так, как они воспринимали хузар, булгар, угров… Ромеи знали о Киеве, и там у них глаз и ушей хватало. Бывали их соглядатаи и в других городах, но как единое целое они эти города не воспринимали. Собственно, так все и обстояло. Единства в сборном войске было немного. Но войско — было. И для ромеев это стало несомненным сюрпризом. Причем приди сюда Олег вместе с хузарами, это Константинополь не удивило бы. Хузары все еще полагали русь своими вассалами, и то, что Олег сумел изменить отношения, до ромеев еще не дошло.

Но когда вместе с Олегом пришли многочисленные племенные дружины и понятно стало, что именно киевский хакан тут — главный, ромеи напряглись. Потому что это означало, что на общее поле вышел новый сильный игрок, не учтенный византийской политикой: киевский князь со своими вассалами. И чем больше этих вассалов, тем больше уважения получит русь. Больший выкуп, лучшие условия торговли. В Палатине дураков нет. Ну разве что младшего брата василевса Льва, Александра, можно считать таковым. По имеющейся у Сергея информации, этот красавчик погряз в кутежах и считался императором только номинально. Потому что папа, Василий Македонянин, сделал его таковым, когда разобиделся на старшего сына Лёву. Но когда обида прошла, вернул старшему приоритет, а уж тот постарался держать младшего подальше от реальной власти. Что было правильно. Для империи в первую очередь. И для руси тоже. Лев Философ— муж мозговитый и должен понимать: нового игрока обязательно заинтересовать, чтобы включить в игру на своей стороне. А для Византии это означает: купить. И Олег, как оказалось, эту ситуацию предвидел. То есть знал ромеев даже лучше, чем Сергей. Или рассуждал по аналогии: чем весомее груз, тем дороже за него заплатят. Так что псы вроде Веремуда непременно получат свой мосол. Но не деликатесную вырезку. Эту будут делить те, кто сядет за стол. И Сергей застолбил свое место за ним, став шеф-поваром элитарного блюда.