Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

Лео качало, словно былинку на ветру. Он стоял посреди моей чистой комнаты и казался еще грязнее, чем я могла рассмотреть снаружи, в темноте.

— Давай я с тебя все сниму, - стараясь скрыть никак не прекращающийся поток слез, я принялась сдергивать с него тонкую, совсем не зимнюю куртку, рубаху, брюки. Оставшись в тонких, но не менее грязных штанах, он, наконец, отвёл взгляд от моего лица и намекнул взглядом, что раздевать его догола не стоит.

— Стэф, милая, ты не должна…

— После обсудим, что я должна, а что нет, - почти закричала на него, усаживая на кровать, накрывая одеялом. – Снимай все оставшееся, - приказала я и, отвернувшись, подкинула в печь все дрова, которые были приготовлены на завтра.

Потом водрузила на печь чайник, сковороду с остатками мяса с овощами.

Когда повернулась к Лео, он кутался в одеяло, стараясь согреться. Я налила полную кружку отвара, положила мед и поднесла к его губам.

Он пил жадно, быстро, давился, словно не только не ел, но и не пил всю дорогу сюда.

Когда он принимался что-то говорить, я заставляла его замолчать, пока не выпьет всю горячую жидкость.

Потом закрыла двери изнутри, занавесила шторы, погасила лампу и, переодевшись, забралась под одеяло к Лео.

Он замер на секунду, а потом чуть отодвинулся, будто боялся, что заденет меня. Но я подвинулась к нему вплотную и, обняв, заплакала.

— Стэф, всё хорошо. Ты молодец! Я и подумать не мог, что ты найдёшь Эдварда! – шептал он, прижимая меня к себе.

— Где он? Как ты сбежал?

— Он остался там за меня. Нам разрешили увидеться. Он уговорил брата… Ты же ничего не знаешь обо мне…

— Боже. Теперь, значит, Эдвард в тюрьме? – я замерла, потом, поняв, что Лео говорил о тайне, продолжила: - Я всё знаю. И даже больше, чем ты, Лео. Но это всё оставим на утро. Сейчас главное: отогреть тебя. Где твоя лошадь?

— Я загнал её за пару часов до Керинстона. И эта пара часов стали для меня почти половиной дня. Этот дождь… Мне пришлось бросить и плащ, поскольку он стал невыносимо тяжёлым от воды. Не переживай, я не болен. Это после тюрьмы… Я так боялся, что больше никогда тебя не увижу.

— Так, значит… Марк помог вам поменяться местами? Но зачем? Он ведь…

— Эдвард решил блефовать и сказал, что у него есть на Марка кое-что… Убедил его, поскольку меня слишком долго держали без еды. Наверное, в нём есть ещё что-то человеческое…

— Лео, - я подняла голову от его груди и почувствовала губы Лео на своих губах. В голове словно взорвалась эндорфиновая бомба: каждая клеточка тела наполнилась такой любовью, что казалось, не продолжи я этот поцелуй, моментально сгорю изнутри.

Он целовал меня в губы, потом спускался к шее. Шептал, что если ему выпадет снова пройти то, что прошёл, он с радостью повторит: лишь бы путь его заканчивался в моих объятьях.

Я целовала его в ответ, целовала сама, чувствуя, как под моими пальцами кожа его спины становится все горячее и горячее. И я понимала, о чем он говорит. Ни на миг не раздумывая, я прожила бы снова свою прежнюю безрадостную жизнь, чтобы оказаться здесь и сейчас.

Потом мы смеялись и плакали от счастья, от возможности принадлежать друг другу, возможности смотреть в глаза, шептать нежные слова, тереться щекой о щёку.

Я не знаю, о чём догадалась Анна, но утром, выпустив кур, она не постучала в дверь, заметив, что я ещё не вышла во двор умываться, как всегда.

В домике моем было жарко от натопленной печи, от объятий, которые даже во сне не размыкались, от слов признаний, от слёз радости.

— Нам придётся сделать невозможное, чтобы спасти Эдварда, Стэф. Я не хочу, чтобы мой брат пропал из-за меня, - начал Лео, когда мы позавтракали, выпили чаю и снова улеглись в постель.

— Ты знаешь, я… не должна была вот так… ложиться к тебе, когда не все хорошо. Да и мы…

— Что? – Лео прижал меня к себе и поцеловал. - Ты моя жена, леди Стэфания. Да, ты теряешь свой статус, но мы не раз доказали, что сами можем обеспечить себя. А ты… ты и вовсе оказалась мастером на все руки. Здесь ты делаешь серьги? – он указал на мою мини мастерскую.

— Да, Лео, но я должна тебе кое-что показать. Получилось так, что я не специально забыла, - аккуратно, словно оттягивая время, я встала и вынула из мешка книгу, а из неё письмо.

— Что это? – Лео свёл брови, словно боялся сейчас любых новостей.

— Прости, что я вскрыла. Но когда узнала от Эдварда вашу фамилию… вспомнила о письме. Это письмо от вашей матери. Она просила найти вас и передать. Но тогда… было слишком много всего… и я просто о нём забыла, - я протянула ему письмо и присела на край кровати.

Во дворе я услышала Анну и решила, что самое время оставить Лео одного. А я сейчас должна признаться хозяйке о ночном госте.

На улице во всю уже светило солнце.

— О! А я думала, ты приболела, Стэлла, - голос Анны звучал не особо правдиво.

— Ночью приехал мой муж. Он нашёл меня. И он сейчас очень болен… - выпалила я, понимая, что она, конечно, может послать нас ко всем чертям. Но я не так уж и мало плачу. Да и наш общий бизнес…

— О! Я рада за тебя, милая, - хозяйка подошла ко мне, потом глянула на занавешенные окна и позвала в свой дом.

Я отказалась, потому что боялась отойти от двери. Мне казалось, только потеряй эту дверь из вида и, вернувшись, я найду кровать пустой.

— Попозже. Сейчас мне надо напоить его отваром, - отказалась я. Потом решила уточнить: - Ты ведь не против, что теперь у вас будут жить двое? Можешь оставить всю выручку от продажи себе. И еще… может быть, у вас есть старые вещи Филиппа? Вся его одежда грязная и рваная. Его всё же обворовали.

— Конечно, не против, милая. Иди, я сама принесу и оставлю здесь, - она указала на небольшую скамью возле моего домика. Потом подмигнула и ушла в дом. Я выдохнула и повернулась к двери. Наверное, минуту стояла, глядя на ручку и боясь войти. А если Лео будет зол за то, что я так вот несерьёзно отнеслась к посланию или за то, что вскрыла письмо?

Когда я вошла, Лео сидел на кровати, спустив с неё ноги. Он поднял на меня полные слез глаза, но тут же, словно поняв, что не один, отёр их ладонями и улыбнулся.

— Прости меня, Лео. Если бы я вспомнила, что всё время с нами в дороге было это письмо… не произошло бы, наверное, всего этого…

— Иди ко мне, милая. Если бы я признался кто я на самом деле, ты, вероятно, вспомнила бы фамилию и сопоставила, - он отложил бумагу и протянул ко мне руки. – Завтра, как только мне станет легче, мы вместе поедем в монастырь.

— Лео, но нас туда не пустят! – я в пару шагов достигла кровати и уселась рядом, а он обнял меня и повалил на спину.

— Пустят, милая, вот увидишь! Завтра ты станешь моей женой. Завтра ты станешь леди Безовек. А потом мы решим все остальные проблемы. Больше нам не придётся прятаться.

На этот раз его объятия и поцелуи были совсем не торопливыми. Он словно изучал меня, видел меня по-новому, как слепой, которому вернули зрение в первый час рассвета: он трепетно касался моего лица, будто ловил лучи солнца на моей коже, как если бы свет возвращался в его жизнь вместе со мной.

И именно тогда я, вспомнив прошедшую ночь, перенеслась в своё прошлое, где Мила объясняла сцену из любовного романа. Страсть в момент, когда вокруг полыхают пожары, враги наступают на пятки, когда рушится мир вокруг.

Эта страсть теперь была мне известна. Была знакома и была так понятна… Прости меня, Мила, прости, что смеялась над той книгой. Теперь я и сама могу рассказать, как эта страсть спасает.

Глава 58

Лео спал почти весь день. Просыпался, чтобы перекусить, напиться и снова проваливался в сон.

Я старалась работать тихо, чтобы он смог восстановиться после тяжелых дней в тюрьме. Увлёкшись отливкой в глиняные формы, вздрагивала, ощутив его руку на своем плече. Мне приходилось бросить работу, чтобы опять обнять мужчину, которого я, казалось, потеряла.

Вечером Лео попросил нагреть воду и тщательно помылся. Вещи Филиппа пришлись почти впору. Тогда-то мы и пошли «сдаваться» хозяевам. Анна, увидев нас вместе у своего порога, разулыбалась. Но я видела в ее глазах неприкрытое сожаление и немой вопрос: куда я теперь отправлюсь, где буду делать свои украшения и кто будет вместо неё получать великолепную добавку с продажи?