Гарем на шагоходе. Том 11 (СИ) - Гремлинов Гриша

АНАЛИЗ: Давление на корпус превысило 300 терапаскалей и продолжает расти.

ПРОГНОЗ: Критическое нарушение структурной целостности корпуса «Мехатирана» произойдёт через 45 секунд. Вероятность полного разрушения — 97%.

— Ах ты, глиста переросток! — донёсся из динамиков сдавленный рык Беркута. — А ну отпусти, я тебе сейчас все твои позвонки в узел завяжу!

«Мехатиран» пытался вырваться, его уцелевшие орудия палили в упор по сегментам змеи, но это было всё равно что стрелять из дробовика по линкору. Броня «Серпента» была создана, чтобы выдерживать именно такие атаки.

— Он его раздавит! — крикнула Лекса.

Но «Серпент» не собирался просто душить свою жертву. Это было бы слишком просто. Десятки турелей «Шип-57», расположенные на его сегментах, с хищным жужжанием выдвинулись из своих гнёзд. Они не стреляли по нам. Они развернулись внутрь кольца и открыли огонь в упор по искалеченному «Мехатирану».

Они били не хаотично, а прицельно — в те самые места, где броня уже начала поддаваться, где металл изгибался и трещал. 57-миллиметровые бронебойные снаряды с вольфрамовым сердечником вгрызались в ослабленные участки, разрывая их, добираясь до жизненно важных систем, скрытых под бронёй.

Это была не битва. Это была казнь. Медленная, методичная и чудовищно эффективная.

Нужно было что-то делать. И делать немедленно.

— Ди-Ди! — заорал я по связи.

— Ядрёна гайка, я вижу! — раздался в ухе её взволнованный голос.

— Мне нужны гарпуны! — рявкнул я. — Оба! Прямо сейчас!

— Готовы! — выпалила она. — Я как раз вчера их подготовила! Будут летать, как ласточки!

По бокам избушки, с громким скрежетом, открылись два скрытых порта и выдвинулись массивные установки.

— Шондра, целься в голову и шестой сегмент! — скомандовал я. — И постарайся не зацепить Беркута!

— Постараюсь, кэп, — спокойно ответила она.

Из пусковых установок, словно языки гигантского механического хамелеона, выстрелили два чудовищных гарпуна. Это были не просто заострённые куски металла. На их концах находились мощные механические захваты, похожие на челюсти доисторической рыбы.

— Как круто, кити-кити!

Два гарпуна понеслись вперёд на пороховых ускорителях, оставляя за собой сверхлёгкие композитные тросы. Они со свистом устремились к цели. Один вцепился в головной сегмент «Серпента», второй — на несколько сегментов ниже. Захваты с лязгом сомкнулись.

— Есть контакт! — доложила Шондра.

— Ди-Ди, врубай лебёдки! На полную!

Избушка задрожала, её ноги-опоры выпустили грунтозацепы, которые глубоко ушли в землю, чтобы выдержать нагрузку. Лебёдки взвыли, как раненые звери, наматывая на себя композитные тросы.

«Серпент» не ожидал такого. Его стальное тело дёрнулось, хватка на «Мехатиране» ослабла. Он попытался извернуться, сбросить с себя гарпуны, но было поздно. Мы тянули. Тянули с силой, способной сдвинуть с места небольшой астероид.

Воздух наполнился чудовищным скрежетом.

Это не было похоже на звук рвущегося металла. Это был звук, с которым гигантская стальная змея, против своей воли, разматывалась с добычи. Сегмент за сегментом, с визгом и искрами, кольца «Серпента» расходились, обнажая истерзанный корпус «Мехатирана». Наша избушка, упёршись в землю грунтозацепами, медленно, но неотвратимо, как гигантский рыбак, вытаскивала на берег чудовищного морского змея.

— Давай, давай, ещё немного! — скрежетал я зубами.

Рывок, потом ещё, и вот, получилось! Змея оторвалась от динозавра и с оглушительным грохотом рухнула в пыль.

Длинное, сегментированное тело «Серпента» растянулось по полю боя, извиваясь и молотя хвостом по земле в бессильной ярости.

— Беркут! — рявкнул я в канал связи, как только его «Мехатиран» обрёл свободу. — На хвост ему наступи! Живо!

— С превеликим удовольствием! — донёсся в ответ яростный рык.

«Мехатиран», пошатываясь, пошёл вперёд. Его броня была покрыта чудовищными вмятинами, из смятой пасти-гаубицы валил дым, но он остался на ходу. Он перенёс вес на одну конечность, и его огромная металлическая лапа с оглушительным грохотом опустилась на хвостовую часть «Серпента», пригвоздив её к земле.

Теперь змеюка была растянута между нами, как струна. И она была в ярости.

Десятки её турелей «Шип-57» развернулись и открыли беспорядочный огонь по обоим обидчикам. Снаряды забарабанили по нашей броне и по корпусу «Мехатирана».

— Он огрызается! — крикнула Лекса.

— Пусть огрызается, — процедил я. — Шондра, видишь стык между седьмым и восьмым сегментом? Тот, что искрит?

— Вижу, кэп.

— Беркут, туда же! Всеми стволами, что у тебя ещё работают! Огонь!

Наша «Гроза» и бортовые орудия «Мехатирана» ударили одновременно. Мы били в одну точку. В то самое уязвимое место, где под давлением уже начала поддаваться броня. Снаряды вгрызались в металл, отрывая куски обшивки, разрывая гидравлические шланги и силовые кабели.

— Ди-Ди! Последний рывок! Дай мне всё, что есть!

— Ядрёна гайка, сейчас! — крикнула она.

Лебёдки взвыли на немыслимой, запредельной ноте. Композитные тросы натянулись до предела, зазвенев от напряжения. Раздался оглушительный, финальный треск, который, казалось, расколол само небо.

«Серпент» порвался пополам.

Его передняя часть, всё ещё соединённая с нами гарпуном, безвольно рухнула на землю и поехала вперёд. Хвостовая половина, прижатая ногой «Мехатирана», дёрнулась в последней агонии и замерла.

— Кити-кити! Червячок порвался! — радостно констатировала Сэша.

Беркут, освобождённый из смертельных объятий, медленно поднял ногу с обездвиженного хвоста и, перешагнув через него, подошёл к дымящейся головной части змеи. Его «Мехатиран» был помят, поцарапан, но жив. И он жаждал мести.

Массивная нога тираннозавра поднялась и с сокрушительной силой опустилась на командный отсек «Серпента». Раздался оглушительный хруст. Броня лопнула, оптика разлетелась осколками. Беркут поднял ногу и опустил её снова. И снова. Пока голова змеи не превратилась в бесформенную груду искорёженного металла.

— Волк… — прохрипел он в эфир. — Я тебе обязан. По гроб жизни.

— Я просто вернул должок, старик, — ответил я, не сводя глаз с последнего врага, застывшего на горизонте. — У нас ещё один клиент остался.

Я повернулся к «Звероящеру».

Глава 3

Награда предателю

Ворон, видя, что его план провалился, а его союзники превратились в груду металлолома, не стал испытывать судьбу. Его Волот уже разворачивался, намереваясь сбежать.

— А вот хрен тебе, а не побег, — прорычал я. — Шондра, лазер! Цель — ноги «Звероящера»!

Новый беззвучный росчерк белого огня. Луч резанул по коленным суставам шагохода Ворона. Тот споткнулся, неуклюже взмахнул передними лапами-манипуляторами и с грохотом рухнул на землю, завалившись на бок.

Всё кончено. Для него.

На поле боя воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском догорающих обломков и тихим шипением нашего перегретого реактора.

Я откинулся в кресле и вытер со лба пот. Мы победили.

— Ядвига, — сказал я с усталостью. — Свяжи меня со «Звероящером». Пора поговорить с предателем.

— Слушаюсь, соколик!

На главном экране появилось изображение. Зернистое, дёрганое, с полосами помех. Камера в командном отсеке «Звероящера», очевидно, повреждена. Но я видел его, Ворона.

Он сидел в своём кресле. Его лицо было залито кровью, которая текла из рассечённой брови. Его кибернетический глаз светился прицелом, и его настоящий, живой глаз смотрел на меня с таким же недобрым выражением. В нём не было ни страха, ни раскаяния. Только холодная, упрямая ненависть.

— Волк, — прохрипел он. — Так и знал, что ты позвонишь. Решил насладиться триумфом? Поглумиться над поверженным врагом?