Я по-прежнему ежедневно покупала газеты и новости с фронта казались тревожными: войска Англитании продвигались вглубь нашей страны и хотя Лиденбург находился почти в центре королевства…
Осенью цены на мясную продукцию выросли до пугающих величин. Ещё в середине лета мне пришлось отказаться и от котлет, и от бутербродной массы -- сала с чесноком -- и перейти на разные варианты лепёшек и пирогов с самыми простыми начинками: с картошкой и кашами. Инфляция – штука хорошо известная мне по прошлой жизни, подкрадывалась постепенно, но неудержимо. Почти каждую неделю в течение лета дорожал то один, то другой продукт и к осени закрылись несколько крупных кондитерских лавок, а мясные ряды на рынке опустели на добрую половину.
Зимой новости с фронта подзатихли. Часть войск была отведена на зимние квартиры, и серьёзных боёв не было, но хороший кусок нашей страны остался в руках вражеской армии, так что было понятно, что война получается затяжная.
Этой зимой я ухитрилась сохранить все свои запасы, не трогая их: для поддержания жизни нам хватало доходов от торговли. Я не уволила ни одного из своих работников, но по договорённости – сильно уменьшила их зарплаты.
Никто не возразил ни словом, так как я по-прежнему обеспечивала их жильём, дровами для каминов и едой. Все понимали, что даже останься их зарплата на прежнем уровне, из-за выросших цен никто из них не смог бы обеспечить себе такой уровень жизни.
А меня, при всем при этом, мучили сомнения. Правильно ли я делаю, что кормлю и поддерживаю Милу, мэтра Огдэна и всех остальных? По сути, получалось, что я отрываю часть доходов у своей семьи. Но ведь и мои рабочие -- уже не совсем чужие мне...
Я не часто появлялась на Стоке, только раз в неделю приходила рассчитываться с мэтром Купером. В саамом начале весны он хмуро сообщил:
-- Налоги подняли. Теперь цена за место будет выше.
Вечером следующего дня Мила рассказывала:
-- Я сперва испугалась! Думала – может мор какой, али другая беда… А оно вона чё… Теперь почитай каждое пятое место пустое стоит. Да и торговля день ото дня все хуже, денег-то у людей совсем нету.
Я понимала, что моя мелочная торговля скоро свернётся совсем, полностью, и гадала, хватит ли мне денег вытянуть семью, не допуская голода.
Как не тяжёл был разговор с Алексом, в какой-то мере для меня он стал спасением. В этот день, не дожидаясь обеда, Алекс вынул из кармана маленькую бархатную коробочку в форме сердечка и как-то очень смущённо спросил:
-- Вы станете моей женой, Элли?
Громко «огокнул» и с любопытством уставился на нас Ирвин, тётушка Ханна взялась за сердце и на глаза её набежали слезы, только Джейд, восхищенная красотой алого бархатного сердечка дошла до Алекса, и потянула его за штанину, требовательно заявив:
-- Дай!
Лия подхватила её на руки, а я, испытывая сильное волнение еле слышно прошептала:
-- Выйду, Алекс.
Так состоялась наша помолвка. Не было никакого торжественного празднования, даже пирожных купить не получилось – они стали редкостью на нашем столе, но мне было всё равно. Теплое чувство защищенности и вера в то, что Алекс Гейл и есть мой “тот самый, единственный” делали меня счастливой. Не было безумной вспышки страсти, нас связала нежная и надежная любовь друг к другу.
С этого дня Алекс стал бывать у нас чаще: он приходил не только на воскресный обед, но и два-три раза в неделю ужинал вместе с нами. И хотя за столом мы никогда не говорили о войне, но после ужина, когда тётушка Ханна забирала Ирвина к себе, чтобы он почитал ей вслух, мы оставались в столовой, обсуждая и новости с фронта, и нашу будущую жизнь. Именно тогда Алекс и предложил:
-- Я знаю, Элли, что сейчас не лучшие времена для вашей торговли. Не стоит ли вам устроиться помощницей ко мне? Признаться, я уже не справляюсь.
-- Алекс, я не могу бросить своих людей….
-- Элли, я хорошо знаю вас и не предложил бы ничего такого… Работа найдётся для всех.
Глава 55
Я долго думала, как сделать лучше. Совещалась и с тётушкой Ханной, и с Милой, и с мэтром Огдэном. В результате за собой мы оставили два места на Стоке. Мэтр Огдэн вместе с Милой ночью пекли лепёшки с самыми простыми добавками: с луком, пока ещё не слишком дорогой картошкой или, если картошки купить не удавалось, с кашами. Они работали на пару, принося в дом необходимую нам наличку.
Все остальные, включая Хейзел и её сына, устроились работать в разросшуюся мастерскую Алекса. Одним из условий работы был полноценный обед для мастеров. Это я взяла на себя. Сама пекла хлеб из серой муки, сама варила похлёбки, иногда сдабривая кусочком сала, но чаще готовя зажарку на постном масле. Мясо на рынке все ещё можно было купить. Но цены на него были заоблачные, и позволить себе отбивную на обед могли только очень обеспеченные люди. В мастерской работало уже больше тридцати человек. И когда я наладила обеды, Алекс попросил меня:
-- Элли, попробуй найти человека на своё место. Мне гораздо больше нужна помощь с поставщиками и бумагами.
Мне было страшновато в это лезть, но особого выбора не было. Я видела, что днём Алекс мотается без конца: то получает грузы, то отправляет готовые, то ищет замену какому-нибудь закрывшемуся заводу-подрядчику. Чаще всего возникали проблемы со стеклом для ламп. Его полностью изготавливали в другом городе, а вот перевозка стала стоить значительно дороже, так как большая часть лошадей была выкуплена или реквизирована для нужд армии. Алексу регулярно приходилось искать новые варианты доставки стеклянных колпаков. А по вечерам он сидел над бумагами, иногда до полуночи. Чтобы сократить расходы, ему пришлось самому вести всю работу с документами и отказаться от услуг бухгалтера.
Тем не менее, ближе к весне я чувствовала себя достаточно прочно в роли управляющего. Иногда мы на пару засиживались в кабинете, разбирая бумаги. Но всё же вдвоём это делать было значительно легче.
Весной объявили новый призыв, и мужчин в городе стало ещё меньше. Я тихо радовалась тому, что Алекс не попадает под призыв, как владелец мастерской, работающей на нужды военных.
Дома тоже было не слишком весело. Я старалась, чтобы война тревожила семью как можно меньше. Но даже Ирвин не мог не видеть появления на улицах калек и нищих. Нельзя сказать, что их количество было таким уж ужасающим, но по сравнению с безоблачным предвоенным временем эти приметы войны очень бросались в глаза.
Работать приходилось много. Зачастую даже в воскресенье с утра мы встречались над бесконечными стопками документов. Правда, к обеду мы в обязательном порядке возвращались домой и вечер воскресенья проводили с семьёй. Эти вечера, пожалуй, были самым тёплым и радостным в нашей жизни, что осталось сейчас. Тётушка Ханна бдительно следила за тем, чтобы я не садилась за стол не принарядившись. Она и сама свято придерживалась довоенных привычек и меня наставляла:
-- Ты девушка, Элли, ты не должна в глазах жениха выглядеть как рабочая лошадь.
