Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod"

— Хо-хо-хо, очень на это надеюсь.

12 — Древний и Древнейший

Солнце давно скрылось за горизонтом, и поместье клана Инумаки окутала мягкая тишина вечера. Лишь редкие звуки нарушали покой: скрип половиц под шагами патрульных да шорох листьев, гонимых ветром по двору. Общие комнаты последователей тонули во мраке, который слегка рассеивал слабый лунный свет, пробивавшийся сквозь бумажные ширмы окон. Длинные ряды футонов аккуратно выстроились вдоль стен, и дыхание спящих послушников сливалось в тихий, ровный гул. Усталость после дневных тренировок придавила их к земле, словно невидимая ладонь, и даже самые беспокойные теперь лежали неподвижно, погружённые в сны о силе и славе.

Но среди спящих выделялась одна фигура — пятый из приближённых Мирака, тот, кого не коснулась милость проклятой техники. Он лежал на своём футоне у дальней стены, ближе к выходу, но его широко открытые глаза блестели в полумраке. Руки сжимали край тонкого одеяла, пальцы дрожали от напряжения, а грудь вздымалась чаще, чем у других. Его звали Кейта — имя, которое Мирак так и не заменил звучным прозвищем, как у остальных четверых.

Имена бывших друзей звучали в его ушах, как боевые кличи, а он остался просто Кейтой, безликим и ненужным.

Недавно его судьба окончательно определилась. Когда четвёрка гордо доложила о пробуждении техник, Мирак лишь мельком взглянул на него, пятого, и бросил холодно: «Ты не владеешь личностью. Не способен показать технику». Эти слова, произнесённые без гнева, но с ледяным равнодушием, врезались в память Кейты, точно клеймо. А затем его отправили к Широе — «пусть тренируется с дозорными», сказал глава клана, будто Кейта был не более чем обузой, недостойной внимания лидера. Широя, строгая и непреклонная, гоняла его весь день, заставляя отрабатывать удары до изнеможения, пока пот не заливал глаза, а руки не дрожали от усталости.

— «Техника — не всё, что определяет шамана, работай над телом», — сказала она, словно пытаясь утешить. Но что она знала? Её надежды не разбивались о суровую скалу.

Для Кейты это было очередным оскорблением, пустым набором слов, брошенным, чтобы унизить его ещё сильнее. Он не понимал, что личность в мире шаманов — это не просто характер или воля, а глубокая внутренняя суть, связывающая человека с его проклятой техникой, тот стержень, что позволяет энергии обрести форму и силу. Недостаточно было просто прочитать пособия. В этой слепоте обида переросла в нечто большее — в жгучее желание доказать, что они ошиблись. Не разобравшись, он принял ошибочное решение: проявить свою личность через месть, надеясь, что это пробудит технику.

Кейта медленно сел, стараясь не шуметь. Одеяло соскользнуло с плеч, обнажив худощавое тело, ещё не закалённое до уровня элиты клана. Он бросил взгляд на спящих. Осторожно поднявшись, натянул серое хаори и бесшумно шагнул к выходу. Тонкие деревянные половицы слегка скрипнули под ногами, но никто не шевельнулся. Дверь отъехала в сторону с тихим шорохом, и холодный ночной воздух ударил в лицо, остудив пылающие щёки.

Он выскользнул в коридор, закрыв за собой ширму. Шаги его были лёгкими, почти невесомыми, пока он двигался вдоль стен, прижимаясь к теням. Внезапно в памяти всплыл образ — смутный, ускользающий, точно дым на ветру: человек, чьё лицо он не мог чётко вспомнить. То ли девушка с длинными волосами, то ли мужчина с усталыми глазами. Они встретились однажды, когда Кейта, разочарованный и потерянный, бродил по улицам неподалёку от поместья клана. Что тот сказал? Что-то важное или вовсе незначительное? Слова и образ быстро выветривались из сознания Кейты, оставляя лишь слепую уверенность: надо испортить клинки, что Лидер выдал четвёрке. Уничтожить их гордость. Кейта не понимал, откуда эти мысли, но они казались его собственными, правильными — единственным способом отомстить.

Он двинулся дальше, к лестнице, ведущей во двор. Но не знал, что за каждым его шагом следили внимательные глаза. В тёмной комнате на верхнем этаже поместья сидела хрупкая фигура. Белёсые волосы, собранные в низкий узел, отливали серебром в лунном свете, а руки покоились на коленях, сжимая старый свиток. Она была тихой, незаметной — той, на кого всем было наплевать. Последователи проходили мимо, едва замечая её, и никто, кроме собственной дочери, не пытался завести разговор.

Акано наблюдала пристально — она видела всё: каждую трещину в верности, каждую слабость в душах приближённых своего сына. Она давно выявила слабые звенья в свите Мирака. Были случаи, и давно, когда враги клана поднимали голову — другие последователи, завидуя избранным, пытались саботировать тренировки или распускать слухи. Иные кланы, жаждавшие поставить Инумаки на колени, прибегали к любым методам. Акано не терпела таких.

Избавляться от них было трудно. Клан и так разваливался, найти предателя — задача не из лёгких. Во времена правления Рейдзо никто не хотел брать на себя такую опасную обязанность, даже Акано, остававшаяся инертной, пассивной, лишённой всякого желания действовать. Но с тех пор, как главой стал её сын, всё изменилось. Он реформировал клан, уделил каждому невиданное внимание, начал поднимать их с колен. Акано ощутила за него гордость и захотела отплатить той же поддержкой.

— «Как бы грустно это ни было, Томоэ стала реже ко мне обращаться — печально видеть, как дети покидают родительское крыло. Но я всё ещё могу быть полезна. Я стану невидимой тенью, оберегающей сына», — прошептала она себе.

Этой ночью она заметила Кейту. Его беспокойство, колебания его проклятой энергии — всё это не укрылось от её взгляда. Она взяла кусок бумаги, ручкой черкнула несколько строк и сложила записку. Выбор пал на Вокун — девушку-тень, чья техника делала её идеальной для таких дел. Акано протянула записку одному из своих помощников, знавшему язык жестов, и приказала передать её. Через несколько минут Вокун появилась в комнате — стройная фигура в тёмном хаори, с распущенными волосами.

Увидев мать Мирака, Вокун опустилась на одно колено, склонив голову в жесте глубокого почтения. Её голос был тихим, но твёрдым:

— Госпожа Акано, я к вашим услугам.

Акано молча протянула записку. Вокун развернула её, пробежала глазами короткий текст и кивнула. «Кейта. Склад с оружием и кузница. Проследи, что он планирует».

— Вы думаете, что он… — Вокун подняла взгляд, встретившись с глазами матери лидера. Получив молчаливый кивок, она склонила голову в почтительном жесте и исчезла из комнаты так же быстро, как появилась.

* * *

Кейта спустился во двор, прижимаясь к стене, чтобы не попасться патрульным. Кузница была совсем близко, а рядом темнел склад с оружием. Дверь оказалась незапертой — лишь тонкая задвижка отделяла его от цели. Он проскользнул внутрь, и резкий запах угля и металла ударил в нос. В углу, на стойке, поблескивали клинки — тонкие, с изогнутыми лезвиями, третьего ранга, те самые, что Мирак выдал послушникам. Кейта схватил один, но тут же замер: у входа шевельнулась тень.

В тот же миг комнату окутала волна проклятой энергии, и из воздуха проступили тонкие нити, пропитанные силой. Они обвили тело Кейты, цепляясь за одежду, сковывая движения. Вокун возникла из темноты, словно соткалась из теней, её глаза сузились, а рука покоилась на коротком кинжале у пояса. Кейта отступил, судорожно сжимая клинок.

— Что ты тут делаешь? — её глаза внимательно пробежали по другу. — Ты так боишься, что не можешь контролировать свою ауру. Пусть у тебя нет техники, но что стало с твоим рассудком?

— В-Вокун…

— Положи оружие и пойдём со мной. Тебе стоит объяснить, что с твоим состоянием.

— «Как она смеет считать себя лучше меня?» — вспыхнула неуправляемая мысль, заставив Кейту стиснуть лезвие сильнее. Он резко окутал своё тело высококонцентрированной аурой — долгие тренировки, на которых он уверенно следовал приказам и работал упорнее многих своих бывших друзей, не прошли даром. Нити Вокун сжались, перехватывая его тело в попытке удержать, но Кейта, напрягая все силы, оттянул те, что стягивали руки, и провёл по ним клинком, разрубив на куски.