Фаберже 1 (СИ) - Хай Алекс

Мы прошли через вестибюль — мраморные полы, хрустальные люстры, портреты императорской семьи на стенах — в небольшую приёмную комнату.

Павел Константинович указал на диван:

— Прошу, располагайтесь.

Мы сели. Он остался стоять. Василий кивнул Лене, и она поставила на стол контейнер с артефактами.

— Пятнадцать индивидуальных комплектов, — сказал отец. — Согласно списку, который вы предоставили.

Адъютант открыл контейнер и принялся сверяться с данными в своём планшете.

— Павел Сергеевич Дурново, — прочитал он гравировку. — Шестой ранг. Валерий Дмитриевич Воронцов… Пятый ранг…

Он проверил остальные коробки.

— Всё на месте, — кивнул он. — Благодарю вас. Мы особенно ценим, что вы изготовили изделия раньше рекомендованного срока. Его императорское высочество будет очень доволен.

Отец слегка поклонился:

— Для нас было честью выполнить заказ его императорского высочества.

Адъютант аккуратно сложил коробки обратно в контейнер.

— Его императорское высочество очень заинтересован вашей системой, — сказал он. — Мы протестируем артефакты в ближайшие дни. Если всё будет соответствовать ожиданиям — обсудим заказ эксклюзивных комплектов для самого великого князя и его супруги.

Отец выпрямился:

— Будем рады служить его императорскому высочеству. Эксклюзивные изделия — наша специализация.

— Мы знаем, — Павел Константинович улыбнулся. — Его высочество ценит качество и надёжность. Уверен, ваши артефакты его не разочаруют.

Павел Константинович проводил нас до выхода. Мы попрощались и сели в машину. Я завёл двигатель, и мы плавно выехали с территории дворца.

Лена первая нарушила тишину:

— Теперь всё зависит от великого князя. Лишь бы ему понравилось…

Отец повернулся к ней:

— Качество у нас отменное. Мы сделали всё, что могли, и даже больше. Это был бы огромный шаг. Заказ для великокняжеского двора — тоже большая честь. Престиж! Репутация. Многие наши коллеги мечтают об этом десятилетиями…

Ну да. Опустим тот факт, что я в своё время был придворным ювелиром императора и виделся с ним едва ли не каждую неделю. Но тогда и работа была куда серьёзнее, да и времена неспокойные.

А уж заказы на пасхальные яйца… Стоило один раз придумать шалость — и понеслось.

Яйцо для императрицы, ещё одно — для вдовствующей, для великих княгинь… Потом об этом прознали Юсуповы, Волконские, Шереметевы — и пришлось открывать отдельное направление в мастерской. Пятьдесят артефакторов трудились только над этими яйцами годами. Как кудахтать не начали — загадка.

Отчасти поэтому фамильное яйцо Фаберже и стало не только верхом моего мастерства, но и последней шуткой. Я хотел создать нечто, что не повторит никто и никогда. И создал. А в вечер, когда оно было закончено, внуки нашли своего старика в кабинете бездыханным.

Я был готов отправиться в заточение на целую вечность, чтобы защищать потомков. Но у судьбы чувство юмора оказалось куда интереснее, чем у меня…

— Согласен, — отозвался я, отвлекаясь от воспоминаний. — Если удастся договориться с Овчинниковым, а потом получить приятный отзыв от великого князя, сможем как следует развернуться с производством.

Он посмотрел на нас обоих:

— Это путь к восстановлению нашей былой славы.

Лена сжала его руку:

— Ему понравится, пап. Я верю. Мы столько души вложили в эти артефакты…

Отец улыбнулся и накрыл её руку своей.

Я продолжал смотреть на дорогу, но в этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз у Василия Фридриховича. Он вытащил его из кармана пальто и побледнел.

— Кто там? — спросил я, не отвлекаясь от дороги.

— Из банка. Уже неделю названивают, террористы! Я им и бумаги отправлял, и подтверждение платежей…

— Поставь на громкую связь, — попросил я. — Хочу послушать.

Василий ответил на звонок, и тишину в салоне разрезал противный мужской голос:

— Василий Фридрихович! Информируем, что у вас осталось три дня на погашение долгов перед нашим банком. Если вы просрочите платёж хоть на день, ваше имущество будет арестовано и продано на торгах!

— Выключи, — сказал я. — Это запись. Они просто мотают тебе нервы.

Василий с облегчением сбросил звонок и вздохнул.

— Ну зачем же они так? Мы почти сотню лет были их клиентами…

— Банк недавно сменил владельца, — сказала Лена. — Активы выкупили какие-то черти из Москвы, уж простите. И вот с тех пор началось… Я разговаривала с коллегами — все жалуются. Стоит задержать платёж хоть на три часа — начинаются звонки среди ночи. И управы на них нет!

Я втопил педаль газа и свернул с набережной.

— Ничего, — сказал я. — Скоро они очень удивятся.

Глава 29

Я уже несколько раз пересматривал запись, но так и не мог вытащить из неё никаких толковых зацепок. Пока за «подарочком» от Дяди Кости ехали люди следователя, я успел задать ему несколько вопросов.

— Назовись.

— Андрей… Петров Андрей Дмитриевич.

Избитый мужик едва мог шевелить опухшими губами.

— Откуда ты?

— Из Отрадного.

— Кто нанял тебя угнать грузовик?

— Я… Мы не знали его. Вообще какой-то залётный чёрт! Но денег дал нормально.

— Сколько вас было?

— Нас, пацанов из Отрадного, только четверо. Остальные были с этим чёртом. Я даже их имён не знаю. Но люди чёткие, профессионалы. Сами всё подготовили! Нам заплатили только за то, чтобы мы отвлекли внимание и увели грузовик… Технику дали, чтобы вскрыть замки на грузовике, всё показали… Клянусь, я их не знаю! Они ничего нам толком не говорили! — Пленник съёжился, видя, что ответ меня не удовлетворил. — Только не бейте!

— Бить тебя — себя не уважать. — Я присел на корточки напротив пленника, и камера запечатлела его затравленный взгляд. — В чём был план? Что конкретно вы должны были сделать?

Мужик прикрыл глаза.

— Я должен был увезти грузовик на старый мусорный полигон на юге. Вроде как этот грузовик должны были потом перехватить люди заказчика. Парни мои должны были прикрыть… Но я облажался. С управлением не справился. Едва успел выскочить. А мои пацаны, сукины дети, уже смотались!

— Почему девушку не вывели из машины?

— Приказали её оставить… Она зачем-то была нужна…

— Кто⁈ — Мне стоило больших усилий не врезать ему, но я продолжал допрос. — Имя, внешность.

— Фомой представился. Ни фамилии, ничего больше не знаю, честно! Рост средний, лицо круглое, простое такое. Ну вот вообще обычный мужик! С ним ещё люди были, типа шестёрки или охрана… Мощные такие. Может, это кличка, Фома этот. Платил наличкой. Мы его у себя никогда не видели, а когда кипеш весь случился, он как в воду канул…

Я выключил запись. Нет, ничего нового.

Этого дятла я передал Морозову — пусть его люди работают в правовом поле. Мне сейчас лишний раз светиться не нужно, пока ищем партнёров. Но вряд ли выяснят больше. Имя Фома снова всплыло, но мы с Ушаковым уже понимали, что это подставное лицо. Да, Морозов сделает портрет этого предполагаемого Фомы, но толку-то…

— Александр Васильевич!

Запыхавшийся Холмский влетел в мой кабинет и поднял такой ветер, что бумаги на моём столе взметнулись в воздух. Я отложил телефон и уставился на стажёра.

— Ой, простите за беспорядок, Александр Васильевич… Адъютант великого князя приехал! Желает вас видеть.

Я поднял голову:

— Павел Константинович?

— Да-да, он самый! Внизу! В приёмной! Елена Васильевна уже проводила его в зал для важных персон.

Я поднялся и машинально заблокировал компьютер — с каждым днём осваиваться в новом мире становилось всё проще.

Адъютант великого князя явился без предупреждения. Это могло означать что угодно.

— Позови отца, — велел я. — Быстро.

Холмский кивнул и выбежал. Я спустился, поправляя галстук на ходу.

В зале, где мы обычно принимали важных персон, уже стоял Павел Константинович. Он с интересом разглядывал фотографии и экспонаты на витринах, особенно интересуясь историческими артефактами. Выражение лица у него было спокойное, но не мрачное.