Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

– Ну, – снова брякнул мужик. Словарный запас у него был, очевидно, невелик.

– Отлично. Так вот, можем мы её использовать, коль она всё равно простаивает? К вечеру управимся и освободим.

Тот замер – видно, как в его заплывшем мозгу со скрипом проворачиваются шестерёнки. Недоверчиво почесал свой расплющенный нос, а потом его кабанье лицо исказилось от возмущения.

– Четыре корзины⁈ – взвизгнул толстяк. – На целую домницу⁈ Малец, ты с дуба рухнул⁈ Я из‑за твоего мусора печь разжигать не буду! Хрен тебе, а не домница! Проваливай!

Так, прямой подход не сработал. Придётся атаковать с флангов – бить по страхам. Не изменился в лице, лишь голос стал холоднее и твёрже.

– Как я уже сказал, руда – особая, из Сердечной Жилы. Лучшее, что есть на первом ярусе. И Глава клана, – сделал на этом слове особый акцент, – лично разрешил мне превратить её в крицу.

Шагнул чуть ближе, заставляя мужика сфокусировать на мне свои поросячьи глазки.

– А теперь давайте подумаем вместе. Такой человек, как Торгрим Каменное Сердце… – чуть понизил голос, карикатурно придавая ему мрачности, – … великий и ужасный. Будет ли он рад, если узнает, что приказ не выполнен? Что отменную, чистейшую руду бросили в общую плавку со всем остальным шлаком, который вы тут добываете? Как вы считаете?

Смотритель засопел, переводя взгляд с меня на Тарка и обратно.

– Я ведь могу сходить к нему ещё раз, – продолжил говорить мягко, но с отчётливой угрозой в голосе. – Попросить, чтобы он лично донёс до вас свой приказ. Но, знаете, отвлекать столь занятого человека… таким пустяком… мне бы очень не хотелось. А вам?

Мужик фыркнул и отступил на шаг. Такой поток информации был ему явно не по нраву, но главная мысль дошла. Толстяк понял, что препираться – значит, рисковать спором с самим Главой, а этот риск для него неприемлем.

Мужчина тяжело вздохнул, а затем злобно махнул рукой в сторону третьей домницы.

– До вечера чтобы управились, щенки, – прошипел он и, развернувшись, заковылял прочь, бормоча под нос проклятия.

Взглянул на Тарка – тот застыл в ужасе, ещё не до конца осознавая произошедшее.

– Ну что, – усмехнулся ему. – Пойдём, поработаем?

Впервые за время, что был с ним знаком, увидел, как лицо паренька меняется. Забитость исчезла, сменившись широкой улыбкой. Глаза, до этого испуганные, загорелись азартом. Не сказав ни слова, работяга развернулся и помчался в сторону третьей домницы.

Я неспешно пошёл следом, разглядывая будущее место работы – третья домница действительно была меньше двух остальных печей, которые сейчас гудели и пыхали жаром. Она стояла чуть на отшибе, недалеко от частокола. Если те были похожи гигантов, то эта напоминала гнома.

Конструкция, хоть и примитивная, была продумана – высотой чуть выше человеческого роста, имела форму усечённого конуса, сложенного из дикого камня и обожжённой глины. Стены были толстыми, способными выдержать адский жар. Снизу, у основания, виднелось небольшое, заложенное камнем отверстие – лётка, как объяснял мне Кнут чуть раньше. Через неё выпускали расплавленный шлак. Чуть выше находилась керамическая трубка фурмы, куда подключались мехи. Конструкция напоминала увеличенный Горн кузни, но способная держать куда более сильный жар. Вершина печи открыта – широкая дыра, из которого при работе вырывалось пламя.

Провёл рукой по глиняной обмазке – та была холодной. Но уже представлялось, как через несколько часов она проснётся, и внутри камень начнёт превращаться в металл. Это была грубая технология, которая работала, и сегодня она станет работать на меня.

– Так, – хлопнул в ладоши, обращаясь к парнишке по деловому, – Ты готовь всё, что нужно. Натаскай угля, проверь мехи, а я схожу за рудой.

Направился к сарайчику, и в два захода перетаскал к печи четыре корзины, доверху наполненные сырьём. Камни отливали на солнце тёмно‑красным цветом. Когда поставил последнюю корзину, с другой стороны как раз подошёл Тарк, сгибаясь под тяжестью большого мешка с углём – смотритель всё‑таки расщедрился. Парень выглядел воодушевлённым, его глаза горели.

Увидев руду, он поставил мешок и, как заворожённый, подошёл ближе. Осторожно взял в руки один из самых крупных кусков и стал рассматривать, поворачивая на свету.

– Красный железняк… – прошептал парень. – Гематит…

– Не просто гематит, а гематит из Сердечной Жилы! – задорно воскликнул я, будто мы с пацаном были одной командой. «Хороший парень,» – подумал про себя, мог бы стать отличным помощником в кузнице, когда открою свою собственную.

– Сердечная Жила… – медленно повторил Тарк, не сводя глаз с камня. Было видно, что для него эти слова – не пустой звук.

– Сам Глава её так назвал, – добавил, чтобы на всякий случай укрепить легенду. – Я‑то не знал, что за порода. Случайно наткнулся, можно сказать, и наколотил немного.

– Повезло, – выдохнул работяга. – Очень повезло.

– Ну так что, – потёр руки. – С чего начнём?

Тарк встрепенулся и сосредоточился.

– Сперва – подготовка, – ответил пацан уверенно. – Эту руду нельзя просто так в печь кидать. Она чистая, но её нужно раздробить на куски размером с кулак, не больше,чтобы жар равномерно пробрал. Бери второй молот, поможешь.

Он указал на тяжёлую кувалду, лежавшую у основания печи.

– Пока дробим, нужно заложить в домницу «подушку» из угля и разжечь. Когда она прогорится докрасна, начнём загрузку – слой угля, слой руды. Слой угля, слой руды, – он начал загибать пальцы, объясняя процесс, как заправский мастер. – И так до конца. Воздуха сначала нужно давать немного, чтобы не затушить. А потом, когда печь загудит – качать со всей силы без остановки несколько часов. Я буду следить за цветом дыма и пламени – как только тот станет белёсым, значит, процесс пошёл. Главное – не пропустить момент, когда пробивать лётку, чтобы спустить шлак. Если опоздаем – всё остынет и спекётся в ком.

Парень протянул мне кувалду.

– Давай, Заточник. Покажем этой печи, что такое настоящая руда.

Я взялся за рукоять кувалды – та всё ещё была тяжёлой, зараза, но уже не такой неподъёмной, как в кузне Гуннара. Поднятие на первую ступень Закалки сыграло свою роль – в мышцах появилась какая‑никакая, а сила. Хотя я не питал иллюзий: через двадцать‑тридцать минут такой работы всё равно буду валиться с ног от усталости.

Подошёл к корзинам и начал выкладывать самые большие куски руды на твёрдую землю рядом с домницей. Отобрал с десяток самых крупных глыб, создав небольшое рабочее поле.

Взглянув на Тарка, увидел, что тот уже приготовился – встал в удобную стойку, широко расставив ноги, и поднял молот.

– Эй, Тарк! – окликнул его, прежде чем нанести первый удар.

Пацан обернулся, застыв с молотом в руках.

– А ты молодец, – сказал ему с искренним уважением. – Разбираешься в этом деле.

Работяга широко улыбнулся, и на фоне его измазанного сажей лица сверкнули зубы.

Затем началась работа – мы действовали слаженно, почти без слов. Я поднимал тяжёлую кувалду над головой, замирая в верхней точке, и со всей силы обрушивал её на камень. Удар – и глыба с треском раскалывалась на несколько кусков поменьше. Тарк, работая более лёгким молотом, тут же подхватывал их и дробил дальше, доводя до нужного размера – с мужской кулак. Ритмичные удары о камень эхом отдавались от стен лагеря.

Пока работали, я не просто махал кувалдой, а изучал. Смотрел, как Тарк разжигает «подушку» в основании домницы, как определяет готовность по цвету дыма. Анализировал саму конструкцию печи: соотношение высоты и ширины, угол наклона фурмы, расположение лётки. Всё было грубо и сделано на глазок, но в этом была выверенная веками логика.

Когда раздолбили руду, а «подушка» из угля в печи раскалилась до малинового свечения, начался самый важный этап – загрузка. Парнишка работал быстро и умело, засыпая слой угля, затем аккуратно, чтобы не затушить жар, укладывал слой руды. Снова уголь, снова руда. Пацан объяснял, что слои должны быть рыхлыми, чтобы горячий газ мог свободно проходить сквозь них, восстанавливая железо.