Осколок Демиурга. Пробуждение (СИ) - "Ал Эш"

«А, вот оно», – его тон стал почти нежным. – «Ты начинаешь понимать. Хорошо. Очень хорошо».

На мгновение его облик изменился – я увидел проблеск прежнего Малфориана, блестящего ума, моего старого друга, с которым мы создавали миры и планировали будущее вселенной.

«Я не хотел этого», – неожиданно сказал он, и в его голосе прозвучала искренняя боль. – «Затмения. Разрушения. Оно должно было быть... контролируемым. Эксперимент по соединению принципов Хаоса и Порядка в новую форму существования. Но что-то пошло не так. Я потерял контроль».

Я не ожидал такого признания. Малфориан всегда был гордым, никогда не признавал своих ошибок.

«Почему ты не остановился? Когда понял, что теряешь контроль?»

Он отвернулся, глядя в пространство между мирами.

«Я не мог. К тому моменту слияние с Бездной уже началось. Я думал... думал, что смогу направить его. Использовать. Но вместо этого...» – он поднял руки, наблюдая, как они то становятся полностью материальными, то превращаются в сгустки тёмной энергии. – «Я стал тем, что ты видишь. Ни Демиург, ни сущность Бездны. Нечто среднее».

Я почувствовал укол сострадания – неожиданного, но глубокого. Несмотря на всё, что произошло, Малфориан был моим соратником, моим другом.

«Но теперь», – его голос вновь окреп, приобретая знакомые командные нотки, – «теперь у меня есть знание. Опыт. Я могу контролировать процесс. Направлять слияние. Сделать его прекрасным вместо разрушительного».

Он повернулся ко мне, его глаза горели неестественным светом:

«Помоги мне, Азраэль. С твоими способностями стабилизировать и моими – трансформировать, мы сможем создать нечто невиданное. Новую реальность, превосходящую старую».

Часть меня хотела согласиться. Хотела верить, что мой старый друг нашёл путь к чему-то действительно новому и лучшему. Но... я вспомнил лица Лирианы, Нилы, Селены. Вспомнил наблюдения за детьми, играющими на улицах Аркхейма. Вспомнил радость Дарена, когда он открывал новый старинный текст. Эти маленькие, человеческие моменты, которые Малфориан считал незначительными – но которые и составляли суть жизни.

«Что случится с теми, кто не желает меняться?» – спросил я. – «С теми, кто хочет остаться человеком?»

Выражение лица Малфориана стало жёстче:

«Они увидят преимущества новой формы существования. Со временем».

«А если нет?»

«Тогда они вымрут, как вымирает любой вид, не способный адаптироваться», – он произнёс это просто, как констатацию факта. – «Это естественный процесс».

«Естественный?» – я почувствовал, как гнев поднимается внутри меня. – «Ты вторгаешься в их реальность, насильно изменяешь их сущность, и называешь это естественным?»

«Природа не спрашивает разрешения, Азраэль. Она действует. Горы поднимаются, вытесняя племена с их земель. Моря выходят из берегов, уничтожая города. Болезни трансформируют целые популяции. И всё это – естественные процессы».

«Нет», – я покачал головой. – «Ты не природа, Малфориан. Ты – Демиург, который решил играть в бога для своего творения. Есть разница».

Он смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.

«Интересно», – наконец произнёс он. – «Твоё пребывание в человеческом теле изменило тебя больше, чем я предполагал. Ты начал мыслить их категориями. Их ограниченными, эмоциональными понятиями».

«Или, возможно, я наконец понял то, чего никогда не понимал, существуя только как Демиург», – ответил я. – «Ценность выбора. Ценность быть собой, а не чьей-то идеей о том, кем ты должен быть».

Малфориан вздохнул – странно человеческий жест для существа, ставшего наполовину энергией.

«Я надеялся, что ты поймёшь. Что мы сможем снова работать вместе», – в его голосе звучало искреннее сожаление. – «Но если нет... я должен продолжать один».

Он сделал шаг назад, и видение трансформированного мира вокруг нас начало таять.

«Решение за тобой, Азраэль. Присоединиться ко мне в создании нового мира... или противостоять неизбежному и погибнуть вместе со старым».

Я почувствовал, как связь между нами начинает ослабевать. Малфориан растворялся, возвращаясь в материальный мир, оставляя меня в межпространственном лимбо.

«Возвращайся, старый друг. У тебя мало времени», – его голос звучал всё тише. – «Твоё физическое тело не продержится долго в таком состоянии. А без тебя твои... питомцы обречены».

Последние слова Малфориана эхом отдавались в пустоте, когда его присутствие полностью исчезло.

Я остался один в межпространственной пустоте, без понимания, как вернуться в своё тело.

«Эрин?» – позвал я, но ответа не было.

Я сосредоточился, пытаясь почувствовать свою физическую оболочку, но связь с ней казалась затуманенной, словно через толстое стекло. Я ощущал её – где-то там, далеко – но не мог дотянуться.

Затем, в пустоте вокруг, начало формироваться нечто – не видение на этот раз, а... присутствие. Оно напоминало... цветок? Сотканный из света и тени, он медленно раскрывался, с каждым лепестком увеличиваясь в размерах.

Внутри этого странного образования я увидел фигуру – человеческую фигуру, но слишком яркую, чтобы разглядеть детали.

«Учитель», – голос был мягким, знакомым, хотя я не слышал его тысячелетиями.

«Элохим?» – с удивлением произнёс я.

«Да и нет», – ответило существо, приближаясь. – «То, что от него осталось. То, что ты спас своим медальоном».

Теперь я мог видеть его отчётливее – человеческая форма, но состоящая из кристаллической субстанции, светящейся изнутри. Лицо сохраняло черты, которые я помнил – юные, открытые, с глазами, полными любопытства – но трансформированные, словно вырезанные из звёздного света.

«Я наблюдал за тобой, учитель. За вашим... разговором».

«Ты слышал?» – спросил я.

«Всё», – кивнул Элохим. – «Он не изменился. Всё так же уверен, что знает лучше всех».

Я не мог не улыбнуться – эта оценка Малфориана всегда была точной.

«Он не полностью неправ», – осторожно сказал я. – «Барьеры действительно рушатся».

«Да», – согласился Элохим. – «Но его решение... радикально. Есть другие пути».

«Какие?»

Элохим подплыл ближе, его кристаллическая форма переливалась разными оттенками синего.

«Я был в Бездне, учитель. Не по своей воле, но достаточно долго, чтобы понять – она не просто хаос. Она содержит... паттерны. Структуры. Просто радикально отличные от наших».

Я почувствовал, как внутри меня пробуждается профессиональное любопытство Демиурга.

«Ты смог их распознать?»

«Некоторые. Это как... другой язык. С другой логикой. Но он может быть переведён, адаптирован».

«К чему ты клонишь, Элохим?»

«Малфориан говорит о слиянии, но он видит только подчинение – либо наш мир подчиняет себе Бездну, либо она поглощает нас. Но что, если возможен настоящий симбиоз? Не разрушение обоих, а... новый баланс?»

Я размышлял над его словами. Это было... интригующе. И странно созвучно некоторым теориям, которые мы с Малфорианом разрабатывали до Затмения. Теориям, которые я почти забыл.

«Как это может работать на практике?»

«Я не знаю точно», – признался Элохим. – «Но я видел возможность. В кристаллах в моём убежище. Они... взаимодействуют с Бездной, но не искажаются. Адаптируются».

Я вспомнил растения, которые видел в пещерах – странные, но не уродливые. Мутировавшие, но по-своему прекрасные.

«Возможно...» – начал я, но осёкся, почувствовав странное ощущение. Словно кто-то звал меня – не голосом, а сущностью.

«Твоё тело», – сказал Элохим. – «Оно зовёт тебя обратно. Ты должен идти».

«Но как? Я не знаю пути».

Элохим протянул руку и коснулся моего... не лица, скорее, сути.

«Я могу показать. Это будет... болезненно. Но необходимо».

Я кивнул:

«Делай».

Его кристаллические пальцы словно прошли сквозь мою сущность, и мир вокруг взорвался болью. Я почувствовал, как меня тянет, словно водоворот, вырывая из безвременья межпространства, возвращая в границы физической реальности.