И тишина, давящая на уши. Ни работающих установок, ни криков людей… Неужели опоздали?!
— Дальше защита, — говорю я, отчетливо чувствуя вибрацию экрана. — В прошлый раз я тут попал.
А Марика спасла… Должен был еще тогда догадаться, но какое там, я же был уверен, что мне ничего не поможет. А ведь Тарден намекал на что-то подобное…
Фларен поднимает руку, прикрывает глаза, сосредотачиваясь. На его губах появляется улыбка, только она заставляет поежиться — он немного освобождает свою силу.
— Много магии, — говорит он тихо. — Очень много. И она... странная. Словно искаженная. Отойдите подальше.
Мы с Фридером отходим на несколько шагов, а Фларен, наоборот, идет ближе к мануфактуре. С каждым его шагом все четче становится виден переливающийся экран перед нами. Он как будто сопротивляется.
Фларен отщелкивает что-то на запястье и кладет ладони на переливчатую поверхность. Появляется оглушающий звон, а потом по экрану начинают расползаться трещины, и он начинает тускнеть. Сначала медленно, потом все быстрее.
Фларен даже не морщится от напряжения, а я уже слышу, как Ригель внутри меня начинает рычать, ощущая утечку магии. К счастью, уже через минуту барьер рассыпается светящейся пылью, а звон резко обрывается, оставляя только тупую боль в ушах.
— Готово, — коротко бросает Бьерн, отряхивая руки.
Двор мануфактуры пуст, но из одного из корпусов доносится монотонный гул работающих механизмов. И крики. Те самые крики, о которых говорил Руди. Все это заглушалось защитой.
“Туда!” — кричит Руди, кружа над нами, и летит в сторону дальнего корпуса.
— Этого корпуса не было! — хмуро говорит Фридер. — Они бездновы гении, если смогли целый корпус скрыть невидимостью.
— Они одержимые, — отвечаю я. — А это другое.
Чем ближе мы оказываемся к корпусу, тем отчетливее слышны голоса. Ригель внутри рычит от ярости, требуя освобождения. Я еле сдерживаю трансформацию. Нельзя. Опасно.
— Дверь заперта, — кричит Фларен, дергая массивную железную ручку.
— И заморожена изнутри, — добавляю я, чувствуя исходящий от двери холод.
— Охладительная установка, — бормочет Фридер, осматриваясь. — Они включили ее на полную мощность.
Понимание обрушивается на меня, как удар молнии. Они не просто заперли людей — они оставили их умирать от холода!
— Здесь простая магическая печать, — говорю я и сразу же взламываю дверь, одновременно нагревая ее, чтобы растопить мешающий лед.
Все заволакивает паром, а когда я все же выламываю дверь, не потрудившись открыть замок, нас обдает волной ледяного воздуха.
— Я не чувствую артефактов, — на ходу говорю я, — они не оставили здесь сюрпризов. Уходили в спешке, решили не тратить их здесь.
Перед нами огромное помещение, заполненное какими-то трубами и механизмами, гудящими и гремящими. Но людей нет, значит, они глубже.
— Крики снизу, — подтверждает мои мысли Фларен.
— Фридер, займись установкой, мы вниз, — командую я, и мы с Бьерном спускаемся в промерзшие глубины корпуса.
Где-то позади нас щелкают реле, вырубаются механизмы. Но мы не задерживаемся ни на секунду, через ступеньку спускаясь по металлическим, гремящим ступеням.
Кажется, это длится бесконечно, но когда мы достигаем дна, снова натыкаемся на закрытую стену. В этот раз Фларен оказывается быстрее и выносит дверь.
Оказавшись внутри, на мгновение застываем. Даже после всего того, что видели в сражениях, картина в подвале не может оставить равнодушным.
Слабое свечение с потолка и острое драконье зрение позволяет рассмотреть все. Дрожащие люди сбились в кучу в центре огромного помещения, пытаясь согреться теплом тел. Многие без сознания, кто-то стонет от боли. Мужчины, женщины…
Меня захлестывает отчаянием и страхом. Но это хорошо! Значит, они живы.
— Живые! — кричу я. — Кто еще способен двигаться, поднимаемся сами. Кто может, помогаем тем, кто совсем слаб.
Хватаю на руки женщину с совершенно синими губами, которая едва дышит. Ее кожа ледяная, пульс едва прощупывается. Несу ее наружу, где воздух, даже зимний мороз, кажется жарким по сравнению с корпусом.
К нашему удивлению, мы обнаруживаем, что там уже прибыл небольшой отряд полицейских во главе с капитаном Хоуксом — тем самым человеком, которого рекомендовал Дрокур. Жилистый мужчина средних лет с умными серыми глазами и шрамом через левый глаз.
— Ваше величие, — кивает он мне. — Мои люди готовы.
Отлично. Без лишних церемоний и расспросов — это все потом.
Передаю женщину одному из полицейских.
— Разведите костры! Много костров! Если есть маги, пусть создают обогревающие коконы. Остальные — за мной.
Фларен тоже вытаскивает кого-то и ныряет обратно в темноту корпуса. Бегу обратно. Хватаю следующего. Потом женщину. Потом еще одного.
Когда все заложники вынесены, оглядываю получившийся лагерь. Полицейские развели несколько больших костров, укрыли людей своими плащами. Кто-то уже приходит в себя, кто-то все еще без сознания, но дышит. Живы. Все живы.
— Люди в относительной безопасности, — докладывает Хоукс. — Но им нужна медицинская помощь. Я отправил гонца за лекарями.
Киваю. Мне приходится вспомнить, каково это — ставить щит для своего же Дара. Сил сжирает немало, но отвлечься и разумно мыслить при таком накале эмоций практически невозможно.
— Нужно обыскать все корпуса мануфактуры, — говорю я Хоуксу. — Все с официальными документами.
Теперь кивает он и отходит, чтобы дать указания своим людям. Мне нравится этот подход. Меньше слов, больше дела.
— Вы идете со мной, — киваю я. — Нужно найти то, за чем мы пришли.
Подхожу к одному из спасенных. Остекленевший взгляд, дрожащие руки. Кажется, он до сих пор не понимает, что все для него закончилось. И закончилось хорошо.
— Вы же здесь и жили? — спрашиваю я его. — Где?
— В дальней стороне лестница. Там чердак, — бесцветно отвечает он.
— Густав. Он тоже жил там?
В качестве ответа он только моргает. Я даю знак Хоуксу, и мы идем на чердак. Комнату Густава мы находим довольно быстро: он намеренно оставил на столе письма от Марты. Оставалось только найти тайник.
— Если Марта не ошиблась, — говорю я, скользя взглядом по комнате, — то это должно быть здесь.
Я отсчитываю от правого нижнего угла окна три кирпича вниз, два влево, слегка надавливаю. Оно!
— Что это? — хмуро спрашивает Хоукс, который все это время молчаливо следил за мной.
Ригель внутри рычит от ярости, когда я сжимаю в руке крохотный, не больше мизинца пузырек с темным содержимым.
— Драконья кровь, — рыча, отвечаю я. — Главный компонент их артефактов и доказательство того, что на этой мануфактуре происходили отвратительные вещи.
Добыть драконью кровь чаще всего можно, только убив дракона. В этом флаконе кровь моих собратьев, которых культ смог поймать и убить. Я едва сдерживаюсь от того, чтобы уничтожить пузырек, выплеснув всю ярость, которая бушует во мне.
Мир вокруг меня окрашивается в красные тона. Ригель требует немедленной мести. Я еле удерживаю трансформацию.
Хоукс сохраняет спокойствие, но я чувствую, что он разделяет мое мнение насчет тех, кто хозяйничал на мануфактуре. И это хорошо. Это значит, что в городе действительно грядут серьезные перемены.
Мы возвращаемся к кострам. Полицейские отчитываются Хоуксу о находках. Ко мне подходят Фларен и Фридер, а я без слов показываю им “находку”. Их взгляды ожидаемо темнеют от ярости.
— Рудиальмус сказал, что все исчезли, — говорит Бьерн. — Но он смог показать место, где они исчезли.
— Не тяни.
— Следы заметены, — продолжает он. — Но как будто случайно созданы новые. На первый взгляд незаметные.
— Это как?
— Необычные сосульки, показывающие направление, — отвечает мне Фридер. — Скорее всего, это Густав, у него же магия льда. Так мы их сможем выследить.
Молодец Густав. Сестра и брат достойны друг друга.
— Так зачем же откладывать, — рычу я.
