Червь 3 (СИ) - Лагутин Антон

Мы выпиваем еще по кружке местного пойла. Борис смачно отрыгивает, а я издаю звук, похожий на лёгкий пердёж. Какие воспитанные мужчины: если меня и услышали, то никто не подал виду. Борис снова открывает рот, скорее всего, хочет вновь меня порадовать прекрасной речью, но я его быстро перебиваю, указав пальцем на его дымящуюся папиросу. Не уверен, точно ли он понял мой намек. Лицо Бориса разгладилось. Он окидывает взглядом весь это душный бар, а потом говорит мне:

— Стулья здесь не удобные, — демонстрирует мне как тесно его заду, — пойдём за стол, я тебя познакомлю с моими друзьями.

Хочу возразить, мне и здесь хорошо, и ни с кем я знакомиться не собираюсь, но разве я могу сейчас качать права?

Борис слезает со стула, помогает мне, нарочито взяв под локоть. Улыбается и говорит:

— С одним ты уже знакома.

Глава 4

Оставив бармена в одиночестве, мы двинули в самый дальний угол бара. Всюду крики, гам, ор. Народ гулял на полную катушку. Пробираясь между стульев, меня чуть не сбивает с ног один чувак, вскочивший как ошпаренный; на его озлобленном лице зияла свежая рана, кровь из которой залила всю щеку.

— Дрянь! — кричит он на девушку, сидящую за столом. В руке у неё нож. — Я только хотел…

Борис отшвыривает его в сторону. Мужик только и успел крикнуть «Уххх», как тут же с грохотом валится на липкий пол между столов. Мы перешагиваем через него. А далее я иду за Борисом; за его огромной спиной я как за щитом.

— Слышишь? — спрашивает Борис.

— Пьяный срач? Конечно, слышу…

— Нет! Прислушайся.

Пройдя еще пару столов, я слышу музыку. Да, точно. Там, в углу, куда мы движемся, играет мелодия. Весёлая, задорная. С современной музыкой ничего общего, но мотивчик забавный.

Мы проходим еще один стол. Я продолжаю идти за Борисом, как за каменной стеной, но у каждой стены есть две стороны. Меня хватают сзади. Мужские руки кольцом соединяются у меня на животе и крепко прижимают к телу, что появилось за моей спиной.

— Борис! — кричит мужской голос мне в ухо. — Ты кого сюда притащил?

Голос противный, прокуренный. От мужика разит пойлом и мочой, словно ему не последние капли попали на трусы, а весь мочевой пузырь вылился в штаны.

Пытаюсь вырваться, но меня крепко держат.

— Ну-ну, не сопротивляйся, — говорит мужик. — У нас еще вся ночь впереди. Борис, ну и хорошенькую ты шлюшку приволок…

Борис резко обернулся. В его глазах не было ярости или злобы. Он даже не собирался этого вонючего гандона пиздить или швырять в противоположный конец бара.

— Рудх, — Борис улыбается, — Ты где был, когда я восхвалял нашу гостью? Срал за углом?

Борис подходит к нам. Делает глубокий вдох. Морщится и говори:

— Ясно всё с тобой.

— Борис, — говорит мужик, — так это что, девчонка не наш подарок?

Борис хватает его за запястья и грубо разводит их в стороны, высвобождая меня из вонючих объятий.

— Инга — наш подарок судьбы. И если ты попробуешь открыть наш подарок, — серьёзно говорит Борис, — я вскрою тебя.

Почувствовав свободу, я оборачиваюсь. Передо мной стоит худой мужчина. Шатается, ехидно улыбаясь. Потная белая рубаха, лысая башка и серебряное кольцо в левом ухе. Лицо, усыпанное десятком бледных шрамов, искажается, пытаясь выдавить наружу пару внятных фраз.

— Да я и не пытался ничего с ней сделать, — оправдывается мужик. — Что с неё взять? Ни сисек, ни жопы! — и начинает ржать.

— Рудх! — Борис хватает его за плечо и тащит вперёд себя, опрокидывая пару стульев. — Идём.

Ни сисек, ни жопы… я окидываю себя взглядом. Ну что тут сказать; отчасти он прав. Возможно, это и огромный плюс в нынешних условиях! Но так себя вести при дамах — как-то по мудацки!

Когда мы подходим к нужному нам столу, музыка резко обрывается. Рудх валится на первое попавшееся место и быстро обмякает.

— Прошу любить и жаловать, — представляет меня Борис людям, сидящим за толом.

Там сидела какая-то страшная тёлка, пару мужиков и он… Амбал! Амбал сидел в самом углу, прижавшись своей огромной тушей к стенке. Увидев меня, он пытается встать. Блестящие капли пота скользят по его лысине и тут же пропадают в серой тканевой повязке, опоясывающую его голову словно повязка на глаз, только выше, скрывая отрубленное ухо.

— Борис! — возмущается Амбал, но Борис его тут же остужает.

— Хрящ, успокойся. Уже пора всё забыть. Шрамы украшают мужчину.

Усеянное шрамами лицо Рудха растягивается довольной улыбкой. Он говорит:

— Борис всё верно говорит. Ты с ним согласна, Осси?

Судя по всему, он обращается к той единственной телке, что сидит напротив него.

— Твою рожу даже бабские побрякушки не украсят, — язвит она, и тут же ногой бьёт его в колено.

Возможно, перепалка и могла превратиться в настоящую драку, но Борис быстро всё уладил. Он проталкивает Рудха в конец дивана, в самый угол. Садится рядом с ним, а мне предлагает сесть рядом, с краю.

Бармен быстро обновляет наш стол. У каждого в руке по кружке пенного. Посасывая пивко, Борис начинает меня представлять сидящим.

— Осси, это Инга!

Высокая женщина с длинными рыжими волосами, сплетёнными в толстую косу. Сразу подмечаю, что ей абсолютно похуй на меня. Глазами она жадно выискивала достойного мужика, но, к сожалению, пока здесь таких не нарисовалось.

— Инга, это Дэр!

Коренастый мужичек, но уже видно, что возраст берёт своё. Некогда черные волосы почти пропали на фоне густой седины. Лёгкая бородка, сквозь которую видны розовые губы. Он облизывает их языком и говорит:

— Инга, как ты относишься к музыке?

— Положительно.

Теперь понятно, кто наигрывал мелодию. Этот милый мужичек достаёт губную гармонь, прикладывается к ней губами и, блеснув глазами, принимается играть. Красиво, но музыка не в моём стиле. Мне бы чего пожёстче типа Korn, slipknot. Будет время, попрошу его наиграть мне пару песен из альбома sepultura.

Дэр зачем-то вылезает из-за стола. Щемится, отпихивая Осси в строну, а когда встаёт перед нами в полный рост, начинает плясать. Ясно. Достаточно. Ну и компания мне попалась. Будет весело, это точно!

Мы продолжаем накидываться бухлишком. Борис наконец-то поделился со мной папироской. А Дэр, не отнимая гармошки от своих губ, так и продолжал грациозно отплясывать перед нами. Не знаю точно, что за хруст всё время раздавался, но точно это были не половые доски. Скорее всего — старческие колени. Рано или поздно мужичек точно доиграется.

Бугай и Рудх весь вечер пялились на меня, с трудом скрывая свои грязные намерения, и когда потухли свечи, я напрягся.

— Всем спать, — говорит Борис.

На тот момент в баре заметно стало тише. Утихли крики, споры. Теперь отовсюду доносился мужской храп и мирное сопение.

— Пойдём, — говорит мне Борис, — провожу тебя до комнаты.

Вот так вечер и закончился. Мы ушли.

Сказать, что я спал — ни сказать нихуя. Как бы я не пытался, как бы я не крутился, но сон постоянно ускользал из моей головы. Хотелось отдохнуть, но, видимо, — не судьба. Зато вечер прошёл как я и мечтал. Было всё! И курево, и пойло… и что еще там было? Музыка. Жалко, что так всё быстро закончилось. Борис подвёл. Слабак! Видно, что возраст берёт своё. Была бы моя воля — сидел бы до утра. Но, я здесь — гость. Помню еще, что Борис помог мне добраться до моей комнаты. Чувствовал он нависшую надо мной угрозу — я не знаю. Но те двое — Амбал и Рудх — явно стоили на меня какие-то планы. Да это уже и не важно. В данный момент меня беспокоит совсем другое.

За прошедшие три дня я уяснил одну важную вещь — алкоголь всё усугубляет. Цистит не проходил. Наоборот. Только резь утихала, как я снова накидывался как в не себя, давая боли вспыхнуть с новой силой.

Так спать — невозможно! И горло рвёт на части…

Мне хочется пойти по-маленькому. Всё равно мне не спится, а по пути и сушняк угомоню.

Выпрыгиваю из кровати. На мне трусы и тканевая повязка, скрывающая мою крохотную грудь. Одним словом — тряпки. Обычные ссаные тряпки, влажные от моего пота. Никаких тебе кружевных трусиков. Никаких лифчиков с огромными чашами. Нихуя. Можно и в таком виде пойти, попробовать мужиков подразнить, но делать этого я, конечно же, не буду. Мало ли.