Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Глава 3

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

— Кхе! Кха!.. Доброе утро, сонное царство!

— За бортом всего минус тридцать три! Кому-то даже может показаться, что наступила весна, но не забывайте укутывать горло!

— А это опять мы, на волнах самого предусмотрительного и заботливого радио «Сто». С вами Александр «Кхе-кхе» Пискарёв.

— И я, напившаяся витаминов Анна Лоскутова. Вместе мы попытаемся сделать утро теплее!

— С приветом из Серых земель, где все ждут, кто и кого, наконец, сожрёт!

— Зверьё — нас? Зверьё — бойцов из Ишима? Бойцы из Ишима — зверьё? Мы — бойцов…

— Кхе-кхм!.. Аня, держи, пожалуйста, в узде своё воображение! Нашим слушателям незачем знать, насколько оно у тебя безгранично.

— Ладно-ладно…

— К слову. Бойцы из Ишима, по слухам, такие решительные, что стрелять начали ещё в Тоболе. Во всяком случае, в одном из лагерей явственно слышали перестрелку.

— И всё равно эта новость лучше, чем про восемнадцать гнёзд…

— Ты испугалась, что ли?

— Чего? Тысяч «изменышей», которые вот-вот могут прийти и нас сожрать? Бесконечных мохнатых спин, лезущих на защитные укрепления? Клыков, когтей и рогов, которые могут поджидать тебя прямо рядом с подъездом?

— Ну да, чего бояться-то…

— ДА!!! Я, БЛИН, ИСПУГАЛАСЬ, САША! И до сих пор с-с…

— Пугаешься, да, вижу!.. Но не слышу… Надо прочистить ухо! И вам, наши дорогие слушатели, тоже стоило бы после Аниных криков прочистить уши.

— О-о-о-о! Моя любимая ватага с далёкой Камчатки называется «Прочистить уши»!

— А у неё есть невероятная песня «Пьяный чосонец в тёмном порту Ниппон».

[Начинает играть музыка]

— Я вообще не понимаю, о чём эти придурки поют, Ань, но что-то в этом есть, да…

— Саш, мы ещё на волне, между прочим.

— Эге-гей! Давай погромче!.. Кхм-хм-хм…

— Давай чаю принесу, болезный…

В коридоре воцарилась тишина, а я печально посмотрел на нашу с Авелиной дверь, от которой остались лишь щепки. Тем временем, разбуженные двусердые, которые выскочили из соседних комнат, недовольно переглядывались. Всё ещё слегка на взводе, но стараясь держаться спокойно, я сделал несколько шагов вперёд.

— Всё уже закончилось, — голос почему-то получился хриплым, видимо, надо было попить воды. — Всего лишь ночное нападение на меня и жену.

И вежливо улыбнулся. Ну а что ещё я мог сказать? Расходитесь, не на что здесь смотреть? Ну так это же неправда. Вон, три тела на полу лежат, а значит, есть на что смотреть.

Ответом со стороны дворян было молчание. Никто не задавал вопросов. А некоторые соседи просто кивнули и сразу вернулись к себе. Видимо, здесь никого не удивляло, что ночная тишина — вещь относительная. Я развернулся и прошёл в свою комнату.

Авелина сидела на полу, прислонившись к стене. Лицо её было белым, как мел, а руки мелко дрожали, наглаживая встрёпанного после боя Тёму. Всё-таки контузия, даже лёгкая — неприятная штука.

Меня жена встретила вымученной улыбкой:

— Мы победили?..

— Ага. Лин, как ты? — я присел перед ней, коснувшись её плеча.

— Всё в порядке… Голова только гудит, будто в колокол звонили, а он был прямо на мне… — она попыталась улыбнуться шире, но вышло неубедительно.

Вернув на место кровать, я подхватил жену на руки и, не слушая возражений, уложил. Матрас, конечно, больше напоминал решето. Но лучше уж на решете лежать, чем на полу. Для надёжности, чтобы Авелина отдыхала и пока не вставала, придавил её котом. Благо Тёма, успевший вылизать шерсть от вражеской крови, не возражал. Он с удовольствием устроился на животе у моей жены, мурлыча и тычась мордахой в её ладонь.

Убедившись, что эти двое в порядке, я вышел обратно в коридор.

И угодил прямиком в объятия давешнего смотрителя.

— Ваше благородие! Что же это такое⁈ — запричитал он, размахивая пухлыми ручками. — Стрельба, взрывы! Дверь вдребезги! Князю доложить придётся!

— Докладывайте, — согласился я. — А ещё настоятельно рекомендую вызвать представителей Тёмного и Тайного Приказов. Покушение на жизнь двусердых — это, насколько я помню, их компетенция.

Пока смотритель, бормоча что-то невнятное, метался на месте, видимо, решая, куда для начала бежать, подоспели Хлебов с ребятами. Они без лишних слов встали вокруг меня живым щитом, мягко, но настойчиво оттеснив редких зевак из числа бойцов с первого этажа.

— Всё, судари, расходимся! — с невозмутимым видом повторял Хлебов. — Ночью спать положено, а не по коридорам бродить.

Суета потихоньку утихала. Самое неприятное было позади, но я отчётливо понимал, что это нападение ещё отольётся и мне, и окружающим. Видимо, не все враги, что оставались в Ишиме, были обезврежены в ходе последней чистки.

Тем временем, смотритель наконец-то решил, с чего начать, и первым делом вызвал рабочих. Не успела Авелина задремать, как в коридоре снова зазвучали голоса и тяжёлые шаги. Это оказались двое плотников из лагерной обслуги: коренастые мужики с потёртыми ящиками для инструментов.

С профессиональным безразличием глянув на раскуроченный дверной проём, они тут же приступили к делу. И даже не стали задавать лишних вопросов. Да и скорость, с которой они навесили новую, совершенно такую же дверь, вызывала уважение. Видимо, практика ремонта после ночных «разборок» была здесь поставлена на поток.

А вслед за плотниками явились и представители Приказов. Арсений Булатов, всё ещё заспанный, но с острым, оценивающим взглядом. И угрюмый неразговорчивый следователь из Тёмного Приказа в строгом мундире. А с ними целый отряд городовых и прочих важных для расследования людей.

Следователь молча, с каменным лицом, обошёл нашу комнату. Его взгляд скользнул по следам плетений на стенах, по оплавленному месту на полу, куда пришлась первая атака. Он что-то коротко цыкнул, и два городовых, стоявших в дверях, аккуратно, стараясь не мешать коллегам-«тайникам», приступили к сбору материалов.

Тела из коридора тоже вынесли тихо. Видимо, чтобы не потревожить успевших заново уснуть соседей.

Пока следователь составлял документы, я, Булатов и окончательно растерявшийся смотритель подписывали необходимые бумаги. Я кратко, без лишних эмоций, как на службе, изложил суть произошедшего. Ночное нападение, взлом двери за счёт заранее установленного артефакта, перед этим — неприятные ситуации с комнатой и в столовой.

— Подозрения у меня появились ещё вечером, — добавил я, заметив, как следователь впервые поднял на меня взгляд, оторвав его от записей. — Слишком уж настойчиво он ко мне цеплялся. Можно было, конечно, о своих подозрениях доложить, но выглядело бы… Очень странно бы выглядело, и это мягко сказано.

Следователь Тёмного Приказа покивал, записывая мои показания. Городовые, между тем, ушли. Зато подоспели уборщики, которые первым делом заменили дырявый матрас, а затем вымыли у нас стены, а в коридоре пол до блеска. Поразительная эффективность, надо сказать. Видимо, отточенная годами подобных «инцидентов».

Через пару часов всё это закончилось. Осталось даже время поспать до побудки. Мы с Авелиной снова легли, закрыв новую дверь и навесив на неё защитные плетения. Спалось, откровенно говоря, тревожно и прерывисто. Глаза и я, и жена открывали от каждого шороха. Кажется, моя паранойя была заразной, пусть в нашем случае и не безосновательно.

На завтрак мы спустились с тёмными кругами, как у панд, под глазами. А за отдельным столиком наткнулись на ещё более помятого Арсения Булатова. Он сонно ковырял ложкой в тарелке с густой тягучей овсянкой.

— Ну что, как спалось? — подняв на нас измученный взгляд, пошутил он.

— Как сам видишь! — хмыкнул я. — Удалось что-то выяснить?

— Кое-что… — Булатов тяжко вздохнул. — Наёмники — это пушечное мясо, местные отбросы. А вот дворянин… Пётр Ярославович Скороходный. Родовитый. Но род не из самых влиятельных и больших. Больше скажу, почти вымирающий. Если бы не покойный Пётр, лишились бы Скороходовы дворянства уже в этом поколении. Причём, оказывается, мои сослуживцы из «та́йников» копали в его сторону и раньше. Он общался с несколькими родами, которые у нас давно на карандаше. Думаем, его подставили, использовали как таран, чтобы проверить тебя на прочность. Или просто слили ему слишком мало данных. Всё-таки мы в Ишиме за последний месяц сильно проредили всю эту кодлу… Но других хвостов пока нет. Так что… Будем копать.