Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Эй, ты! — Я пнул под колено мужчину в деловом костюме, сидевшего перед нами. — Да, мужик, я к тебе обращаюсь! Тут у человека инфаркт! Вызови сто двенадцать! Сейчас же! Скажи, что человек с сердечным приступом в вагоне метро, станция… «Электрозаводская». Скажи, что нужна скорая и дежурный!

Мужчина кивнул и достал телефон. Хорошо, что не стал выяснять и отмазываться, молодец. Более того, он поднялся и указал на сиденье.

— Кто рядом, освободите место! — скомандовал я стоявшим поблизости и соседям мужчины. — Помогите уложить его нормально!

Люди начали нехотя подниматься, девушка в наушниках испуганно отшатнулась, но пожилая женщина с клетчатой сумкой неожиданно быстро поднялась с места и помогла мне усадить мужчину, а потом и уложить. Я расстегнул ему куртку, ослабил воротник рубашки, чтобы обеспечить хоть какой-то приток воздуха.

— Не вставайте, — сказал я ему, глядя в остекленевшие глаза. — Сидите спокойно. Дышите ровно. Сейчас поможем.

Поезд начал тормозить, приближаясь к станции.

— У вас есть лекарства? Нитроглицерин? Таблетки какие-нибудь? — спросил я, но мужчина только мотнул головой, его дыхание становилось все более поверхностным.

Давление у него было низким, и давать нитроглицерин в такой ситуации рискованно. Но мужчина задыхался, боль скручивала его так, что он едва держался в сознании. Каждая секунда имела значение. Я понимал риск, но выбора не было, и потому повысил голос:

— У кого-нибудь есть нитроглицерин? Срочно! Аспирин хотя бы!

Пожилая женщина, уже помогавшая мне, порылась в своей клетчатой сумке и достала маленькую коробочку.

— Вот, у меня есть, — сказала она, протягивая блистер. — Я сама сердечница.

— А аспирин?

— Есть, — кивнула она и вынула вторую упаковку.

— Спасибо вам огромное, — бросил я ей и повернулся к мужчине, который уже начинал оседать. В глазах его я прочел ужас, он был в сознании, но не понимал, что происходит.

Открыв ему рот и вложив туда таблетку аспирина, я сказал:

— Разжуйте и проглотите. Это важно.

Когда он послушался, я аккуратно выдавил из блистера таблетку нитроглицерина.

— Откройте рот еще раз, — приказал я, приподнимая его подбородок. — Под язык. Быстро.

Он с трудом разжал губы, и я положил таблетку под язык. Нитроглицерин должен подействовать — расширить сосуды и хоть немного облегчить сердцу работу. Если мы, конечно, не опоздали.

Тем временем поезд остановился, двери с шипением распахнулись. Я высунулся и крикнул:

— Дежурный! Дежурный по станции! Нужна помощь! Человек умирает!

На платформе я увидел несколько удивленных лиц, но никто не спешил подходить.

Мужчина в костюме протиснулся ближе, протягивая мне телефон:

— Они говорят, скорая выезжает, спрашивают, в сознании ли он.

— В сознании, но едва, — быстро ответил я. — Говорите, что подозрение на острый инфаркт миокарда! Цианоз, холодный пот, затрудненное дыхание! Дали нитроглицерин! Пусть везут реанимацию!

Мужчина повторил в трубку мои слова, а я продолжал следить за состоянием пациента. Дыхание его оставалось поверхностным, но, кажется, не ухудшалось. Пульс на сонной артерии прощупывался, хотя и был слабым, нитевидным. Нитроглицерин начал действовать, это было хорошо.

Мне помогли вынести инфарктника на платформу, где наконец показался дежурный — мужчина средних лет в форменной жилетке, который, увидев происходящее, быстро направился к нам. За ним бежала молодая девушка с аптечкой.

— Что случилось? — спросил дежурный.

— Сердечный приступ, — коротко ответил я. — Дали нитроглицерин. Скорая едет?

— Да, уже выехала, — кивнул дежурный. — Сейчас поможем.

Девушка открыла чемоданчик, и я увидел там тонометр, еще один блистер нитроглицерина, валидол. Скромный набор, но лучше, чем ничего.

— Давление измерьте, — сказал я. — И приготовьте еще одну таблетку нитроглицерина на случай, если понадобится.

Она кивнула, быстро наматывая манжету тонометра на руку мужчины. Я продолжал следить за его дыханием и пульсом, держа пальцы на сонной артерии. Каждая секунда на счету, и мне нужно было удержать его в сознании до приезда скорой.

— Как вас зовут? — спросил я, наклонившись к его уху. — Слышите меня? Как вас зовут?

— Вла… Влади… Владимир, — с трудом выдавил он, и я почувствовал облегчение. Значит, в сознании, держится.

— Владимир, вы молодец, — сказал я, похлопав его по плечу. — Держитесь. Скоро приедет скорая, вас увезут в больницу, там помогут. Просто дышите спокойно, не напрягайтесь.

— Как… зовут… тебя? — спросил он, схватив меня за руку.

— Сергей.

Он показал на свой карман и сказал:

— Телефон… мой вытащи… номер… свой запиши…

— Зачем?

— Запиши, сказал! — На мгновение его голос обрел силу, и я послушался, сделал, как он хотел, хотя понятия не имел, зачем ему мой номер.

Тем временем девушка с тонометром посмотрела на дисплей и сглотнула:

— Девяносто на пятьдесят семь. Пульс сто двадцать.

Низкое давление и тахикардия. Классический кардиогенный шок. Ситуация критическая, но мужчина пока держится.

— Еще одну таблетку нитроглицерина не давайте, — быстро сказал я девушке. — Давление и так низкое, можем ухудшить состояние. Просто следите за ним.

Через несколько минут, которые тянулись как вечность, на платформе показались двое медиков в ярких жилетах, толкающих перед собой каталку.

Когда они подбежали, я, не дожидаясь вопросов, начал докладывать:

— Мужчина, примерно пятьдесят лет, острый коронарный синдром. Цианоз, повышенное потоотделение, затрудненное дыхание. Дали нитроглицерин под язык около пяти минут назад. Давление девяносто на пятьдесят семь, пульс сто двадцать, нитевидный. В сознании, но оглушен.

Один из медиков, крепкий мужчина с седыми висками и усталыми глазами, бросил на меня быстрый оценивающий взгляд:

— Вы врач?

— Хирург, — коротко ответил я.

Он кивнул, принимая информацию, и вместе с напарником они начали перекладывать Владимира на каталку. Я помог им, поддерживая пациента за плечи, и они повезли его по платформе к выходу.

Я стоял, глядя им вслед, и чувствовал, как адреналин постепенно отпускает, оставляя после себя усталость.

Пожилая женщина с клетчатой сумкой, которая помогала в вагоне, тронула меня за руку.

— Вы большой молодец. Вы его спасли. Не каждый бы так поступил.

— Не знаю, спас ли, — честно ответил я. — Но шанс у него теперь есть.

Она кивнула, и я увидел в ее глазах слезы. Может, у нее тоже было что-то с сердцем, или просто она понимала, насколько близко Владимир был сейчас к смерти.

Дежурный постучал мне по плечу, сказав:

— Спасибо за помощь пассажиру.

Он пожал мне руку, а я кивнул, не находя слов. Что тут скажешь? Просто сделал то, что должен был.

Система молчала, ее функциональность по-прежнему была близка к нулю, но в глубине сознания я ощутил какое-то едва уловимое тепло, словно она одобряла мои действия, даже находясь в практически выключенном состоянии. Впрочем, может, я просто фантазировал.

Неважно. Я спас человеку жизнь. Или, по крайней мере, дал ему шанс. И это, что ни говори, единственное, что имело значение прямо сейчас.

Дождавшись поезда, в вагоне я опустился на свободное место, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, чувствуя, как накатывает усталость. «Увольнение» в спа-салоне, стычка с женихом Лейлы, встреча в больнице с самим Хусаиновым, потом ночь на трассе, нежданная встреча с Ириной и подлость Михайленко и Лысоткина… Все это вымотало меня до предела. Меня и мои нервы.

Мне бы сейчас в хороший купейный вагон и поспать хорошо, а не напрашиваться в попутчики до Казани.

С этой неутешительной мыслью я провалился в сон, но вскоре проснулся от громкого голоса:

— Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

От авторов

Друзья, если вам все еще нравится история Сереги, пожалуйста, оставьте отзыв под первой книгой. Или поставьте лайк, если еще не сделали этого. Это действительно важно: отзывы помогают новым читателям понять, стоит ли начинать чтение, а нам — ориентироваться на интерес аудитории. От того, сколько людей поддерживают Серегу, зависит, как долго и как часто мы сможем выпускать новые главы.