Das ist Grey (всё началось с иго-го) (СИ) - "Qrasik"

И знаете что? В который раз химия доказала, что она всесильна. Немного науки, немного смекалки, кое-какие усиленные питательные смеси, и у судьбы резко пропало желание забирать у меня жену. А то что она проснётся только тогда, когда её привезут в столицу… Хех.

Армейские пони буквально на колени вставали, когда узнали, что я, муж их принцессы, вмешался в её самоубийственные порывы и насильно отправил её домой. И, надо сказать, радовались они этому так, будто мы не войну тут ведём, а праздник какой справляем. Причём безо всякой предварительной обработки от отдела пропаганды, которого у нас, по какой-то странной причине, вообще не оказалось. Это был не просто недосмотр — это был полный, откровенный залёт. Но сейчас не время разбираться с этим. Сейчас все мысли только о военных делах.

Я устало вздохнул и поднял взгляд, когда в командный шатёр ворвалась Радуга, полная энтузиазма.

— Если я услышу от тебя хотя бы намёк на шутку, тобою выстрелят в сторону противника, — посулил я, заранее предчувствуя, что от этой кобылы можно ожидать чего угодно.

— Да какие шутки, я же на службе! — отмахнулась она, даже не смутившись. — Мы выяснили, почему они к нам сюда вообще все ломанулись.

Я заинтересованно подался вперёд, приготовившись к чему-то из ряда вон выходящему.

— Так-так… Эпидемия? Неизвестный ранее враг? Земля разверзлась, и вода смывает города псов?

Радуга на мгновение замялась, затем почесала копытом за ухом, словно подбирая слова.

— Эм… Лекарь, который вскрывал тела, сказал, что это религиозный психоз на фоне отравления.

— Эм… — только и смог выдавить я, пытаясь осмыслить услышанное. — А причем тут вскрытие тел?

— У них там эпидемия началась, — пояснила Радуга. — И один особо прошаренный попик организовал молебен, мол, кто в вере крепок, тот выживет.

Я прикрыл глаза, складывая в голове эту безумную картину.

— Дай угадаю… Выстоять этот самый молебен смогли только сытые и здоровые, а голодные и больные тривиально загнулись?

— Примерно так и получилось, — кивнула Радуга. — По крайней мере, все пленные псы и бараны рассказывают одно и то же.

Я нахмурился, задумавшись.

— К слову, почему мы не видели штандартов великих псовых князей?

— Так говорю же — молебен, — пожала плечами кобылка. — У них теперь за главного не кто-нибудь, а сам святой Той. В миру третий сын барона Гафрида Брауэра. Теперь все под ним ходят.

— Брауэра? — переспросил я, прищурившись. Это имя звучало до боли знакомо, но вот откуда я его знаю?

— Что? — Я вынырнул из своих тяжёлых мыслей и нахмурился. — Повтори, что ты только что сказала?

— Я говорю, что послезавтра этот их святой Той устроит молебен прямо перед нашими позициями, а после этого они попрут сюда всем табором, — повторила Радуга и глумливо фыркнула: — Мол, их боженька шепнул своему святому, что это единственный способ прорвать оборону «несъедобных зебр».

— Несъедобных зебр? — я удивлённо приподнял бровь.

— Это они так нас называют, — пояснил один из присутствующих полковников.

— Значит, пятнадцатого… — пробормотал другой, устало вздохнув. — Надо подтягивать по тревоге третью линию на случай прорыва и отдать приказ полисам, чтобы они переводили ополчение на казарменное положение.

Я прищурился, обдумывая услышанное.

— А как этот их молебен выглядит? Это централизованное мероприятие или каждый в одиночку творит какие-то ритуалы?

— Централизованно, — вмешался самый старый пони в палатке. — Они выстраиваются в боевые порядки, жрец выходит вперёд, перерезает горло молодому барашку, сливает кровь в чашу и разбавляет вином. Затем командирам отрядов дают испить этой смеси, и после этого войска идут в атаку… это если без религиозных подробностей. На всё про всё минут двадцать.

Я скривился, разглядывая карты.

— А где они собираются выстроить полмиллиона голов? — я быстро пробежался взглядом по разложенной карте, отыскивая подходящую точку.

— Полмиллиона — это, пожалуй, перебор, — покачал головой один из офицеров. — Скорее всего, у них осталось тысяч четыреста. Но вот тут место вполне подходящее. Точнее, это единственное место, где это можно провернуть.

Я проследил за его копытом и прищурился.

— Низина…

— Ну, мы же выбили их с высот, так что выбора у них особо нет, — заметил полковник. — Это идеальное место для построения и удара всеми силами. Да, им придётся наступать вверх, но при таком соотношении сил у них есть шанс сбить нас с позиций.

— Может, дополнительные заграждения из колючей проволоки? — предложил третий офицер.

Радуга отрицательно покачала головой, и её морда сделалась мрачной.

— Не думаю, что поможет… — Она скрипнула зубами. — По нашим данным, они подготовили пленных зебр, которых держали как запас мяса. Их погонят перед собой, чтобы по их телам перебежать наши заграждения.

Я закрыл глаза и тяжело выдохнул. Ну, вот и всё. Теперь это была не просто война — теперь это была самая настоящая мясорубка, где не осталось ничего святого. Хотя… когда на войне было что-то святое? И если было, то, что же там за святость такая была?

— Низина… — повторил я, смакуя догадку на языке, словно глоток крепкого, выдержанного вина. — Они ведь до обеда пойдут в атаку, верно?

— Позже нельзя, — кивнул один из офицеров. — Иначе могут не успеть до ночи, а в темноте их бараны видят плохо. Наши егеря смогут резать их почти безнаказанно. А тратить псов на оборону рогатых… Даже если кто-то из командиров и задумается об этом, то сделать не сможет. Свои не поймут.

Я медленно выдохнул, ощущая, как внутри меня поднимается знакомая, холодная решимость.

— Ну что же… — уголки губ поползли вверх в хищной усмешке, и я невольно вошёл в роль, которая так легко давалась мне, когда требовалось делать неприятные, но необходимые вещи. — Раз моей сердобольной и жалостливой супруги здесь нет, никто не сможет помешать мне убить их всех.

Тишина в шатре стала ощутимой, как натянутая струна. Пони переглянулись, но никто не возразил и только Радуга почему-то взбледнула. Что-то она, в последнее время, какая-то мнительная стала.

Глава 50 (друг по переписке)

=*=

Я видел фотографии этого человека, когда он был уже откровенным стариком, с морщинами, седыми кудрями и взглядом мудреца, повидавшего всё на свете. Но сейчас передо мной стоял мужчина в самом расцвете сил, крепкий, статный, с живыми, любознательными глазами, в которых отражалась неугасимая искра ума.

— Мистер Твен, — кивнул я, протягивая копыто без тени сомнений, на мгновение забыв, что я теперь пони, а он человек. — Надеюсь, вы не против, что я называю вас вашим литературным псевдонимом?

— Мистер Тандерболт, — мужчина улыбнулся так, словно ему нравилось это обращение. Затем, без капли стеснения, он обхватил бабку протянутой ноги и уверенно её потряс, будто каждый день имел дело с подобными приветствиями. — Отнюдь, это мне даже нравится. К слову, как я вижу, мы успели?

— Всё верно, друг мой, — согласно фыркнул я, чуть склонив голову, и кивнул в сторону других людей, которые уже выбирались из кареты. А точнее — из дилижанса, пусть его и тянули не привычные для них земные лошади, а наши бойцы, впряженные в упряжку.

— Позвольте представить вам моих спутников, — с лёгкой улыбкой произнёс Твен, делая шаг в сторону. — Это отставные артиллеристы с Вирджинии, а также нанятые нами солдаты из армии. Люди, непосредственно участвовавшие в тех самых испытаниях, что вас так интересовали.

— Чудесно, — широко улыбнулся я, переходя взглядом с одного новоприбывшего на другого. Их лица выражали смесь удивления, замешательства и напряжённого любопытства. С трудом сдерживая ухмылку, я сделал лёгкий шаг вперёд и с самым доброжелательным видом сообщил:

— Здравствуйте, господа. Как видите, у нас тут небольшая заварушка с дикарями, но не волнуйтесь, их всего каких-то полмиллиона голов. Думаю за пару дней управимся.