Das ist Grey (всё началось с иго-го) (СИ) - "Qrasik"

Оставив последние распоряжения, я забрался в самолёт. Проверил всё ещё раз, глубоко вдохнул, выдохнул и дал газ. Аппарат задрожал, взревел мотором, и, после небольшого разбега, я взмыл в небо.

Нарезая круги в тылу, набирал высоту, подмечая, как внизу суетятся наши войска, готовясь к бою. А наблюдатели подали сигнал — пора.

Я спикировал вниз.

Клац… Клац… Клац… Клац…

Щелкали механизмы сброса, отсоединяя контейнеры и аккуратно уводя их в сторону, чтобы ни один не задел винт.

Я проследил, как «подарки» уходят вниз, падая в точности туда, куда нужно. Всё шло по плану… до тех пор, пока не потянул рукоятку на себя. Мотор жалобно хрюкнул, загудел, словно его заставили жевать железные опилки, что-то глухо звякнуло в механизме, и… всё. Полёт окончен.

Я не успел даже взвизгнуть, прежде чем пришлось судорожно дёргать рукоять управления, уводя разогнавшийся аппарат в сторону. Вписаться в толпу врагов после такого сброса — так себе идея.

Несколько жутких мгновений, когда машина не слушалась, когда сердце забилось где-то в горле, когда ветер с хриплым свистом рвал воздух. Но всё же — получилось.

Самолёт неуклюже вышел из пикирования, начал терять скорость и, покачнувшись, пополз в сторону наших позиций.

— Героический героизм, чтоб его… — буркнул я, чувствуя, как ладони… нет, копыта… дрожат.

Куда теперь сажать эту железную корову? Да куда придётся. Уже не до хорошего… Тут уж лишь бы не убиться…

=* Юджин Дрейк / наёмник *=

— Вот вам и лошади… — пробормотал Юджин, оторвавшись от бинокля. Отставной офицер флота, ныне вынужденный продавать своё военное мастерство тем, кто был готов платить, всё ещё не мог до конца привыкнуть к местным реалиям.

Разумные пони. Говорящие. Воюющие.

Ему было не по себе. Примерно так же, как чувствовал бы себя человек двадцатого века, внезапно обнаруживший, что его автомобиль обладает собственным сознанием, характером и по вечерам уезжающий в клуб, потанцевать. Как вообще привыкнуть к тому, что местные «лошадки» не только носят доспехи и командуют войсками, но ещё и летают на воздушных змеях, как чёртовы ангелы смерти?

Дрейк с мрачным интересом наблюдал, как их наниматель пролетел над плотным строем врага — человекоподобных собак и, прости господи, таких же баранов.

А затем началось самое интересное.

— Так-так… — протянул он, прищурившись. Из упавших контейнеров вырвалась какая-то жидкость, которая моментально вспенилась, превратившись в грязно-серое облако, плотным покрывалом опустившееся на ряды противника.

Они просто падали.

Без единого крика. Без попыток спастись. Те, кто оказался прямо в эпицентре, валились замертво в секунды. Остальные, до кого волна даже не добралась, начали корчиться и биться в судорогах, словно в них вселились бесы. Остальные истошно орали и блевали.

Кто-то из спутников Юджина нервно выругался, но не слишком громко. Наёмники были людьми бывалыми, но даже им было не по себе видеть, как сотни тел вмиг превращаются в неподвижные груды мяса, а тысячи бьются в явной агонии.

— Господь всемогущий… — Дрейк передёрнул плечами, представив, какое количество жизней только что оборвалось внизу.

Но слабость быстро прошла.

Губы расползлись в хищной ухмылке, он резко выдохнул и, лихо сверкнув глазами, весело рявкнул:

— Ну что, парни? Покажем этим щенкам, что такое морская удаль?!

Ответом ему был одобрительный рёв расчётов.

Вскрывать ящики с обычным динамитом никто даже не подумал.

Настало время использовать красные, опечатанные. Людям понравилась эффективность, с которой эта срань отбирала чужие жизни.

Глава 51 (всего лишь воспоминание)

=*=

Самолёт не дотянул до посадочной площадки буквально сто-двести метров, поставив меня перед необходимостью совсем уж аварийной посадки. Увы, без почестей и прощального салюта — самолёт просто беспомощно завалился на бок, сыпанул во все стороны составными частями и, жалобно скрипя и истекая маслом, несколько метров проехал на брюхе уже без крыльев.

Всё… можно окончательно попрощаться. Однако, к счастью, прощаться пришлось только с самолётом, но не со мной.

На удивление, я отделался относительно легко — лишь испуг, щедро украшенный синяками. Даже топливная смесь, которая так и норовила устроить аутодафе лошадке-авиатору, не смогла довести дело до логического конца. Хотя, судя по тому, что маслом было залито абсолютно всё, включая меня, у него явно были такие планы.

Выковыривать меня из покорёженного остова взялись повара, лекари и прочие тыловые специалисты — прямо-таки стадо заботливых пони, готовых помочь, а заодно и удостовериться, не отваливается ли где чего важного. Магию начали накачивать, едва я выбрался из остова. Пришлось отбрыкиваться, в том числе и от особо мнительных лекарей, у которых в глазах читалось подозрение, что я уже мертв, но просто об этом ещё не догадываюсь.

Когда, наконец, удалось вырваться из цепких копыт врачевателей, я смог уделить внимание бывшему средству передвижения, которое теперь годилось разве что на запчасти или в экспонаты «Вот что бывает, если не соблюдаешь меры предосторожности». Осмотр не оставил сомнений — это была не банальная авария, не технический сбой, не гнев богов и даже не моя собственная криво… Эм… как это сказать… Словом — меня сбили.

Достаточно было взглянуть на мотор, чтобы понять — что-то нехорошее врезалось прямо в него, снесло один из цилиндров, и после этого моё летательное средство утратило право именоваться таковым.

— Вот тебе и собачки, — буркнул я с раздражением. — С античным ПВО за пазухой. Видимо, ждали нас с Патиной. Готовились.

Прихрамывая, я неспешно побрёл в сторону непрекращающегося гула — туда, где должна была находиться ставка командующего обороной. Каждый шаг отзывался ноющей болью, но куда сильнее меня беспокоила не она, а жуткий, многоголосый вой, что становился всё громче. Он перекрывал даже оглушительный грохот пушечных залпов и треск разрывов динамита, пробирая до самых костей.

Разве что когда в дело вступил автоматический гранатомёт, на миг стало тише — его рокот, похожий на десятки ударов грома, заглушил этот мерзкий звук. Но стоило оружию замолчать, как вой вновь накрыл поле боя, вызывая неприятный озноб.

Я ускорился, невольно припадая на правую заднюю ногу, и взбежал на холм, откуда открывался вид на наши позиции. И тут же меня буквально уронило волной вони. Смрад был знатный, такой силы, что глаза заслезились, а лёгкие сжались в панической попытке не дышать. Но тело довольно быстро привыкло, и я смог продолжить путь.

Первым делом я испугался, что ветер переменился и теперь несёт этот кошмар прямо на нас. Но нет — дул он по-прежнему в сторону псов. Проблема была в другом. Добегающие до нас враги, сами того не ведая, тащили источник запаха буквально на себе, пропитавшись смрадом до последнего волоска на шкуре. Они не получили значимой дозы, но этого и не требовалось — достаточно было следовых количеств меркаптана на одежде, в мехе, под когтями, чтобы боеспособность пса падала катастрафически.

А тиолы, как известно, воняют так, что двухграммовой ампулы хватит, чтобы устроить эвакуацию целого учебного корпуса. А тут не два грамма — тут целая орда, на которую я вывалил, в сумме, килограммов триста этой дряни.

Не обращая внимания на смрад, я невольно улыбнулся, вспомнив молодость. Ошибка одного невнимательного преподавателя на кафедре естественных наук и мы, учащиеся другого корпуса, все как один бежим на улицу в поисках спасения.

— Славное было время… — протянул я с лёгкой ностальгией, тем не менее хромая дальше.

Но всласть попредаваться воспоминаниям не удалось, так как моим глазам открылось страшное.

— Л-людишки… — прошипел я раздражённо, осознавая весь масштаб их бестолковости. Эти идиоты не придумали ничего лучше, чем выпустить в сторону псов весь спецбоезапас, который я предусмотрительно оставил на случай своего провала.