Das ist Grey (всё началось с иго-го) (СИ) - "Qrasik"

Если бы не моя любимая и лелеемая паранойя, сейчас бы мы уже с воплями и проклятиями покидали позиции, спасая свои шкуры. Но, к счастью, ветер дул не в нашу сторону, а кое-какие средства дегазации я предусмотрел заранее. Просто чтобы были.

Между рядами солдат носились пони, нагруженные флягами, и оперативно распыляли содержимое своих брызгалок — одну в нос, другую в рот всем желающим. Конечно, я знал по собственному опыту, что помогало это слабо, но хотя бы на пару часов позволяло переносить эту вонь без желания выброситься в окно. А навязчивые мысли да, они довольно быстро появляются в голове в таких условиях.

Затормозив возле ближайшего разносчика, я с отвращением принял порцию этой гадости. Омерзительный вкус, но зато рвотные позывы отступили, а мир перестал угрожающе заваливаться набок.

— Придурки! Самоубийцы! — рявкнул я, наконец добежав до наёмников.

И только я собрался продолжить разнос, как взгляд невольно зацепился за то, что творилось внизу, в этой, прости господи, лощине.

— Па-па-па-па-а-а-а…

Картина в целом была ожидаемой, но масштабы… Даже я не предполагал, что их будет так много. Явно мёртвые тела лежали повсюду, превращая поле боя в месиво из меха, брони и судорожно сведённых лап. Судя по всему, часть псов и баранов попросту затоптали — слишком уж неаппетитно выглядела эта груда плоти.

Даже с учётом того, что я ожидал жертв, это зрелище заставило меня на мгновение замереть.

Убедившись, что эти двуногие оболтусы и без моих криков осознали всю глубину своей ошибки, я лишь махнул копытом, и, не тратя лишних слов, двинул к штабу. Честно говоря, сил на разнос уже не осталось — да и смысл? Они и так выглядят так, будто сами себя готовы казнить за случившееся.

— Позиции удержим или придётся отступать? — спросил я, едва переступив порог.

На меня подняли уставшие, мутные взгляды. Самый старший из присутствующих нехотя буркнул:

— Удержим.

— Замечательно, — кивнул я, устраиваясь поудобнее.

Но, похоже, мой энтузиазм не разделяли. Один из командиров, скривившись так, будто только что проглотил что-то очень неприятное, негромко проворчал:

— Эффект, конечно, яркий… Но стоило ли оно того? — Он передёрнул плечами, явно подавляя тошноту. — Вражеские ряды рассеяны, но и мы теперь не в состоянии наступать. Сейчас они отойдут, придут в себя, перегруппируются — и ударят снова.

Я не удержался и безумно заржал, запрокинув голову.

— О нет, нет-нет! — покачал я головой, посмеиваясь. — Все те, кто попал под брызги и не получит ту гадость из фляг, которую сейчас разносят наши тыловики, все они обречены.

Настороженные взгляды метнулись в мою сторону.

— Так оно не только пахнет плохо? Это ещё и яд? — забеспокоились командиры.

— Не волнуйтесь, — я снисходительно махнул копытом. — Дело не в том, что оно ядовито. Хотя… оно, конечно, ядовито, но не в этом суть. Даже если их нос и язык отсохнут, они всё равно будут чувствовать этот смрад. Постоянно. Час за часом. Сутками. Сколько выдержит их психика? Обычно больше суток никто не вытягивал. А наш противник, между прочим, чу́ет лучше, чем видит.

— Чудовищно… — мой собеседник даже головой тряхнул.

— Ну, извините, — развёл я копытами, едва сдерживая ухмылку. — Более убийственной гадости у меня не нашлось, и эту-то с трудом достал. Благо люди очень любят золото и, пока они его любят, они не задают неудобных вопросов.

На этом разговоры о морали закончились, а спустя пару минут в шатер ворвался посыльный, перепуганный до икоты.

— Там это… Там псы… — задыхаясь, пробормотал он, лихорадочно озираться.

— Прорвались?! — командиры воскликнули хором, вскакивая на копыта.

— Нет… Да… То есть… — молодой жеребец сглотнул, пытаясь собраться с мыслями. — Они… они на собственные мечи кидаются.

В помещении на мгновение воцарилась зловещая тишина.

Медленно, почти синхронно взгляды командующих скрестились на мне.

— Я ведь уже говорил, что наша великая принцесса очень мягкосердечная и жалостливая кобыла? Так почему же вы на меня сейчас так смотрите?

=*=

После обеда, которого, по вполне очевидным причинам, сегодня не было, ветер усилился, и наконец-то всю эту адскую вонь оттянуло с наших позиций. Но, как водится, на пользу это не пошло.

Нашлись особо умные, решившие добежать до тел противника — то ли из любопытства, то ли ради трофеев.

Тех, кто не добежал, мы сумели откачать. А вот тот жеребец, который всё-таки добрался до цели…

Я молча вскинул карабин, прицелился и…

Хлоп… Хлоп… Хлоп…

Только третий выстрел, с такой-то дистанции, попал точно в голову извивающегося тела.

Судя по тому, как его корёжило, этот идиот ухитрился влезть в остатки парогазовой фракции.

Меркаптан-то был не тот, что добавляют в бытовой газ, чтобы воняло. Нет, этот был хуже. Гораздо более токсичный, с кучей побочных примесей, которые никто и не думал очищать или нейтрализовать. Не фосфорорганика, конечно, но если ноги уже отказали, то можно было даже не заморачиваться попытками спасения.

Пополнив подствольный магазин из патронташа, я без лишних слов закинул карабин в седельный чехол. Своего рода кобура, только рассчитанная на целый карабин.

Видимо, бойцам было недостаточно зрелища умирающих псов и баранов, чтобы осознать простую истину: там, в низине, не просто воняет — там смерть. Но после столь феерической кончины одного из своих, шуточки как-то сами собой сошли на нет.

К вечеру мы снялись с позиций и организованно отошли на вторую линию обороны. Здесь уже не смердело — по крайней мере, не так сильно. А если и попахивало чем-то… то это были сами пони, которые ещё не успели пройти через полевую баню.

Как несложно догадаться, сегодня помыться захотели все. Даже люди, с сомнением косящиеся на «эту конюшню» не побрезговали походной помывочной.

В воздухе уже не пахло смертью. Теперь пахло чем-то более привычным — мылом, мокрыми гривами и уставшими телами.

— Апофеоз войны… — задумчиво пробормотал мой гость, сжимая трубку в пальцах. — Если бы там, в низине, лежали люди… это была бы лучшая иллюстрация того, почему войны — это плохо.

Я хмыкнул и покосился на него с сомнением на морде.

— Друг мой, вы делаете одну-единственную ошибку в своих рассуждениях.

— И какую же? — он приподнял бровь.

— Вы, люди, делите себя на подвиды. И то, что ужаснёт одного, у другого вызовет лишь радостный смех.

Мужчина нахмурился, но промолчал.

Я усмехнулся шире.

— Напомнить вам вашу же шутку про взрыв паровой машины, которую вы использовали в своей книге?

— Это была не шутка, о нет… Это была иллюстрация.

— И многие ли поняли вашу отсылку?

Гость помедлил, затем вздохнул и полез за кисетом.

— Боюсь, что нет…

— Но что же мы о грустном? — я разлил сидр по чашкам и, сделав глоток, поинтересовался: — Какие у вас творческие планы?

Марк рассмеялся, откинувшись на спинку походного кресла, подогнанного под человеческую анатомию.

— Видимо, пони куда крепче людей. У меня сегодняшнее до сих пор перед глазами стоит… Может мне стоит написать что-то серьёзное?

— Не поймут, — покачал я головой. — Хотя… Если начать с шуток и юмора, а потом постепенно их свести на нет… пока со страниц не начнёт скалиться сама жизнь.

Марк задумчиво кивнул, барабаня пальцами по краю стола.

— Что-то сказочное, — пробормотал он и взглянул на меня с интересом. — Пони… Пони — это ведь почти кони… Кони ассоциируются с всадниками… А всадники — с рыцарями…

— Король Артур, — подкинул я идею.

Его глаза загорелись.

— О! Верно! Сейчас в моде рыцарские романы, на этом можно сыграть! Но… не люблю средневековье. Хотелось бы прогресса. Чего-то современного.

Я хмыкнул, пополняя содержимое наших стаканов.

— Так пусть героем будет ваш современник, но окажется он в далёком прошлом. Вы же не обязаны объяснять, как это произошло. Пусть сам герой будет в неведении.