Борьба за господство (СИ) - "Strelok"

— Странника завалили ГРУ-шные спецы, одного из козлов… ой, короче, история настолько идиотская, что даже рассказывать стыдно. Вылетаем немедленно, прошерстим тамошний гарнизон, наведем порядок.

+Понял. Дело серьезное.+

Вскоре на площади прямо у ступеней Дома Советов приземлился транспортный Ми-17. Вадим вышел из здания и быстрым шагом направился к борту. Внутри его уже ждал полковник Стасевич с отрядом личной охраны из бывших росгвардейцев.

— Ну что, полковник, -сказал Вадим без лишних вступлений. — Поздравляю, теперь у тебя новая головная боль.

Стасевич поднял глаза, в них мелькнуло то ли раздражение, то ли сухое понимание:

— Так понимаю, речь о Петрозаводске?

— О нем самом, -подтвердил Вадим. — Там устроили е…чее шапито. Пророк мертв неделю, все молчали. Контрдиверсионные мероприятия, допросы, обсуждения, а толку ноль, лишь время потеряли. Пленный майор из ГРУ, командовавший диверсантами, ушел живым, вернее его отпустили. Коллективное «„большинство“» решило отпустить его на волю. Вот представь, даже после зомби-апокалипсиса и полной перестройки вида человечество умудряется оставаться при своем — глупость и самоуверенность.

Стасевич молчал, слушая. Потом уточнил:

— Значит, я должен навести там порядок?

— Именно. Проведешь проверку по всем направлениям, начиная со связи и заканчивая личной ответственностью каждого. Найдешь, кто конкретно решил «„отпустить“». Отстранишь и накажешь самым жестким способом — отправятся радиоактивный мусор в активной зоне реактора разгребать, пока шкура не слезет. В городе должно быть четкое понимание: такие косяки стоят дороже, чем они думают. Мы не можем позволить себе самодеятельность.

Полковник кивнул.

— Задачу понял. Но, Вадим, если честно, я не удивлен. Люди остаются людьми. Даже с панцирем, плазмометом в руке и общим сознанием, даже после всего, что случилось.

Вадим криво усмехнулся.

— Да. В башке хлебушек как был, так и остался. Видишь ли, эволюция не лечит от человеческой дурости.

Оба на секунду замолчали, слушая гул двигателей. Потом Вадим добавил:

— Честно, я думал, что старые методы больше не придется применять. Здесь же в Питере никто так жестко не лажает…

— В Питере есть ты, Вадим, в Петрозаводске была твоя копия, державшая все под контролем. -высказался полковник. — Не стало Странника, и система хоть не обрушилась, как мы боялись, но начала откровенно дурковать. Лишний раз убеждаюсь: нельзя разводить демократию и давать кому попало влиять на важные решения. Не удивлюсь, если на отправку в отпуск диверсанта повлияли какие-нибудь сердобольные бабушки.

— Да мне похер! Отправятся кайлом махать.

Глава 14

Преступления и наказания

Когда Вадим и Стасевич вошли в здание штаба, размещавшееся в глубине промзоны Петрозаводска, их уже ждали. По приказу был собран весь местный командный состав — от приближенных к Страннику ульевиков до командиров ополчения. Их вывели в актовый зал, где не было стола для заседаний, протоколов или каких-либо бумаг. Здесь все решалось иначе. В центре зала находился органический ретранслятор роя, усиливающий телепатическую связь. Омеги встали полукругом, готовые к синхронизации.

Вадим вышел вперед, постоял несколько секунд, а потом импульс, что-то вроде команды «„внимание всем“». Телепатический зов прошел по залу, в ответ в сознание альфы стала поступать память и события за последнюю неделю. Это были не долгие утомительные допросы и расследования, а прямая сверка информации. Вадим анализировал куски чужих воспоминаний от момента ликвидации Странника, поимки диверсантов ГРУ до своего момента прибытия из Питера.

Картина выстраивалась быстро. Один на посту поленился провести тщательный обыск въезжавших в город «„гостей“», а ведь в потайном отделении внедорожника находился целый арсенал со взрывчаткой, боеприпасами, дронами. Второй забил на подозрительно долгое нахождение чужаков, игнорируя доклады о том, что незараженные явно что-то вынюхивают. Другой старший омега легкомысленно отнесся к мерам предосторожности при публичном выступлении Странника, что ситуация под контролем и проверять прилегавшие к музею здания не нужно. Получался полный бардак и вопиющая халатность на местах.

Стасевич стоял рядом и методично помечал для себя тех, кто допускал просчеты. В конце он сухо произнес:

— Пара десятков человек серьезно выделяются. Их промахи системные, не случайные. Абсолютный непрофессионализм.

Никто не спорил и не пытался оправдываться, спорить с рой-памятью было бессмысленно. Все уже показано и подтверждено. Вадим подвел итог:

— Хорошо. Значит, виновные есть. Дальше решим, что с ними делать.

Он разорвал синхронизацию, и напряжение в зале немного ослабло. Но все понимали, что ничего хорошего ждать не стоит. Вадим окинул зал тяжелым взглядом. Он стоял на сцене, говорил громко, чтобы слышали даже в дальнем углу:

— Ну что, товарищи расп…здяи, -начал он с сухой усмешкой. — Смотрю я на все это и понимаю: Странник, мать его, развел у вас тут свободу, гласность, демократию, за нее и поплатился головой. А демократия в таких условиях — это не власть народа, а власть бардака. Вот теперь с этим бардаком покончено.

Кто-то нервно сглотнул, но Вадим не дал никому вставить слова.

— Пока проблема с федералами не решена, пока ГРУ-шники шастают по нашим тылам, вы все будете ходить строем, как на плацу. И не дай бог мне снова услышать про «„коллективное большинство“»! Большинство у нас одно — Единство. Остальное херня на постном масле.

Он сделал паузу, махнул рукой и добавил, почти весело:

— А за нарушения будут санкции. Самые суровые. В виде скипидарных клизм. Фигура речи, конечно… но, клянусь, если так пойдет дальше, введем в практику буквально.

Несколько человек хмыкнули, но смеха не последовало — всем было ясно, что шутка с долей правды.

— А теперь слушайте внимательно, -голос Вадима стал резче. — Озвучу вслух все, что вы умудрились провалить. Первое — связь. Какого х…я новость о смерти младшего Пророка гуляла целую неделю и только потом дошла до меня? Связисты, вас тут что, для мебели держат? Второе. Контрразведка. Вы сумели взять двух диверсантов живыми, и даже тут облажались. Один из них — майор, независимый после обращения в омегу. И что? Отпустили! Просто отпустили! Это не ошибка, это саботаж на грани предательства.

Он сделал шаг вперед и ткнул пальцем в сторону группы офицеров-ульевиков.

— Третье. Координация при поимке. Бардак! Разные подразделения действовали сами по себе, сигналы не стыковались. В итоге задержание шло дольше, чем положено. Они почти вырвались из города! Хорошо еще, один смышленый пацан додумался прыгуном авто беглецов протаранить. Пацан, бл…ь! Шестнадцати лет, а кадровые офицеры не додумались! Они водку жрали и баб за сиськи трогали!

Вадим шумно выдохнул и продолжил, уже без эмоций, но жестко, с нажимом на каждое слово:

— И последнее. Расхлябанность на местах. Посты расставлены как попало, дисциплина ни о чем, отчетности никакой. У вас тут не санаторий, а военный гарнизон. Любая ваша недоработка стоит жизней. Так больше не будет… С этого дня порядок здесь будет жесткий. Нарушил — отвечаешь. Никаких «„ну я подумал“» или «„мы коллективом решили“». Решает штаб, который возглавит полковник Эдуард Стасевич. Все! Точка, дятлы!

Вадим отступил на шаг назад и махнул рукой:

— Ну что, начнем в качестве награждения раздавать путевки на санаторно-курортное лечение. Первым вызывается капитан Ковальчук.

Из строя вышел высокий мужчина в хитиновой броне, шагнул вперед и встал перед Вадимом. Вид у него был каменный, но глаза и бессознательные сигналы ТКТ выдавали напряжение.

— Вот он, — Вадим обвел рукой зал. — Герой местного разлива. Сын перфоратора, мать твою, прощелкал клювом покушение, отпустил майора ГРУ на все четыре стороны. Теперь у нас где-то по лесам бегает стратегический диверсант, а ты тут стоишь, как будто на доску почета попал.