Про людей и ямадутов (СИ) - Косминов Алексей

Кинкар снова собрался вскинуть верёвку, но вдруг рядом возник один из братьев — Чандака. Кинкар смотрел на поднимающегося с колен у алтаря человека и на приближающегося брата и чувствовал себя очень странно. Эти чувства он не испытывал очень давно, а может и никогда, потому не мог дать им название, но понимал, что ему было лучше до этих ощущений.

— Остановись брат, — произнёс Чандака, — твои действия сейчас лишены смысла.

— Но, почему, о, Чандака? Что происходит здесь? Мои веревки не действуют, а я чувствую себя странно. Ты знаешь ответ, брат⁉

— Кое-что я понял. А кое-что нет, — молвил Чандак, остановившись рядом, — я понял, столкнувшись недавно с таким же случаем. Дело в том, брат, что этот человек и его душа НЕ ТЕ, кого мы ищем. Он ещё не закончил свой земной путь, его время не пришло. И он не является той мятежной дживой, что сбежала с Ороса, нарушив Закон.

— Эта джива не та? Что? Но что…? Как такое возможно…? — теперь Кинкар понимал, что гул тяжёлыми металлическими волнами переливается именно у него в голове, — мы же не можем прийти не туда куда нужно! Собаки ищейки тоже были здесь! Они были и подтвердили! Поэтому я тут! Ведь у меня есть долг! Ведь так работает Закон! И мы не можем работать иначе!

— Увы, — покачал головой Чандака, — я в таком же… смятении, как и ты, брат. И я не понимаю почему это происходит. И всё же это происходит.

«Смятение…» — вот как называется то, что со мной творится, — подумал Кинкар, услышав слова Чандаки, — «А ведь я помню это слово… Когда-то я знал как оно ощущается…»

— Что-то сбивает нас со следа, брат, продолжил Чандака, — что-то заставляет видеть вместо дживы, которую мы ищем, совсем другие дживы. Те, которым еще не пора уходить. И поэтому твоя верёвка не может забрать её. Её срок не настал, и она остаётся в теле.

— Что же делать? — опустив руки, Кинкар перебирал сотканные из эфира волокна своего бесполезного инструмента.

— Думаю, продолжать делать нашу работу. Она не ждёт. А про то, что нам мешает или вернее, — Чандака помедлил, взглянув на человека, который поднявшись с колен теперь вызывающе смотрел на ямадутов, — про того, КТО нам мешает, мы спросим у нашего Повелителя.

Кинкар тоже поднял глаза на человека, сложившего руки на груди и со злорадной усмешкой выкрикивающего какие то слова, похожие на лай собаки. Он вгляделся в лицо, не обезображенное гримасой ужаса, довольное и уверенное, как вдруг понял, что ведь сейчас впервые создался такой момент, когда он сможет наконец поговорить с человеческой душой! Задать вопросы, которые так волнуют его! Ведь эта джива явно его не боится, она в трезвом уме и, наверное, должна, вернее захочет узнать мысли его, Кинкара!

Он собрался шагнуть вперёд, но Чандака вновь удержал его:

— Взгляни брат. Эта дерзкая джива вся горит от гордости и самолюбования. Она не станет говорить с тобой. Твои вопросы останутся без ответов. Мы зря потратим время, а у нас очень много дел.

Явана снова замер. Он тоже заметил красное свечение вокруг смеющегося человека, но не это поразило его.

— Брат, ты знаешь о мои помыслах? — повернулся он к Чандаке.

— Довольно давно и не только я, — пожал тот плечами, — когда мы бываем с тобой рядом, они слишком громко звучат, чтобы оставаться тайной. Возможно тебе стоит и их обсудить с Повелителем.

Через минуту они летели в плотной темноте, повинуясь новому зову. Время текло для ямадутов по-особенному, ведь что бы успевать появляться практически одновременно в огромном количестве мест, нужно быть вне системы отчета времени конкретной планеты. Нужно быть мгновенным для зова, извещающего о готовности очередной души уйти из жизни и нужно быть очень медленным для страдающей дживы.

Ведь Дорога, по которой они ведут душу на суд Ямы, должна показаться ей бесконечной. А то что ждет её в конце пути, после суда, будет гораздо более долгим страданием.

Глава 17

«Макс. Лесопарк Кадош.»

— Вот с самого начала мне эта история не нравилась, — Рус выглядел мрачным и Спайди сразу напрягся, готовясь к неприятному разговору.

— Но, ты же в прибытке по итогу. Разве нет? Потери минимальные, людей ещё наберешь, зато техника у тебя теперь — вон, залюбуешься!

— Ну да, давай, расскажи мне ещё про людей, которых я наберу! Башкир твой тоже так про своих рассуждает⁈ Новых наберу⁈

— Но…

— Короче, после всех этих движений с гражданскими, Химик и Бойко у меня на вольные хлеба попросились. Вернее, к этому коллективу твоему, из санатория. Охранять и защищать.

Рус вздохнул.

— Химик видишь ли, считает своим косяком, что гражданские погибли от этого прыгуна в костюме, типа он, Химик, его не положил, а Бойко теперь вдруг уверен, что без него там никто и дня не протянет. Короче. Держать я не буду! Контракты сейчас по другому надо заключать.

— Рус, ну это тебе и парням решать, а я то в чем тут виноват?

— Да никто, блядь, вроде не виноват! — вспыхнул Рус, — а у меня пять человек надёжных в минус.

Он так же резко умолк. Помолчал с пол минуты и продолжил, успокоившись.

— У меня утром были просители из этого коллективчика и просили транспорт для переезда. Типа тут недалеко. Ну Кадош, посёлок этот, куда они хотят перебраться, реально недалеко тут, в 10 км. Я обещал подумать. Вот подумал. Дам вам на две ходки «Урал». Сможете до поворота на Кадош хабар перевезти. Ну может кого-то из слабых совсем. Больше не выделю ничего. Я себя и так святым от такой доброты чувствую.

— Ну ты и есть святой, — миролюбиво улыбнулся Макс, казалось, что гнев командира наёмников миновал. И выделить транспорт было для Руса действительно удивительной добротой… — Я только не понял, почему ты говоришь что выделил его нам. Я то теперь с людьми этими разбегаюсь, мне же к Башкиру надо добираться, в Туапсе с твоими парнями выходить…

— И вот тут ты не прав, брат! Наемник хлопнул в ладоши, — думал, отскочишь в сторону от дел, пару подвигов нарисуешь и дальше налегке поспешишь? Хер там! Мы в ответе за тех кого приручили, слышал такое⁉

Рус весело и злобно глядел в глаза Максу. Разведчик понял, что буря не миновала.

— Придётся, Макс, ещё немного о своих питомцах теперь позаботится!

— Ты о чем, Рус? У меня же планы, график…

— У меня тоже были и планы и график. Но ты своей активной жизненной позицией их похерил. И в Туапсе я тебе катер теперь не выделю. А значит в твоих интересах воспользоваться «Уралом»!

— Постой, но у тебя же с Башкиром уговор?

— У меня был уговор про организацию отдыха и трансфера бойца на отдыхе. А не содействие бойцу в его боевых операциях!

— Но ты же сам…

— Да, сам! И ругаю теперь не столько тебя, сколько себя. Да, я решение принял. Но и жизнь твою я спас! Мои люди! Поэтому имею право на пересмотр договора!

— Блин, Рус! Так дела не делают!

— Да, делают по другому! Особенно сейчас!

Руслан снова сделал паузу, видимо успокаивая гнев.

— Ладно. Поясню. Ситуация изменилась. Парням по морской связи передали: в Туапсе переворот. Всё карты у новой власти. Контроль над всеми точками обзора тоже наверняка. И я не поведу катер туда не из вредности, а что бы не попасть под молотки новой конторы, которая там теперь рулит. Действовать в ущерб себе с риском потерять людей я не стану. Башкир бы меня понял. Тем более, что не понятно работает ли теперь аэропорт в Адлере или нет. Ты же из Туапсе должен был в Адлер попасть верно, а оттуда лететь к Башкиру куда-то, так?

— Ну, примерно так, — уклонился Макс по привычке от прямого ответа.

— Вот. А теперь и Туапсе и Адлер, считай закрыт. Ну ты то — разведос, у тебя может ещё шансы и есть, просочишься, может под гражданского закосишь, но только если сам. А с сопровождении моих парней, да ещё и с оружием, точно не вариант.

Макс ошалело молчал. Новости были обескураживающие. Руслан размышлял здраво: если и есть смысл пробраться к аэропорту, то никак не в качестве военного специалиста с сопровождением.