Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV (СИ) - Сказ Алексей

— Да! ДА! — его лицо исказилось в экстазе, глаза закатились, а из груди, хлынул не поток крови, а ослепительный, невыносимо яркий столб золотого света.

Он ударил в полуразрушенный свод собора, и тот, не выдержав, начал осыпаться, но камни, не долетая до пола, испарялись в этом сиянии.

— Я чувствую! Сила! БЕЗГРАНИЧНАЯ, БОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА!

Его тело начало меняться. Кожа, до этого бледная и пергаментная, засияла изнутри, становясь полупрозрачной, как полированный алебастр, под которой пульсировали потоки жидкого золота. Кости с оглушительным, влажным хрустом начали менять свою форму, вытягиваясь и утолщаясь. Он становился выше, величественнее, его фигура теряла человеческие пропорции, превращаясь в нечто иное.

Из-за его спины, с треском разрывая дорогую золоченую рясу, вырвались два огромных, ослепительных крыла. Это были не перья, а чистый, концентрированный свет, застывший в форме крыльев, и от них исходил такой жар, что воздух вокруг начал плавиться и искажаться. Глаза Архиепископа вспыхнули, как два миниатюрных солнца, в них не было ничего, кроме холодной, всепоглощающей, нечеловеческой власти. Он не умирал. Он перерождался. Он становился аватаром этой чудовищной, чужеродной силы.

— ГЛУПЦЫ! — его новый, многоголосый голос, казалось, звучал отовсюду сразу, он вибрировал в самом камне, в воздухе, в наших костях. Он хохотал, упиваясь своей новой мощью, и этот хохот был похож на звон тысяч разбитых церковных колоколов. — ВЫ ДУМАЛИ, ЧТО МОЖЕТЕ ПРОТИВОСТОЯТЬ ВОЛЕ НЕБЕС⁈ ВАША ТЬМА, ВАША СКВЕРНА, ВАШЕ ЖАЛКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ — ВСЕ ЭТО ЛИШЬ ТОПЛИВО ДЛЯ МОЕГО ВОЗНЕСЕНИЯ! Я — ЕГО ГЛАС! Я — ЕГО КАРАЮЩИЙ МЕЧ! И СЕЙЧАС Я ПРИНЕСУ ВАМ ИСТИННОЕ СПАСЕНИЕ!

Он медленно поднял руку. Весь свет в соборе — золотой дождь, сияние алтаря, даже свет, исходящий от тел его павших последователей, — устремился к его ладони. В ней начал формироваться шар из чистой, слепящей энергии. Он рос, пульсировал, становясь все ярче и насыщеннее, готовый в любой момент взорваться и испепелить все в этом соборе — и врагов, и оставшихся в живых последователей.

И в этот самый момент, когда он был абсолютно уверен в своей победе, когда он упивался своим новообретенным «божественным» статусом…

…Инвок нанес удар.

Со спокойной, ледяной, почти будничной решимостью нанес один-единственный удар в спину Архиепископа. Его ладонь, окутанная концентрированным, пульсирующим светом вышла из груди преображенного Архиепископа, беззвучно и без малейшего сопротивления, прямо там, где должно было быть сердце.

Экстатический хохот «ангела» оборвался, переходя в удивленный, булькающий хрип. Он медленно, с полным недоумением, опустил голову, глядя на руку, пронзившую его насквозь. Свет, из которого было соткано его новое тело, начал мерцать, а затем — втягиваться в ладонь Инвока, словно вода в воронку.

— П-почему?.. — прошептал он, и его сияющие глаза, полные шока и непонимания, уставились на того, кого он считал своим самым верным, самым сильным последователем.

Инвок смотрел ему прямо в глаза, и на его лице не было ни тени сомнения. Лишь холодное, безжалостное удовлетворение от выполненной работы.

Очевидно. Ты не Свет, — тихо, но отчетливо произнес он. — Ты лишь его искаженная, алчная тень не достойная победы в этой катке.

С этими словами тело Архиепископа на мгновение застыло, а затем стало в быстром темпе иссыхать, словно лишаясь самой эссенции жизни.

«Как я и думал», — пронеслась в моей голове единственная, спокойная мысль. Меня совершенно не удивило произошедшее.

Глава 24

Шок. Это было единственное слово, способное описать то, что повисло в воздухе собора. Эта сцена словно заморозило само время. Грохот выстрелов, звон стали, яростные крики — все стихло, утонув в оглушительной тишине, нарушаемой лишь низким, вибрирующим гулом нестабильного портала и тихим, сосущим шипением, от которого кровь стыла в жилах.

Все участники этой безумной трехсторонней бойни — и закаленные в боях солдаты «Государственников», и фанатики «Церкви», и мы с Никой и Канатой — застыли, как фигуры в паршиво заскриптованной кат-сцене. Все взгляды были прикованы к центру, к алтарю, где разворачивалась финальная сцена этой катки.

Тело Архиепископа, еще мгновение назад сиявшее божественной мощью, не просто умирало. Оно высыхало на глазах, как цветок, брошенный в доменную печь. Мириады золотых искр, что составляли его новую, «ангельскую» плоть, с тихим, сосущим шипением втягивались в ладонь Инвока. Он не просто убивал его. Он высасывал его силу, его самую суть, но на его лице не было ни триумфа, ни ярости. Лишь сосредоточенность.

Портал, лишившись своего «якоря» в лице преображенного жреца, не схлопнулся. Наоборот, он взвыл. Золотое сияние, до этого ровное и холодное, стало нестабильным, яростным. Оно билось в конвульсиях, как раненый зверь, меняя цвет с чистого золота на багровый, больной оттенок. Из его бездонной глубины донесся безмолвный, полный первобытного голода и ярости, вой. Это была не просто звуковая волна, а удар по разуму, от которого закружилась голова. Существо по ту сторону не собиралось так просто отпускать свою связь с нашим миром.

Чтобы удержать ее, портал начал высасывать жизненную силу из оставшихся фанатиков с удвоенной силой. Голубые и золотые искорки теперь не просто текли — они вырывались из тел берсерков, которые с последним, безумным воплем падали на землю. Их тела не просто умирал, они обращались в прах. Кожа чернела, плоть ссыхалась, и через мгновение они превращались в иссохшие, почерневшие мумии, которые тут же рассыпались в пыль, уносимую сквозняком, гулявшим по разрушенному собору. Алтарь, даже без своего жреца, гудел, как перегретый реактор, из последних сил поддерживая этот чудовищный ритуал, высасывая последние капли жизни из своей паствы.

Инвок, игнорируя хаос вокруг и застывшие в шоке фигуры солдат и фанатиков, сжал руку. В его ладони теперь покоилось то, что осталось от Архиепископа — пульсирующее, ослепительно-золотое ядро, размером с грецкий орех. Оно не обжигало, но излучало такой мощный, концентрированный свет, что смотреть на него было почти больно. Также от него исходил тихий, мелодичный гул, словно пение далекого хора, и я чувствовал, как сама его суть вибрирует, полная чужеродной энергии. Это была квинтэссенция силы, которую жрец так отчаянно желал.

Инвок не колебался ни секунды. С тем же спокойным, почти будничным выражением лица, он поднес ядро ко рту. На его лице была лишь холодная, методичная решимость хирурга, проводящего сложную, но необходимую операцию. Он проглотил его.

«Он поглощает его силу. И это не было спонтанным решением. Это был план просчитанный до мелочей. — пронеслась в моей голове холодная, аналитическая мысль. — Словно, он не защищал Архиепископа, а „откармливал“. Он ждал, пока тот, как живой инкубатор, соберет всю энергию ритуала, всю мощь призванного существа, чтобы в самый последний момент забрать все. Неплохо, Инвок. Очень, черт возьми, неплохо. Но зачем тебе это?».

В тот же миг, как ядро исчезло в его горле, тело Инвока взорвалось чистым, нестерпимо золотым светом. Это было словно цунами силы, что ударило во все стороны с такой мощью, что меня отбросило на несколько шагов назад. Я с трудом устоял на ногах, выставив вперед руку, чтобы прикрыться от этого сияния. Каменные плиты пола вокруг него треснули, а воздух загудел, вибрируя от переизбытка энергии.

Я смотрел на него через системное окно Оценки, которое так и не отключил, и видел то, что не поддавалось логике. Цифры в его строках характеристик начали бешено, неконтролируемо расти. Уровни, статы, ранги навыков — все летело вверх, ломая все известные мне правила Системы. Это был не просто левел-ап. Это был словно читерский взлом, который превращал одного из сильнейших игроков, которых я знал, в нечто совершенно иное.

Система : Пользователь Инвок поглотил «Сердце Ложного Серафима (E+)».

Система : Пользователь Инвок получил временный атрибут «Священная Мощь».