Инженер. Система против монстров 2 (СИ) - Гремлинов Гриша

Мутантка распласталась на полу. Тень стоял над ней, не шевелясь. Затем он пошёл к выходу из квартиры. Медленно и немного пошатываясь. Сейчас он действительно напоминал тень. Мы молча последовали за ним. Спуск по лестнице проходил в полном молчании. Каждый думал о своём. О том, как хрупка грань между человеком и монстром. О том, какую цену приходится платить за выживание в этом новом мире.

Когда мы уже подходили к первому этажу, тишину нарушила Искра. Она говорила тихо, почти шёпотом, словно размышляя вслух:

— А вы заметили? Уровень-то третий… Это значит, она не всё время сидела в квартире. Она выходила. Охотилась. Убивала, получала опыт. А потом… потом возвращалась. Сюда. В свой дом. Может, в них всё-таки что-то остаётся? Какие-то обрывки памяти, привычки… Инстинкт, который заставляет возвращаться в своё гнездо.

— Искра, замолчи, — так же тихо, но твёрдо сказал я.

Она осеклась и посмотрела на меня. Я едва заметно кивнул в сторону идущей впереди фигуры Тени. Его плечи были напряжены, он шёл, глядя прямо перед собой, но я знал, что он слышит каждое слово. И каждое слово сейчас было для него как удар ножом.

Искра поняла. Она поджала губы и виновато опустила взгляд.

Мы выбрались из дома тем же путём, через окно квартиры на первом этаже. В тот же залитый холодным солнцем двор. Бойцы в БТРе, увидев нас, зашевелились. Но никто не задавал вопросов. По нашим лицам всё было понятно.

Первый пункт миссии выполнен. Но победой это не назовёшь.

Тень забрался последним и сел в самый дальний угол, сжавшись в комок. Он снял с плеча автомат и просто положил его на колени, уставившись в одну точку невидящим взглядом.

Тяжёлая атмосфера в десантном отсеке давила. Каждый из нас только что воочию увидел, во что может превратиться близкий человек. И это оказалось страшнее любого случайного монстра. Это была личная, осязаемая трагедия, которая могла случиться с каждым. И наверняка случилась почти со всеми. Я тоже не смог не подумать о родителях и сестрёнке, но быстро отогнал эти мысли. Если выберусь из Москвы и доберусь до Курска, то всё узнаю. А пока незачем терзать себя.

Варягин нарушил молчание:

— Руль, двигаем дальше. В сторону Большого Краснохолмского моста. Нам нужно в Замоскворечье.

— Принято, командир, — глухо подтвердил водила.

Двигатель взревел, и стальная коробка-ёжик тронулась с места. Я бросил взгляд на Медведя. Его лицо было напряжено до предела. Там, в Замоскворечье, осталась его семья. И девушка Фокусника. Мы ехали к их надежде или к их трагедии.

БТР, как ледокол, медленно, но неумолимо шёл по замёрзшему морю брошенных машин. Руль не церемонился. Где-то он находил лазейку, протискиваясь между закопчёнными остовами, а где-то просто шёл напролом. Металл брошенных тачек скрежетал, лопались стёкла, но наша бронированная крепость упрямо двигалась вперёд.

За триплексами проплывала мёртвая Москва. Садовое кольцо, когда-то одна из самых оживлённых артерий города, превратилось в кладбище цивилизации. Некоторые дома были частично обрушены, словно после авианалёта.

— Кто-то крупный поработал, — пробормотал Олег Петрович, тоже поглядывая в узкую щель с бронестеклом.

Вера, сидевшая рядом, поёжилась. За всю дорогу она не проронила ни слова и выглядела очень бледно, постоянно теребила край кофты и покусывала губы. Но спрашивать, что её беспокоит, глупо. У нас у всех общий головняк.

Мутанты низкого уровня шарахались от нашего приближения. Они скалились, шипели, но атаковать не решались. Рёв дизеля и вид тринадцати тонн брони, утыканной шипами, действовал на них отрезвляюще. Хотя некоторые кидались. Мы их просто игнорировали. Парочка сорвалась на дорогу, и Руль с мрачным удовольствием их переехал.

— Как думаешь, Лёш, — спросила Искра. — У них есть шанс? У Медведя, у Фокусника… найти своих?

Её голос звучал серьёзно без иронии и попытки уколоть. Она тоже смотрела на Тень, и, видимо, сравнивала его с собой. Ведь ей пришлось поступить точно, как ему.

— Шанс есть всегда, — ответил я. — Но готовиться нужно к худшему.

— Оптимистично, — она криво усмехнулась, но больше ничего не сказала.

Впереди показался Большой Краснохолмский мост. Ажурная стальная конструкция, перекинутая через мутные воды Москвы-реки. Он выглядел целым, что уже хорошая новость.

— Снижаю скорость, — доложил Руль. — Заходим на мост.

БТР замедлился и выехал на асфальтовое покрытие моста. Я напрягся, вглядываясь в триплекс. Сбоку открывался вид на сталинскую высотку, очень похожую на МГУ, только на десяток этажей ниже. Она выглядела вполне целой, а вокруг только хаос и руины.

Открытые пространства опасны. Особенно такие. Над водой. Если сейчас появится крупная тварь, из тех, что способны крушить дома…

И словно в подтверждение моих мыслей начались проблемы.

Послышался неожиданный вопль. Резкий, бьющий по мозгам.

С той самой высотки сорвалось несколько теней. Они распахнули крылья и ринулись к нам.

— Крикуны! — выпалил Фокусник.

— Вы с такими встречались? — спросил я.

— Да, — ответил Варягин. — Эти птицы угробили двоих моих парней. Так что хорошо, что мы в БТРе. Броня и шлемофоны должны защитить от их звуковых волн.

Я снова прильнул к бронестеклу.

Крикун — Уровень 5

Крикун — Уровень 3

Крикун — Уровень 7

Система услужливо подсветила всех особей. Их было не меньше пятнадцати. Облезлые, похожие на стервятников твари с остатками чёрных перьев на кожистых крыльях. Из кого они мутировали? Из ворон, что ли?

Новая волна звука ударила по БТРу.

Меня качнуло, накатила дурнота и паника. Похоже, в этом вопле есть инфразвук. Плохо… очень плохо… Инфразвук проходит через броню почти беспрепятственно. Хуже того! Наш двигатель сам является мощным источником инфразвука, поэтому внешняя атака усилит общий низкочастотный фон. Шлемофоны плохо защищают от сверхнизких частот. Тело воспринимает их не только через уши, но и через вибрацию внутренних органов.

Всем в машине резко поплохело. Представлять, что мы бы ощутили на открытом пространстве, не хотелось.

Руль стиснул зубы, по его лбу катился пот, а сам он краснел. БТР медленно расталкивал скопившиеся на мосту машины, но даже когда водная преграда осталась позади, птички не отстали. Они заходили снова и снова, закладывали виражи и каждый раз обдавали броню нашей крепости новыми порциями крика. Это становилось невыносимо. Мы же так с ума сойдём!

Инфразвук вызывал тошноту и дезориентацию. Головная боль нарастала, казалось, что мозг скоро просто взорвётся. Я схватился за шлемофон. Мир сузился до одной точки. Пульсирующей, невыносимой боли.

— А-а-а! — вскрикнула Вера, сгибаясь к коленям.

Медведь взревел и с размаху ударил кулаком в стену, оставляя вмятину. Борис мотал головой, как контуженный бык. Даже Варягин стиснул зубы, и на его лбу выступил пот.

Сквозь пелену боли пробилась мысль. Излучатель! Блин, но вороны не слышат ультразвук… Однако считать этих тварей воронами ошибка. Мы не знаем, какие именно изменения производит в организме мутация. Вороны вот так орать не умеют, а эти орут. Их слух тоже наверняка изменился.

— Придётся открыть огонь, — проскрежетал Варягин.

— Подождите, — я мотнул головой и стёр пот со лба. — Грохот выстрелов привлечёт всю живность в округе. Я хочу всё же попробовать свой отпугиватель.

Эти твари орут на средних и низких частотах. У них наверняка есть природный механизм защиты. Может, клапан, который рефлекторно закрывается, блокируя их внутреннее ухо в момент атаки. Этот клапан должен быть идеально настроен на частоты их собственного крика.

Но он может оказаться не эффективен против ультразвука. Более высокие частоты смогут либо пройти через него, либо не вызовут рефлекс его закрытия. Таким образом, ультразвук может нанести удар по незащищённой, уязвимой нервной ткани.

Превозмогая тошноту и головокружение, я заставил себя подняться. Каждый мускул протестовал, голова раскалывалась. Я пошатнулся, ухватившись за поручень.