Слабейший Аристократ с Системой Биолога (СИ) - Волков Даниэль

Он поднял руку. Земля у его ног дрогнула, и в воздух плавно поднялся камень размером с кулак. Затем Кляйн сжал пальцы. Камень мгновенно вытянулся, превратившись в острую каменную иглу, и с сухим свистом сорвался с места.

ТРАК!

Игла пробила мишень в пятидесяти метрах от нас, разнеся её в щепки.

— Доппель, — прокомментировал Кот, сидящий на вершине столба ограждения. — Комбинирует Землю как основу, а Огонь как ускоритель и поражающий фактор. Убойная смесь.

— Ваша задача, — Кляйн обвел нас тяжелым взглядом, — создать сферу своей стихии. Удержать её десять секунд. Сформировать иглу. Поразить цель на дистанции десять метров. Начали! Первыми — группа «Серых».

Студенты в серых мантиях вышли вперед. Среди них был и Густав фон Розенберг. Он бросил на меня презрительный взгляд, затем картинно поднял руку. Воздух вокруг его ладони завихрился, собираясь в плотный, почти видимый шар.

— [Аэро Спикулум]! — выкрикнул он.

Воздушная игла ударила точно в «яблочко», оставив в дереве глубокую вмятину.

— Неплохо, Розенберг, — кивнул Кляйн. — Но слишком много пафоса. В реальном бою тебя убьют, пока ты будешь выбирать позу.

Большинство «Серых» справились. У кого-то снаряды летели криво, у кого-то рассыпались в полете, но в целом они подтвердили свой статус середнячков, близких к двум ядрам.

— Группа 1-В. Вперед! — рявкнул Магистр.

Начался цирк.

Первый же парень из моей группы, тощий крестьянский сын, попытался создать огненный шар. Пламя вспыхнуло, опалило ему брови и тут же погасло. Он закашлялся, красный от стыда.

Вторая девушка, пытаясь удержать воду, просто облила себя с ног до головы.

— Концентрация! — ревел Кляйн. — Вы не воду в ведрах носите, вы управляете Эфиром!

На моих глазах один из студентов побледнел, закатил глаза и мешком рухнул на гравий.

— Истощение, — равнодушно констатировал Магистр, даже не взглянув на упавшего. — Унести. Следующий.

Густав и его дружки открыто ржали, тыкая пальцами в неудачников.

— Эверт! — выкликнул Кляйн. — Твоя очередь. Покажи, на что способны «травмированные» аристократы.

Я вышел на позицию. Десять метров до цели.

— Ну, давай, — шепнул Кот. — Скилл-чек на актерское мастерство. Не облажайся.

Я глубоко вздохнул. Мне нужно было пройти по лезвию бритвы. Сделать слишком хорошо — значит вызвать подозрения. Сделать слишком плохо — подтвердить статус ничтожества и привлечь лишнее внимание как «бесполезный балласт». Мне нужна золотая середина.

Я вытянул правую руку над специальным кувшином с водой. Вода послушно потекла вверх, собираясь в сферу размером с яблоко.

Я специально позволил потоку «дрожать». Сфера пошла рябью, теряя идеальную форму, словно я с трудом удерживал её в стабильном состоянии.

— Слабовато, — хмыкнул кто-то из «Серых».

Я нахмурился, изображая предельное напряжение. На лбу выступил пот и хотя это на самом деле от жары, но наверняка выглядело правдоподобно.

Когда пришло время, я сжал волю. Вода послушно уплотнилась и теперь это не просто пузырь, а тяжелый, вязкий снаряд. Я начал вытягивать его в форму иглы. Получалось грубо, криво, словно сосулька, слепленная ребенком.

— Удар! — выдохнул я и толкнул ману вперед.

Водяная игла сорвалась с ладони. Она летела медленнее, чем воздушный болт Розенберга, и её траектория была немного «пьяной».

ЧВАК.

Снаряд ударил в мишень. Не в центр. Он попал в самый край, в верхний левый угол деревянного щита. Но удар был плотным — дерево хрустнуло, и от него отлетел увесистый кусок щепы.

Я опустил руку, тяжело дыша.

Тишина. Розенберг перестал смеяться, скривив губы в ухмылке. «Попал, но еле-еле», — читалось на его лице.

Магистр Кляйн подошел к мишени. Он провел пальцем по сколу.

— Грубая работа, — пророкотал он, поворачиваясь ко мне. — Форма нестабильна. Скорость полета как у хромой черепахи. Но…

Его глаза, похожие на два уголька, встретились с моими. В них не было насмешки. В них промелькнула искра интереса. Он увидел то, что пропустили другие — плотность удара. При моем «слабом» ядре я умудрился спрессовать воду так, что она расколола доску, а не просто растеклась лужей.

— Но цель поражена, — закончил он. — Встать в строй, Эверт. Зачет.

Я кивнул и вернулся на место, пряча довольную улыбку в уголках губ. Идеально. Я не выделился, но и не провалился. Я — «середнячок среди худших». Самая безопасная позиция для шпиона.

Когда занятие закончилось и студенты потянулись к выходу, обсуждая свои успехи и провалы, Кляйн окликнул меня.

— Эверт, задержись.

Я остановился, чувствуя, как сердце пропустило удар. Неужели я переиграл?

Магистр подошел вплотную. Он был ниже меня на голову, но казался огромным.

— Неплохо для новичка с одним ядром, — тихо сказал он, и в его голосе не было обычной грубости. — Ты компенсируешь нехватку силы плотностью потока. Это редкий навык. Обычно одноядерные пытаются просто брызнуть посильнее.

— Жизнь научила экономить ресурсы, магистр, — ответил я, глядя ему в глаза.

Кляйн хмыкнул в бороду.

— Не расслабляйся. Дальше будет сложнее. Твое ядро — твой предел. Ты уперся в потолок, парень. Чтобы пробить его, одной упертости мало.

— Я найду способ, — твердо сказал я.

— Посмотрим, — он махнул рукой, отпуская меня. — Свободен.

Я развернулся и зашагал прочь. Внутри меня разливалось ледяное спокойствие.

«Я не уперся в потолок, старик, — подумал я. — Я просто ещё не начал расти по-настоящему. Я выжил там, куда многие боятся даже смотреть.»

Перемена в Академии напоминала кратковременное перемирие на поле боя. Как только двери аудиторий распахивались, коридоры и внутренний двор заполнялись гулом сотен голосов. Студенты спешили в столовую, занимали места в тенистых уголках сада или толпились у входа в Библиотеку.

Я же направился к старому каменному фонтану в дальнем углу двора. Здесь было меньше народу — элита из Белого корпуса предпочитала мраморные скамьи у главного входа, а Черные старались не высовываться из подвальных помещений без нужды.

Сев на нагретый солнцем камень, я раскрыл учебник «Основы эфиродинамики».

Для любого другого студента это была бы библия, истина в последней инстанции. Для меня же этот текст сейчас выглядел как сборник детских сказок, написанных людьми, которые боятся смотреть вглубь вещей. Я читал строки, но мой мозг переводил их на другой язык — язык биологии и анатомии.

«Эфир течет по каналам подобно воде в реке, повинуясь воле мага…»

— Чушь, — едва слышно прошептал я, проводя пальцем по строке. — Эфир не течет сам по себе. Каналы — это не трубы, а сосудистая система, она сокращается. Это перистальтика.

В голове крутились схемы. Каналы — это орган, и их наверняка можно тренировать не только медитацией. Их можно стимулировать, можно изменить эластичность стенок. Нужно только попытаться.

«Мои каналы были разорваны, а затем сшиты заново током, — размышлял я, глядя на бегущие по странице буквы. — Это создало рубцы, но эти рубцы сделали ткань жестче. Прочнее. Обычный маг боится перегрузки, потому что его каналы могут лопнуть от давления. Мои же теперь выдержат напор брандспойта. Проблема только в их сопротивлении, а ядро все еще слишком мало, чтобы стабилизировать ситуацию».

Я перевернул страницу, погружаясь в анализ. Мне нужно найти способ объединить знания Древних о генетике с местной магической теорией. У меня ведь есть система одного из учёных, она должна помочь.

Мои размышления прервал запах. Тонкий аромат лаванды и какой-то химической отдушки, перебивающий привычный запах пыли. Я не подал виду, что заметил, но краем глаза уловил движение.

Ко мне приближалась девушка. На ней была серая форма, но сидела она идеально, подогнанная по фигуре, а не висела мешком, как на большинстве студентов. Темные волосы были заплетены в сложную, тугую прическу, закрепленную шпильками с мелкими кристаллами.