Альфа-особь (СИ) - "Strelok"

-Значит, нужно не убрать, а ограничить, -вмешался Баккер. -Например, ввести искусственные стоп-кодоны, замкнуть мутации в пределах определенного окна. Тогда он будет адаптироваться, но в заданном диапазоне.

Райт оживился.

-И при этом встроить блоки контроля в области, отвечающие за морфогенез. Мы знаем, что у Образца дупликация глаз и гиперплазия кожи связаны с избыточной экспрессией определенных каскадов Hox-генов. Если вставить регуляторные заглушки, можно запретить такие сдвиги.

Хейл нахмурился.

-Вы говорите о тонкой настройке чего-то, что никогда не было стабильно. Даже у вирусов с простым линейным геномом CRISPR-модификация дает массу побочных эффектов. А тут - мультиспиральный узел с десятками потенциальных точек рекомбинации. Мы даже не понимаем, как он сам выбирает путь перестройки.

-Для этого и нужен Образец номер три, -ответила Галловей. -Это не лабораторная культура, а реальный организм. Мы можем прослеживать экспрессию генов в динамике, сопоставлять ее с фенотипом. Каждый день, каждый месяц. Это наш полигон для настройки.

-Полигон? -горько усмехнулся Сандерс. -Вы называете ребенка полигоном?

-Я называю его шансом, -жестко ответила Галловей. -Без него у нас вообще нет данных.

Баккер откашлялся.

-Есть еще идея. Если мы хотим привить Хронофаг людям, нужно встроить в вектор иммуномодулятор. Вирус вызывает гиперцитокиновый шторм в первые сутки, отсюда массовая смертность. Если блокировать этот каскад, хотя бы временно, то организм сможет пережить фазу интеграции.

Райт кивнул.

-Это может быть нашим главным козырем. Пусть морфология изменится, пусть адаптация будет болезненной, но интеллект сохранится в более или менее.

Хейл снова покачал головой.

-Все это звучит как конструктор из сырых гипотез. Вектор можно стабилизировать только тогда, когда мы поймем, какой именно вариант интеграции считается успешным.

-И если мы его не найдем? -тихо спросила Галловей. -Что тогда, доктор Хейл?

Тот не ответил. Дискуссия зашла в тупик. За стеклом Образец номер три, словно чувствуя внимание, подполз к самому прозрачному барьеру и прижался к нему ладонью. Его нижние глаза блестели, верхние моргали поочередно.

Первым тишину нарушил Райт:

-Мы крутимся вокруг одной и той же аксиомы: нужен ''чистый взрослый образец''. Но ждать, пока природа сама подарит нам такой случай - роскошь, на которую мы не имеем права. Поэтому у меня вопрос. Почему мы сами не создадим его?

Сандерс нахмурился.

-Вы предлагаете что?

-Добровольца, -спокойно сказал Райт. -Мы берем вектор, выделенный из штамма Образца три, урезаем его убираем гипервариабельные сегменты, добавляем стоп-кодоны и иммуномодулятор. Затем вводим взрослому человеку. Чистый контроль, полное наблюдение. Если интеграция пройдет стабильно, мы получим то, о чем мечтаем.

Хейл резко откинулся на спинку кресла.

-Вы предлагаете сознательно заразить человека? Даже в смягченной версии это - чистейшая авантюра, нужно хотя бы протестировать на клеточных культурах, прогнать симуляции.

-Сегодня время - жизнь. Мы все прекрасно понимаем, что каждая доза антибиотика, каждая вакцина когда-то были авантюрным экспериментом, -возразил Райт. -Только здесь на кону не проценты выживаемости, а само существование цивилизации.

Баккер нахмурился, но его голос звучал не так резко:

-Технически это возможно. Мы уже выделили стабильные последовательности. Они куда менее агрессивны, чем изолированные штаммы из полевых колоний. Теоретически, на их основе можно собрать ослабленный вектор.

Галловей прищурилась, изучая реакцию коллег.

-Вопрос в другом. Кто станет этим добровольцем?

-Руководство никогда не одобрит эксперименты сразу на людях, -наконец сказал Сандерс. -Президент вынудил нас отказаться от идеи нанооружия, а тут мы фактически создаем человеческого прототипа. Если что-то пойдет не так, Шайенн сожгут в тот же день вместе со всем нами.

-Поэтому нужно работать в тишине, -твердо сказала Галловей. -Доклад наверх пойдет только тогда, когда у нас будут ренальные результаты. Не гипотезы, не таблицы, а живой взрослый, который пережил интеграцию.

Хейл провел рукой по лицу.

-А если доброволец умрет? Или станет еще одним монстром?

-Тогда мы получим ответ, -спокойно произнес Райт. -Плохой ответ, но все же ответ. Сейчас у нас нет ничего.

За стеклом Образец номер три, будто подслушав, прижался обеими ладонями к стеклу и прошептал невнятно, но разборчиво:

-Папа.

Никто из ученых не отреагировал. Каждый думал о том, что слово ''доброволец'' может оказаться для них гораздо ближе, чем хотелось бы.

-Смертников у нас нет, -сразу отрезал Баккер. -И это, честно говоря, к лучшему. Криминальный элемент дал бы грязные данные: мы бы никогда не узнали, было ли отклонение результатом вируса или исходного генома.

-Значит, остаются только военные и научный персонал, -сказала Галловей. Она стояла прямо, словно обращалась не к коллегам, а к трибуналу. -Две группы, обе под присягой, обе понимают слово ''приказ''.

Сандерс нервно постукивал пальцами по столу.

-Я хочу напомнить: это чистейшее безумие.

-Это необходимость, - холодно ответила Галловей. -Культура в чашке Петри или симуляция никогда не воспроизведет его поведения в реальном организме.

Райт кивнул, глядя на нее с поддержкой:

-Мы должны помнить, что Хронофаг выбирает траектории развития в зависимости от среды. Никакая клеточная культура не имитирует полноценно весь организм: иммунный ответ, гормональные каскады, сигнальные молекулы.

-Верно, -добавил Баккер. -Мы можем потерять месяцы на имитацию, но это будет самообман. Настоящий результат даст только интеграция в живом человеке.

Хейл резко поднял голову:

-Тогда давайте говорить прямо. Нам нужен доброволец из числа персонала. Критерии: генетическая совместимость хотя бы с частью последовательностей Образца три, отсутствие хронических заболеваний, молодость и физическая выносливость. И железная дисциплина.

-Военные, -тихо сказал Райт. -Они привыкли к приказам, к боли, к риску. И в их геномы у нас есть доступ: тесты, медкарты. Можно заранее отобрать тех, кто ближе всего к профилю.

Сандерс сжал челюсти.

-Вы понимаете, что это открывает дверь в бездну? Если эксперимент провалится, мы не просто потеряем человека. Мы получим еще одного зараженного прямо в сердце комплекса.

-Поэтому эксперимент пройдет в полной изоляции, -жестко заявила Галловей. -Герметичный отсек, автономная система жизнеобеспечения, дистанционные манипуляторы. Ни один из нас не будет подвергнут риску.

Хейл снова нахмурился.

-Даже если так… все равно это решение уровня президента.

-Президент отдает приказы о войне, -парировала Галловей. -Мы - о выживании. Я беру ответственность на себя. Мы начинаем подготовку вектора на основе штамма третьего Образца. И мы выберем человека, который станет первым.

***

Изолированный лабораторный отсек был похож на крошечный бункер: стены из армированного бетона, фильтрационные панели под потолком, двери с электронными замками. В центре прозрачная капсула с системой жизнеобеспечения, к которой был подключен молодой мужчина.

Капрал морской пехоты Джонатан Крейг, двадцать четыре года. Отличное физическое состояние, ни одной хронической болезни, генотип с высокой степенью совпадения с ключевыми последовательностями Образца номер три. Он сам вызвался добровольцем, в глазах парня был холодный азарт - смесь военной дисциплины и желания ''сделать хоть что-то''. Инъекция была введена ровно в полдень.

-Девятый час, -сухо констатировал Хейл, глядя на мониторы. -Появились первые признаки системного ответа. Температура сорок один, тахикардия. Падает сатурация.

Крейг метался в капсуле, бормотал невнятные слова. По телу проступили пятна, кожа стала серой, липкой. Через час он потерял сознание.

-Кома, -тихо сказал Райт. -Печень не справляется. Ферменты зашкаливают. Почки тоже.