Борьба за господство (СИ) - "Strelok"

Вадим горько усмехнулся.

— Не такой конец я себе представлял. То, что мы начали строить, рассыпается у меня на глазах. Кто вообще обещал, что все будут жить долго и счастливо? Эволюция и природа беспощадны.

Исаев поднял взгляд. В нем была усталость, но не безысходность.

— Не все потеряно.

Вадим нахмурился.

— Ты о чем?

— Пора назначить нового приемника. Я уже вызвал Защитника из Великого Новгорода. Он идет с подкреплениями.

Вадим хотел возмутиться, но остановился. Думал несколько секунд, потом кивнул.

— Логично. Я передам воспоминания. Попробуем запустить у него процесс перестройки. Новый альфа.

Он сел на кушетку. Силы покидали тело, но решение уже было принято. Соколовский уйдет достойно, не как бьющееся от безысходности животное, а как тот, кто заложил фундамент новой ветви человечества..

Спустя полчаса дверь тихо открылась. Вадим сперва решил, что это снова врачи, но шаги были другими — осторожными, легкими, как у подкрадывающегося хищника. Появилась Настя. Ее четыре глаза блестели от слез, и она дрожала так, будто сама была больна.

— Ты… живой, -прошептала она и подошла ближе. — Почему они говорят, будто ты умираешь?

Вадим усмехнулся, но в этой усмешке не было радости.

— Пока что живой. Но ненадолго.

Она опустилась на колени рядом с кушеткой, взяла его за руку. Ее горячая ладонь и холодный панцирь Вадима — контраст был почти болезненным. Слезы катились по ее щекам, падали на его хитиновую оболочку

— Почему? -ее голос сорвался. — Почему многие другие болеют, а я нет?

Вадим закрыл глаза и покачал головой.

— Тебя болезнь не задела. Видимо, твой организм не принял тот вектор. Или просто повезло. И это хорошо, ты должна жить.

Она всхлипнула, сжала его руку сильнее.

— Что я буду делать без тебя?

Он открыл глаза и посмотрел ей в глаза.

— Мне жаль, Насть. Я обещал, что мы станем нормальными людьми. Что у нас будет дом. Семья. А вместо этого войны и смерть. Я подвел тебя и остальных, слишком доверился этому зазнавшемуся идиоту…

Настя замотала головой, будто пыталась отогнать эти слова.

— Нет! Не говори так.

— Но это правда, — прервал он мягко. — Не надо горевать. В каком-то смысле я продолжу жить… Не зря же я наштамповал себе дубликатов.

Она всхлипнула снова, но сквозь слезы улыбнулась, невольно, против воли. Его сухая ирония, даже в этот момент, казалась ей по-своему спасительной.

— Ты дурак, -прошептала она, прижимаясь лбом к его руке.

Вадим погладил ее лысую голову.

— Может быть. Но ты должна быть сильной, все остальное неважно.

В его голосе было спокойствие человека, который уже принял приговор…

На следующий день в рой влились новые голоса. Они звучали плотнее, ниже, чем привычные — с иной частотой, словно тяжелый бас к привычному хору. Это были ветераны, бывшие солдаты российской армии, обращенные в зараженных и введенные в строй Защитником. Их дисциплина ощущалась даже в роевом поле: слаженные ритмы, единый такт, отсутствие хаотичных всплесков.

В лабораторию вошла массивная фигура в хитиновой броне. Под лампами поверхность ее панциря поблескивала, словно отполированный камень. Когда лицевые пластины раздвинулись, показалось худое бледное лицо с красными глазами — человеческое и в то же время уже не совсем.

Вадим, превозмогая головную боль и слабость, поднялся с кушетки. Пол качался под ногами, зрение двоилось, но он упрямо сфокусировал взгляд на вошедшем.

— Хреново выглядишь, брателло, -сказал Защитник, и в голосе его была смесь иронии и тревоги.

— Бывало и лучше. Но это уже не важно, мои дни сочтены, -обреченно констатировал Пророк. — Важно другое, нельзя допустить, чтобы Единство пало.

Защитник подошел ближе, сел рядом, положил тяжелую руку ему на плечо.

— Не беспокойся, брат. Я приму эстафету, сделаю все возможное. Позабочусь о Насте, о Дружке, о всех остальных, -он чуть нахмурился, перевел взгляд на Исаева. — Ну и заодно переломаю все кости этому «„гению“».

Вадим злобно ухмыльнулся.

— Еще клизму перцовую сделай, для полноты картины.

Оба на миг замолчали, и напряжение в воздухе будто ослабло. Дальше слов не понадобилось. Они синхронизировали ТКТ, и Вадим начал передавать воспоминания. Потоки образов и мыслей хлынули из его сознания в сознание Защитника, взлеты и падения, горечь потерь и редкие мгновения триумфа. Все, что произошло с того момента, как они расстались осенью прошлого года, перекочевало в клона.

В какой-то миг Вадим почувствовал не просто связь, а странное инстинктивное желание. Оно шло не из разума, а глубже из самых темных уголков подсознания. Он активировал в теле Защитника эндокринную перестройку. Организм клона-субальфы начал менять гормональный фон, встраивая новые каскады регуляторов. Защитник превращался в настоящего альфу.

И в этот момент они словно стали единым целым. Вадим был Защитником, Защитник был Вадимом. Их сознания переплелись так тесно, что различить границу оказалось невозможно. Яркая вспышка ударила в глаза. Мир разорвался на части.

А потом тишина. Мозговая активность оригинального Вадима исчезла, сердце остановилось.

Защитник остался сидеть рядом, сжимая его руку. Он удивленно смотрел на безжизненное тело, потом на свои руки. Взгляд метался, дыхание участилось.

— Что, на хрен, произошло?.. — выдохнул он наконец.

Врачи, до этого молча наблюдавшие процесс, переглянулись. Настя замерла, Исаев осторожно спросил:

— С кем я сейчас говорю?

Защитник глубоко задумался. Мысли шли двумя потоками: как он вел дела в Великом Новгороде и как Вадим управлял Единством в Питере. Внутри них не было конфликта, они слились в одно целое.

Наконец он сказал:

— Я… Вадим. Но с воспоминаниями Защитника. Честно говоря… я и не подумал бы, что умер. Во второй раз уже.

Тихая пауза. Новый Пророк-Вадим, но уже другой, с чужими воспоминаниями в себе сидел рядом с мертвым телом оригинала и молчал. Тишину нарушил Исаев. Он выпрямился, держась за ребра, и сказал с попыткой легкой усмешки:

— Пророк умер, да здравствует Пророк.

Настя вскрикнула и толкнула его обеими руками в грудь. Исаев не удержался, упал на пол, застонал. Но она не остановилась, в следующую секунду ее когтистые пальцы стали полосовать его лицо и грудь, оставляя рваные следы, кровь брызнула на пол и белые халаты.

Никто не двинулся. Врачи и охрана смотрели спокойно. У каждого в глазах читалось одно и то же: Исаев допустил слишком много ошибок. Его вина стоила жизней слишком многим…

Новый Пророк молча наблюдал. Он чувствовал, как внутри него поднимается тяжелая злость, спокойная и холодная. Да, он действительно еще накажет Исаева. И накажет самым жестоким образом.

Когда Настя остановилась, тяжело дыша, Исаев лежал в крови, с разодранным лицом и грудью, но все еще живой. Тогда из тени шагнула Лидия. Молодая, худенькая женщина в лабораторном халате с короткими волосами, заместитель Исаева. Ее голос был четким и уверенным:

— Если вы решите сместить Исаева, я готова занять его место. У меня есть опыт. Я справлюсь с его обязанностями.

Она чуть улыбнулась, и в ее глазах мелькнуло что-то очень человеческое -желание подняться выше. Даже среди омег это желание никуда не исчезало.

— Я Вадим, -спокойно произнес новый Пророк, глядя на Лидию и остальных. — Защитник был слишком короткое время самим собой, чтобы накопить опыт, который мог бы подавить меня. Все, что он делал в Новгороде, теперь и мое. Но личность — моя. Я Пророк, я Вадим Соколовский. И точка…

Никто не возразил. И тут окно со скрипом распахнулось. В лабораторию просунулась массивная, едва помещающаяся в проем, башка Дружка. Его челюсти напрягались, в глазах стояли слезы.

В роевом поле ощущался настоящий разлад. С одной стороны, его лучший друг мертв и член семьи. С другой он же стоит перед ним, живой. Две противоречивые истины существовали одновременно.

— Это… странно, -прорычал Дружок. — Словно и да, и нет. Мой друг умер. Но и не умер.