Борьба за господство (СИ) - "Strelok"

Вадим хмыкнул.

— Опасная дорожка, философ. Мы тут не для того, чтобы искать творца. У нас на сегодняшний день другие задачи.

— Верно, -согласился Дружок. — Но понимание основ дает силу. Если я понимаю, что мир устроен не случайно, значит, в нем есть смысл. А если есть смысл, значит, и наше существование — часть замысла.

В зале повисла тишина, нарушаемая только звуком динамиков и шелестом страниц, которые перелистывал развитый без особого понимания, для чего это нужно, просто исполнял приказ альфы. Настя смотрела на него, моргнула всеми четырьмя глазами.

— Но как ты можешь быть уверен, что это не самообман? Что ты не ищешь смысл там, где его нет?

Дружок посмотрел прямо ей в глаза и ответил:

— Потому что сама математика мира кричит о том, что случайность слишком удобна. Есть еще один аргумент — Хронофаг. Этот вирус создал меня, вылепил из куска биомассы, вложил набор инстинктов. Но сам по себе Хронофаг не сделал меня разумным. Разум пришел позже.

Он наклонил морду к Вадиму.

— Ты стал моим творцом. Ты дал мне форму. Ты показал буквы, слова, смысл. Ты научил меня тому, что значит «„друг“„. Что значит “„добро“». Без тебя я был бы зверем. Как тот предводитель орды, которого мы осенью прикончили. Он тоже был создан Хронофагом и биологически от меня не отличался, но остался животным. А я стал другим, благодаря тебе.

Вадим вздохнул.

— Слишком много чести, Дружок. Я просто показал дорогу.

— Ты сделал больше, -не согласился мутант. — Ты стал для меня тем, кем я стал бы считать «„творца“». Не абсолютного, а локального. Я знаю, что сам вирус не был высшим замыслом, он довольно хаотичен. Но ты придал хаосу структуру, из куска биомассы я стал личностью.

Настя слушала молча. В ее лице мелькнуло напряжение. Она понимала: то, что говорит Дружок, выходит за рамки простых рассуждений. Это уже философия, близкая к вере. Дружок помолчал и добавил:

— И теперь я тоже в каком-то смысле стал творцом. Я могу создавать в биоконструкторе вещи, которые едва вообразимы. Могу соединять формы, экспериментировать. Для меня открылась сила, которая раньше была только у природы. Я могу придумывать и когда я делаю это, я понимаю, что чувствовал ты, когда показывал мне алфавит.

Вадим усмехнулся.

— Значит, ты сравниваешь себя со мной?

— Нет, -ответил Дружок серьезно. — Я говорю, что творение всегда порождает новое. Ты создал меня, я создаю дальше. И так же вселенная может быть результатом чьего-то акта творения. Как цепочка. Как наследие.

Настя тихо сказала:

— Значит, ты считаешь, что так устроено все? Что всегда кто-то создает следующего?

— Возможно, -кивнул Дружок. — И именно это делает мысль о случайности слабой. Потому что на моем примере я вижу: из хаоса не рождается смысл сам по себе. Смысл всегда кто-то вкладывает.

Он снова посмотрел на Вадима.

— Ты сделал это для меня, просто потому что мог и потому что тебе было интересно. Почему нельзя предположить, что кто-то сделал это для вселенной? Есть и другие доводы. Те, что вы вряд ли поймете до конца, но послушайте.

Вадим кивнул. Настины глаза моргнули вразнобой.

— Энтропия, -продолжил суперпрыгун. — Второй закон термодинамики. Все стремится к хаосу. Но почему в молодой вселенной, сразу после Большого Взрыва, уровень энтропии был аномально низким? Такой порядок — невероятная редкость. Случайность? Слишком мала вероятность, это больше похоже на начальное условие, заданное кем-то. Сознание. Никто толком не понимает, как нейронная сеть мозга порождает субъективный опыт. Химия и электричество описывают процессы, но не объясняют, как возникает «„я“». Может быть, сознание — фундаментальная часть реальности. А если это так, тогда наш разум — не ошибка, а часть общей конструкции. В таком контексте становится логично, что со временем материя эволюционирует до появления самосознания и начнет познавать себя.

Настя нахмурилась.

— Хочешь сказать, что мы — отражение чужого разума? Или как?

— Не отражение, а продолжение, -поправил Дружок. — Как узор на ткани. Мы лишь фрагменты чего-то большего.

Вадим усмехнулся, но без насмешки.

— А может, ты просто перечитал книг, и у тебя поехала крыша.

Дружок ухмыльнулся в ответ.

— Может быть. Но факт остается фактом, случайности не объясняют того, что я вижу. Даже мое собственное существование это подтверждает… Я мог остаться зверем. Но вирус, ты, книги, биоконструктор — все сложилось так, что я теперь рассуждаю о вещах, которые когда-то казались мне невозможными. Значит, и мир мог сложиться не случайно.

Вадим посмотрел на него внимательно. Потом встал, прошелся между рядами кресел. Его лицо стало серьезным.

— Ладно, философ. Оставим вселенную в покое. У нас есть дела более приземленные.

Дружок насторожился, уловив сосредоточенный биосигнал.

— О чем ты?

Вадим остановился у сцены и обернулся.

— О новой войне с Основателями и, возможно, с федералами. Отдых закончен, Завтра утром я созову совещание. Мы объявим полную мобилизацию всего личного состава и всех имеющихся ресурсов. У нас больше нет времени на иллюзии.

Дружок приказал развитому отложить книгу в сторону.

— Если завтра война, -сказал он, — Я готов. Могу собрать орду и повести ее в атаку. Мы можем ударить первыми.

Вадим поднял ладонь.

— Не спеши, здесь нельзя действовать в лоб.

Настя обернулась к нему.

— Но если они первыми начнут…

— Именно поэтому, -перебил Вадим. — Основатели — наша первостепенная проблема. Они рядом, у них ресурсы и развернутая армия. С федералами пока ничего толком не ясно. Они суетятся на севере, шлют разведку, запускают дроны. Но прямой линии фронта нет. Если мы начнем подготовку к наступлению, выложим все карты. Основатели увидят сосредоточение наших сил, поймут масштабы и жахнут, ни о чем не думая. Перетравят значительную часть наших отравляющими газами.

Дружок тяжело выдохнул, но не спорил.

— Значит, ждем?

— Ждем, -подтвердил Вадим. — Но это не значит, что сидим без дела. Подготовку, безусловно, начнем, но скрытную, без спешки. В противостоянии с суперазвитым ИИ нельзя допускать ошибок.

Настя тихо спросила:

— А если федералы ударят одновременно с Основателями?

— Тогда будет худший сценарий, -сказал Вадим. — Но и к нему мы должны быть готовы.

Глава 3

За полярным кругом

Поездка через Мурманск заняла больше времени, чем рассчитывал майор Каплан. Ему выделили служебную машину с военным водителем и двумя автоматчиками для сопровождения. В условиях действующего военного положения такие меры были обязательными.

Город встретил их напряженной тишиной, прерываемой шумом моторов военной техники. На каждой улице стояли укрепленные блокпосты. Сначала мешки с песком, колючая проволока, БТРы на перекрестке. Дальше ограждения из бетонных плит, пулеметные расчеты, собаки на поводках для выявления омег и бессимптомных носителей, специально натасканные животные чуют их лучше любых ПЦР-тестов.

Документы проверяли быстро, но придирчиво, водитель несколько раз показывал спецпропуск. Каплан сидел на заднем сиденье, молча наблюдая за происходящим через слегка запотевшее стекло.

На тротуарах попадались вооруженные патрули. Два-три солдата в противогазах и обязательно офицер с планшетом с доступом к информационным базам. Все в одинаковой зимней форме, не успели еще переодеться к лету, с белыми повязками поверх рукавов — знак принадлежности к Вооруженным Силам Севера России. Горожане старались не задерживаться у блокпостов. Люди двигались быстро, чаще группами, почти всегда с рюкзакми или сумками в руках.

На каждом свободном участке виднелись палаточные городки. На стадионах, в парках, на пустырях, всюду стояли ряды брезентовых палаток. От них тянулись линии провода к дизель-генераторам, из печек-буржуек валил дым, май в этом году выдался прохладным. У входов сушилось белье, рядом стояли пятилитровки с водой и канистры для топлива. Детские голоса звучали особенно громко на фоне общей тишины, в лагерях жило много семей.