Благодать - Линч Пол

Тела нет. Вообще никаких следов Боггза, ни капли крови даже.

Камень вложен обратно в стену.

Хижина ничейный горб, крыша ввалилась или проломлена [15]. Глинобитные стены постепенно возвращаются в землю, но на одну эту ночь сгодится. Есть мертвый огород, вид у него такой, будто его пожгли, и Грейс с Колли распинывают его в поисках какого-нибудь старого клубня. Она достает спичку, чтоб распалить хворост, они устраивают костерок, укладываются в нишу, где когда-то была кровать. Грейс жмется к Колли, над ними широко раззявлена пасть мира, свешены языки звезд, небо чародейски отделалось от дождя. Неподалеку слышится рев реки. Грейс перетирает листья щавельника и прикладывает Колли к лицу. Вот, говорит. Взгляд у Колли расплывчат, в голосе дрожь. Тело словно выжато из собственной оболочки.

Грейс почти засыпает, когда слышит его шепот. У меня есть план, говорит он.

Какой?

Я стану отравителем лошадей. А ты станешь ходить из города в город за мной следом и вылечивать лошадей обратно.

Но я ж ничегошеньки про лошадей не знаю, куда там про снадобья. Ты от того удара дурной стал, что ли?

Сон приходит к нему быстро, словно свечу задули бездымно до тьмы. Голова его покоится поверх Грейс. Сама она спит под пенкой сновидений, что разлетаются, как птицы, и Грейс просыпается в бескрайнюю ночь, полноту холода и на долгий клык голода. В тяжелую жуть ощущения, что не поспала ни мига. Мы как мертвые, думает она, с прошлым, но без будущего. Я умерла и забралась в землю моей могилы. Когда была она жива, были тепло, и еда, и смех, все то давнее и знакомое, лица младших и мама, которой Грейс еще была нужна. Но теперь мама с ней покончила. Быть уж такой ненужной, но Колли-то нужен, разве не за тем мама Боггза послала, чтоб он забрал Колли домой? Теперь ее осеняет, что поутру она обязана сказать ему, ты отправляешься домой, потому что ты должен, потому что это все ошибка. Великое приключение, на память. Она доведет его до самых болот, а дальше отправит одного. Пошлет его домой, чтоб уберечь себя от Боггза.

Лачугу они покидают, промерзши напрочь, онемелые до самых кончиков пальцев. Истина этого мира, думает она, в том, что холод самое правдивое состояние всего, а тепло суть временная. Холод не выгорает в спешке дотла, как огонь, а с беспредельным терпением ждет. Она топочет, будя ноги, хлопает в ладоши на ходу, Колли тащится, надутый, позади. Она все выспрашивает, что ему снилось. Говорит ему, что ей приснился человек, у которого не хватало пальцев, он преследовал ее, но Колли не слушает. Иди сюда, говорит она. Обнимает его, и уж такой он маленький в ее объятиях. Держится так, думает она, что решишь вроде, почти мужчина, но плечи у него что ангельские крылья, какие в пальцах у тебя могли б сломаться.

Река встречает их ревом целого мира. В нем и дождь, и гнев, сплетенные в единый напор. Они видят, что река в паводке, взбаламученный бурый поток мчит безглазо, белоязыко, нагружен всем проливнем с холмов. Грохот заполняет им уши, проклиная звуки всего прочего. Колли благоговейно присвистывает. Чтобы Грейс его слышала, приходится кричать. Вчера так люто не было. А затем вид у него делается серьезный. Попробуем поудить?

Она орет, форель всю выловили.

Думает, эта река запросто обдерет самые камни, по которым течет.

Река бежит по болотам и приведет их обратно в город. Мысли ее путаются вокруг Боггза. Что он поделает с раной, которую она ему нанесла. Может, бросит искать их, вернется в Блэкмаунтин и наорет вместо этого на маму. Этот рев сердитой реки – рев Боггза у Грейс в голове.

Они тенью следуют вдоль кромки реки, натыкаются на места, где она поднялась выше берегов, клубится вокруг деревьев и лапает заросли или добирается до низко висящих ветвей, а те отхлестывают от потока, словно ужаленные.

И вот там, где река возвращается в свои берега, Колли это видит. Повертывается, показывает на реку позади них.

Ей приходится орать, чтобы он услышал. Что?

Ты слепая или как?

Что я там должна увидеть?

Он делает шаг к берегу и трясет пальцем. Вон.

Не вижу, говорит она. И тут вдруг видит. Медленно плывет к ним вся промокшая белая туша, останки овцы, подползает, головой заглубленная в воду, словно овца вглядывается в некую глубину, где есть ответ истине ее смерти. Грейс мнится, что река с достойной скоростью несет это тело к погребению его.

Колли орет, давно ль, как думаешь?

Сдохла недавно, иначе ее б уже выловили.

Надо ее достать.

В голосе у него столько надежды, что Грейс не понимает, как ему ответить. Думает, наверняка ж оно тухлое, отравленное или того хуже. И бед-то, если их с ней поймают. И все же видит в уме у себя мясо в котле.

Идет за Колли к берегу. Он кивком показывает на карман Грейс.

Достань-ка ножик, что тебе мама дала.

Прыгает на молодой вяз, болтается на ветке, пока та не надламывается. Обнажается тайная мякоть ее плоти, и Колли принимается пилить на разломе. Когда ветка отрезана и заточена до острия, туша уже исчезла вниз по реке. Они бегут вдоль берега, Колли с палкой наперевес, как с копьем. Она слышит, как он орет. Хе! А затем: вон она! Старый боярышник, словно крученая веревка, висит над водой изъявленьем обиды. Колли лезет на него, и Грейс кричит, осторожней. Он сдвигается все дальше вдоль ветви и принимается тыкать в животное палкой. Туша проплывает мимо, головой вслепую в воде. Грейс помогает Колли слезть с дерева, и они преследуют овцу до того места, где речные берега теперь нависают и сужаются, и она его держит, когда он сходит в лиственную гниль у уреза воды и тянется, пытается выловить животное.

Не тыкай в нее, говорит она.

Я пытаюсь за шерсть зацепиться.

Ты ее на другую сторону отпихнешь.

Они наблюдают, как овца движется дальше, словно бы поспеть на некую зловещую назначенную встречу. Она исчезает за рядами утесника и высоким склоном, что огораживают берег. Колли идет, качая головой. Говорит, могли б поймать.

Она ему, мы не поспевали сообразить. Да и в любом разе, как ты собирался тащить ее домой?

Я б на спине.

Весит-то она, да еще и небось воняет. И люди решат, что ворованная. Ты б не смог объяснить.

Она пытается выбросить овцу из головы, но желудок продолжает цепляться. Колли останавливается прикурить трубку.

Грейс кивает. Дай дернуть.

Он улыбается. Я знал, ты во вкус войдешь.

Она видит, что в небе все учтено. Северо-восток кровоподтечен, как щека у Колли, но остальное небо, словно ладная ткань, чистое и белое, а солнечный свет обещает тепло. Грейс кажется, что ей слышен звук, с каким ум Колли вырабатывает план. Когда он прикидывает что-нибудь, брови у него немножко сведены. Но предлагает он в итоге только загадку. Что всегда в пути, да остается на месте, при постели, да спать на ней не может, при рте, да никогда ничего не ест?

Фу, Колли. Эта старая.

За деревьями она видит излучину реки. Прикидывает, на какого зверя похожа река в этой ее беспокойной шкуре, глянцевитой и бурой. Колли вдруг срывается бежать, и Грейс видит овцу рядом, словно та все время двигалась с ними безмолвным сопровождением, слушала их беседу, ждала, чтоб ее выловили. Грейс видит, что овца застряла в зарослях ежевики. Бежит туда, не успев даже задуматься. Берег реки низко сходит к воде, покрыт осокой и лиственной прелью. Колли протягивает к овце палку, тыкает, пока палка не запутывается в шерсти, принимается тянуть зверя к себе. Превращается в рыбаря, щеки надуты, пыхтит, тянясь к воде, кричит на овцу – ну давай же, ну! – и Грейс тоже принимается кричать, и оба они орут в овечьи глухие уши. И тут, словно волею своей они этого добились, туша выпрастывается и остается прицепленной к палке, вниз по течению больше не уходит. Колли вопит от удовлетворения. Пучещекий он, даже просто держа ее, сил, чтоб притянуть тушу к себе, у него нету. Она добавляет ему своей силы, но палка гнется, словно того и гляди сломается, и Колли ревет, найди еще палку!