Стужа (СИ) - Коруд Ал

— Вот сейчас не понял.

— Так этот ваш… Бизон со своими ребятами вывез с двадцать пятой кофейные кусты. Твои механики для них еще соорудили специальные контейнеры для перевозки. Саженцы прижились и неплохо растут.

— Ничего себе! И не знал.

Нина улыбнулась:

— Как и многое другое. Ты, кстати, когда отношения с подругой оформишь?

Вопрос для Фролова прозвучал неожиданно.

— Да как-то не спешим. Это же формальность! А при нашей численности и вовсе не самая важная.

— На моей станции все важно, Вася, — веско припечатала задумчивая Ким. — Особенно когда появляется новый гражданин.

— Опять не понял.

Женщина заговорщицки переглянулись.

— До чего иногда тупы эти мужчины!

Василий напрягся:

— Так, хорошо тут интригу выстраивать. Можно мне объяснить в чем дело!

Драгунова наклонилась вперед и продолжила заговорщическим тоном:

— Да ничего особенного, Вася. Просто через положенное природой время ты станешь папашей. Кто там будет, пока непонятно.

— Подождите, — ответил ошеломленный известием Фролов. — Я же сегодня её видел… Без одежды… Фигура такая же, как была. Она, правда, ест много, но не поправляется.

— Скоро животик появится. Потому и ест.

Василий приходил в себя и, нахмурившись, рассматривал биологов.

— Почему тогда она не сказала мне?

Нина пожала плечами:

— Хотела, видимо, сначала удостовериться. Это с ней в первый раз. Она боится и ждет от тебя помощи.

Василий вскипел:

— Вы что, думаете, я изменю свое отношение к ней? Я когда-нибудь заставлял в себе сомневаться?

— Скажем так, да.

— Мы были молоды и глупы!

— Не все.

— Но покончили с этим давно.

Ким переводила взгляд с одного товарища на другого.

— Я что-то не знаю?

Драгунова вздохнула, кинула взор на помрачневшего мужчину и нехотя ответила.

— У нас были некогда отношения.

— Она подруга моего хорошего товарища. Потом ушла от него.

— И жила у тебя и Светланы.

У Ким отпала челюсть:

— Ничего себе у вас опыт взаимоотношения!

Василий поморщился:

— Это было давно и недолго. Молодые и неопытные экспериментаторы. Мы искали себя и не всегда правильно. Позже все стало, как положено. Лина, у вас не случалось необычного в собственных отношениях?

Старший биолог задумалась.

— Нет. Излишняя сексуальность у нас на станции вообще не поощрялась. Но вы забываете, что на СС 24 собрался несколько иной персонал. Много ученых, а они менее эмоциональны и более разумны.

— Ну-ну. Не поверю!

Ким пришлось согласиться:

— Иногда страсти прорывались. Но мы их старались гасить на корню. Пары подбирали научным методом с помощью семейных психологов и врачей.

— И все соглашались?

— Среди образованных людей да. Внизу нравы были попроще, но на нас они не влияли. У нас в целом сложилась неплохая корпоративная система. Она же, если вы помните, нас и уберегла от окончательной погибели.

Василий резко прочеканил:

— Ваша закрытость в первую очередь и привела к катастрофе. Никто из других отделов не знал о запрещенных исследованиях и не смог вмешаться!

Ким вздохнула и частично согласилась:

— Это прежде всего прокол службы безопасности. Она у нас была слабой. Не смогла противостоять корпоративному натиску и этике.

Драгунова задумчиво протянула:

— И у вас, и у нас социальные связи оказались слабо выстроены. Их итог закономерен.

К разговору снова подключился Фролов:

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Кто и как определял социальную структуру будущих станций? Ведь наш случай вовсе не одиночен. Я рассматривал на днях прихваченный с Внешнего сектора архив. Ребята все бумаги и диски сразу под Купол вынесли до случившихся событий.

Ким напряглась:

— Случались на станциях еще мятежи и эпидемии?

— За много лет накопились сведения о похожих инцидентах.

Драгунова вскинула голову:

— Я об этом ничего не слышала!

— Все хранили втайне. Даже людям такого ранга, как я, не докладывали. И крайне сомневаюсь, что ответственные вроде моего начальника Соболева люди проводили хоть какую-то работу над чужими ошибками.

— Не подозревала, что между станциями существовал подобный объем передачи данных.

— Нет, — покачал головой Василий, — чаще всего о таких случаях рассказывали не в официальных каналах.

— То есть эти сведения приносили Внешние?

— Думаю, что да. Вспомни нашу службу безопасности. Мутить левыми схемами они моментально научились, и черный рынок как-то подозрительно быстро приняли под свой контроль.

Драгунова нахмурилась:

— Отчасти это и была попытка взять под контроль процессы, идущие на станции.

— И получилось у них так себе. На двадцать третьей вообще непонятное творится. А в первые десять лет, пока существовала относительно работоспособная сеть, имелись известия о ряде бунтов. В том числе и вооруженных. После них даже прошли целые выселения неугодных. В самый мороз. Это не считая вспышек болезней и эпидемий. Кто-то явно не подумал или напортачил с социальным управлением станций выживания.

Нина развела руками:

— Мы ученые и о таком даже не думали. Максимум горизонтальные связи. Так что у нас ты вряд ли почерпнешь нужную информацию.

Ким хлопнула себя по лбу:

— У нас есть человек, что может тебе помочь! И как раз он сейчас рядом, в медицинском блоке. Я схожу за ним, а ты, подруга, приготовь кофе. В том шкафчике лежат свежие лепешки. Новая партия, оцените вкус.

Минут через десять глава ученого мира СС 24 вернулась обратно. В её руках был пульт управления, а рядом с ней на электрокаталке ехал пожилой человек. Седой как лунь, сухопарый, но с пытливым и ясным взором.

— Лина, прекрати! Я и сам управлюсь.

— Глеб?

— Василий! Сто лет, сто зим!

Мужчина неожиданно встал с кресла и обнял старого знакомого.

— Ты сиди!

— Да ничего. Я далеко ходить не могу, а так двигаюсь. Что поделать, возраст. Я и тебя помню отчаянным юнцом, а ты уже глянь: взрослый мужчина!

Фролов не стал упоминать, что и он помнил этого легендарного человека вполне бодрым спасателем. Выходец с двадцать третьей он обосновался почему-то здесь. И нередко посещал ранее двадцать пятую, когда СпаСом командовал Соболев.

— Спасибо, удружили, — Глеб Орлов поставил пустую чашку на стол. — Мне, наверное, нельзя кофе, но когда еще будет случай! Что же по твоему вопросу, Василий, то не все так просто, как видится сейчас. Вы не понимаете всей картины разворачивающегося несколько десятков лет назад ужаснейшего катаклизма. Ведь поначалу никто не ожидал катастрофы именно планетарного масштаба. Думали, будет просто очередной ледниковый период. Переселяли население южнее, готовили запасы продовольствия и топлива. Строили новые станции. Прикидывали возможности выведения холодоустойчивых сортов зерна и скота. Наша наука была тогда на уровне. А запасы ядерного топлива позволяли пережить сотню лет, обеспечивая города и предприятия теплом и энергией.

— То есть власти не готовились к полной катастрофе?

Глеб поднял на коллегу прозрачные глаза.

— Так и есть. Но буквально в последний момент вводные изменились. И станции строились в большой спешке.

Драгунова удивилась:

— Но мне казалось, что их конструкция вполне удачная. Нельзя вот так на коленке продумать механизмы Купола.

— Кто-то и подобные проекты готовил. Тем более что уже имелся опыт жизни в Арктике и Антарктиде. Да и космонавтика давно существовала, что дала миру бесценный опыт и массу современных материалов. Нас, людей спасла наша неуемная тяга к новому и обычное любопытство. Человечество залезло везде, куда можно и нельзя. Мы опускались на дно океана, в глубины земли, летели на другие планеты. Потому оказались готовы к различным вариантам событий.

— Только не к умению управлять закрытым социумом.