Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Стоять, Цвай! — приказал Верн, выбегая на пляж.

Тут фельдфебель сделал немыслимую вещь — плюнул в офицера! Нет, попасть так издалека не мог, но возмутительно оскорбительный смысл-то очевиден!

— Предупреждаю, я вас сейчас застрелю! — завопил обер-фенрих, выхватывая из кобуры «курц-курца».

Гад-фельдфебель даже не глянул в сторону огнестрельного оружия, видимо, был твердо уверен в его бесполезности. Вот и напрасно.

Фельдфебель шел на Вольца — похоже, у этих двоих мужчин пару минут назад возникли и некие глубоко личные разногласия. Явно собираются убить друг друга. Что категорически неразумно. И держит пи-лум Цвай как-то неуставно — одной рукой, под утяжелитель, длинный наконечник торчит на манер примитивной, но опасной шпаги.

— Вольц, осторожно! — крикнул Фетте, примеряясь к броску собственного копья.

Верн предостерегающе зашипел — предателя фельдфебеля следовало взять живым — мерзавец очень много знал…

У костра Вольц явно все слышал и осознавал — физиономия его была искажена болью, по почкам явно крепко перепало. Но клинком меча он крутанул многозначительно и эффектно. Немного бесполезное действие, учитывая, что фехтовать курсантов учили совершенно иным оружием, да и не особенно учили, поскольку в современной рейдовой войне использование офицерского палаша — случай ретроградный и редкий, ярко демонстрирующий беспомощность командира в организации коллективных результативных действий личного состава. Правда, сейчас сложилась откровенно неуставная ситуация.

Верн всё равно не понимал, что собирается делать мятежник. Один против троих, с единственным копьем, даже без щита. Да его сейчас Фетте запросто свалит, у него бросок пи-лума отлично поставлен.

— Цвай, немедленно сдавайтесь! — приказал Вольц. — Поговорим, возможно, найдутся смягчающие обстоятельства…

— Это с тобой-то говорить, свиненок ничтожный? — весьма правдоподобно удивился фельдфебель, грозя копейным наконечником.

Вольц ухмыльнулся:

— К чему нервничать? Ты мог бы и пронести «свиненка» километров десять-двадцать. Ты, Цвай, выносливее, чем кажешься, хотя и туповат. Купился на слепыша, а?

— Какая разница? Разберемся открыто, так даже послаще, — процедил фельдфебель.

Вообще-то сейчас он был неузнаваем. Куда делась возрастная медлительность и убогая услужливость штабного нижнего чина? Решительно иной человек, такому со штатным рядовым пи-лумом стоять даже немного странно…

Фельдфебель, не сводя взгляда с Вольца, пригибался все ниже, почти опускался коленом на песок. Это вообще что за такой странный прием боя?

— Я ему спину проткну, — не очень уверенно спросил-оповестил Фетте.

— Наоборот, — невнятно пробормотал Верн, но камрад его понял, перевернул копье тупым концом древка вперед.

Тут до Верна дошло: Цвай-Цвай вообще не фельдфебель. Если человек способен так притворяться, если он отравлял товарищей по отряду, если даже сейчас столь уверен в себе и нагл — он в ином звании. А у военнослужащего иного звания — иное оружие.

— Пистолет! — заорал Верн, уже видя, как ладонь предателя исчезает за широким голенищем сапога.

Нет, пистолета там быть никак не могло — не состоят на вооружении Ланцмахта столь миниатюрные пистолеты, это же бессмысленно. Но поза врага, его самоуверенность… в общем, Верн не знал, почему он закричал именно про пистолет. Но тут главное было не понимать, а немедля реагировать. Обер-фенрих успел замахнуться…

… фельдфебель уже разворачивался к нему, вскидывал левую руку с чем-то крошечным, совершенно непохожим на правильное и нормальное армейское оружие, одновременно донесся щелчок взводимого курка…

…Верн метнул навстречу врагу свой перехваченный за тонкий ствол «курц-курц» — офицерское оружие явно не было предназначено для метания, но с такого расстояния не попасть… обер-фенрих и сам уже летел в сторону — слепо подталкивающий инстинкт не позволил проделать этот маневр с должным изяществом, просто шарахнулся, уходя с линии прицела…

…крепко бухнул «курц-курц», угодивший покатой «ружейно-пистолетной» рукоятью в скулу врага. Одновременно хлопнул выстрел из крошечного фельдфебельского оружия. Пулька ушла куда-то в сторону скалы и напугала лам. Впрочем, треск негромкого выстрела тут же угас, унесенный в сторону моря…

… Вольц прыгнул на спину фельдфебелю, попытался ударить эфесом меча по затылку — преуспел лишь отчасти…

…Фетте ударом древка пресек попытку врага вскинуть копье правой рукой…

…Верн уже метнулся обратно на фельдфебеля, твердо зная, что пи-лум тот развернуть не успевает.

…— ожно! Он двухзаряд… — донесся вопль научного консультанта, благоразумно не вмешивающегося в схватку истинных профессионалов и держащегося поодаль, в районе лам.

… вот этого Верн осознать уже не вполне успел — навстречу сверкнуло — почти в упор. Удар в шлем и боль слегка сбили с траектории, обер-фенрих рухнул на врага довольно неуклюже. Ударил в горло, одновременно пытаясь поймать руку с внезапно многозарядным крошечным оружием…

… Соображал Верн плохо, все еще выкручивал руку противника, хотя в оба уха вопили:

— Отпусти его! Я забрал!

Фельдфебель Цвай хрипел и кехал как больная лама, ему уже скрутили руки за спиной — Вольц для такого дела не пожалел свой ремень. Справившись, начальник штаба победно пнул пленника в бок и, отдуваясь, заявил:

— Возмутительно! Такой шустрый и прыткий, а все это время трудился вполсилы. И меня нести не хотел. Бездельник! Разве это в традициях Ланцмахта, а, камрад Цвай? Или как тебя там?

— Оставь эту скотину! Он прострелил Верну голову. Нужно что-то делать! Перевязывать! — панически разорался Фетте.

— Нет, он не прострелил, — не очень уверенно заверил Верн — висок порядком жгло, на кирасу капала кровь.

Умная голова обер-фенриха пострадала лишь частично — от рикошета.

— Какая странная траектория, — размышлял Вольц, разглядывая подпорченный шлем товарища. — Видимо, это оттого что пуля маломощная. Попадание в дугу шлема — единственный действительно жесткий элемент — далее пуля прошила слои защитной шлемной кожи, а на пробитие черепа мощности уже не хватило. Обогнула мощный лоб нашего командира и вышла, зацепив лишь это мужественное ухо. Да ты везунчик не только с дамами, камрад Халлт!

— Оставь тарахтеть, и так голова гудит, — попросил Верн, трогая бинт на голове — наложили его довольно бестолково. — Как наш ценный пленник? Пришел в себя?

Помяли фельдфебеля изрядно — это был момент некоторого хаоса, все фенрихи били противника одновременно и с некоторой излишней, хотя и понятной, горячностью. Нужно будет сделать выводы на будущее. Вот и удар древком промеж ног явно был излишним. Впрочем, пленный уже мог сидеть и даже относительно ровно.

— Итак, Цвай, полагаю, нам пора побеседовать, — сказал Верн, угрожающе нависая над пленным.

Фельдфебель неспешно поднял голову:

— Считаете себя победителем, Халлт? Провалили рейд, потеряли всех своих людей, задачу не выполнили и скоро сдохнете сами. Об этом и мечтали?

Выглядел Цвай так себе: кроме попадания рукоятью «курц-курца» выбившего два зуба, ему подбили глаз и надорвали ухо, к тому же он хрипел помятым горлом. Но наглости это ничуть не убавило.

— Спорить не буду, операция началась не совсем удачно, — признал Верн. — Но у нас остается шанс поправить ход дела. А вот что насчет вас? Как оцениваете свои шансы?

— Всё еще собираетесь двинуть к озеру? — не обращая внимания на вопрос, спросил фельдфебель. — Прекрасное намерение. Вы мне и при жизни смертельно надоели. Особенно вот этот… все мозги проел своим цитированием уставов, ублюдок. А еще и притворщик и врун немыслимый. Какая-то говорливая ксана-артистка, а не офицер.

— Но-но! — обиделся Вольц. — Давно по яйцам не получал?

— Развяжи, и посмотрим, кто тут офицер, — щербато ухмыльнулся Цвай. — У костра-то обделался, сопляк?

— Слегка было, — не стал отрицать Вольц. — Полагал, что ты меня попытаешься проткнуть или стукнуть топором, а ты «маузер» вздумал наводить. Тут слегка удивишься. Думал — мне конец. Едва уклонился. Но уклонился!