Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

Иоганн не ответил, лишь молча пожал плечами.

— Что ещё он слил Маркусу? — потребовал ответа Оттон.

— Пока выясняем все детали, ваше высочество. Я подготовлю вам полный доклад, когда мы закончим с Фогтом. Что нам делать с ним потом?

— Покушение, — ответил герцог, немного подумав. — Его подкараулят и убьют агенты маркграфа Нордгау. Отомстят ему за верную службу Баварии.

— Будет исполнено, ваше высочество. А что насчёт маркграфа?

— А что насчёт маркграфа, Иоганн? — хмыкнул герцог. — Если мы сможем ему что-то сделать, мы это сделаем и так, безо всякого повода. Хотя… А знаешь, давай-ка сообщим Арди, что это Маркус попытался его ограбить. Барон у нас из молодых, но шустрых, вот и посмотрим, что он сделает.

Глава 22

Мы пришли немного раньше, но фон Абенсберги нас уже ждали.

— Рад тебя видеть, Клаус, — сказал я, крепко пожимая ему руку, пока Ленка и Лада с жизнерадостным щебетанием изображали сердечный женский поцелуй. — Вроде договаривались раз в две недели всем вместе неформально встречаться, но почему-то у нас это никак не получается.

— Все постоянно заняты, Кеннер, — пожал он плечами. — Но и в самом деле, стоило бы встречаться почаще. Кстати, позволь сразу спросить: у нас сегодня просто встреча, или у тебя есть ко мне какое-то дело?

— Если бы у меня было дело, я просто заехал бы к тебе в мастерскую, — покачал я головой. — Никаких сопутствующих важных дел, мы действительно слишком давно не виделись. Правда у меня накопилась пара мелких вопросов к тебе, но они так, заодно. Позже спрошу, если не забуду, а пока просто пообщаемся.

Для встречи я сегодня зарезервировал маленькую террасу «Ушкуйника». В своё время, когда мы получили «Ушкуйник» по результатам небольшого недопонимания с Мишей Тверским, я отнёсся к нему скорее, как к обузе и всерьёз раздумывал, не стоит ли от этой обузы избавиться — ресторан никак не вписывался в нашу привычную область деятельности. Но «Ушкуйник» показывал не очень большую, но вполне стабильную прибыль, и я решил всё же придержать этот актив — у нас тогда как раз образовался некоторый избыток наличности от реализации имущества Миши, и продавать прибыльный ресторан просто не имело смысла.

Прошло не такое уж большое время, и я, к своему немалому удивлению, обнаружил, что «Ушкуйник» стал одним из ценнейших активов семейства. То же самое можно было сказать и о другом трофее — ночном клубе «Серебряная мышь», но по совершенно противоположной причине. Если «Серебряная мышь» давала нам огромное количество ценной информации — большей частью, в форме разного компромата, — то «Ушкуйник» вскоре приобрёл репутацию нейтрального места, где можно было встретиться без опасения, что о встрече станет известно, не говоря уж о том, что кто-то подслушает беседу посетителей. Если при этом вспомнить про великолепную кухню, то совершенно неудивительно, что наш ресторан стал излюбленным местом верхушки новгородского общества. Прибыль, разумеется, тоже резко возросла — впрочем, прибыль меня не особенно волновала, важнее была репутация такого семейства, которому можно полностью доверять. Не то чтобы кто-то действительно нам полностью доверял, но всё же.

— Наша Ирина Стоцкая здесь завсегдатай, и она настаивает, что в «Ушкуйнике» надо заказывать только рыбу, — заметил я усаживаясь. — А метрдотель шепнул мне, что они как раз получили свежих стерлядей.

— Я пока не очень хорошо разбираюсь в русской кухне, так что положусь на рекомендацию мэтра, — сказал Клаус, и Лада, как образцовая жена, согласно кивнула.

— Ничего не имею против стерляди, — довольно равнодушно сказала Ленка.

— Вот и замечательно, — подытожил я. — Ну, расскажите, как вы живёте — всё так же порхаете по приёмам?

— Уже меньше, — улыбнулся Клаус. — Мы прочно вошли в общество, нам нет необходимости часто напоминать о себе. К тому же Ладе становится тяжеловато вести общественную жизнь.

— Ребёнок даёт о себе знать? — мгновенно заинтересовалась Ленка.

— Не особенно, — покачала головой Лада. — Просто не всегда хорошо себя чувствую, да и перепады настроения случаются. Не представляю, как бы я терпела беременность без помощи Милославы. Терпела бы, конечно…

— Мама и сама сейчас слегка не в себе, — сочувственно сказала Ленка. — Но всё же сдерживается, скульптора вот не убила.

— Скульптора? — не поняла Лада.

— Ты, наверное, не слышала эту историю?

— Нет, не слышала, — у Лады глаза загорелись любопытством. — Расскажешь?

— Расскажу, только не для передачи, — согласилась Ленка. — Ничего особенного в этой истории нет, но мы всё-таки не хотим, чтобы она ушла за пределы семьи. В общем, выписанный из Италии скульптор предъявил свой первый шедевр: голую женщину, красиво так бегущую с букетом в руке.

— Голую женщину? — непонимающе переспросила Лада.

— Это Венера была, — пояснил я. — Богиня красоты, её традиционно не вполне одетую изображают. Или совсем неодетую. Аполлона, кстати, тоже, и тот скульптор в следующей статуе, похоже, на него и нацеливался, так сказать, для пары.

— В общем, маме это не понравилось, — продолжала Ленка. — Она сказала, что в её клинику нередко и детей приводят, и вообще похабщине там не место. У скульптора характер тоже оказался непростой, в общем, слово за слово, получился скандал. В конце концов мама заявила, что может быть, в Италии женщины и бегают голыми по улицам, но в Новгороде есть приличия. На это скульптор ответил, что Венера по улицам голой и не бегала, но если так ставится вопрос, то он готов за свой счёт приобрести для статуи панталоны[9].

[ 9 — Панталоны названы у нас так по имени Панталоне, персонажа итальянской комедии масок. В мире Кеннера используется, разумеется, другое название, да и сами панталоны немного другие.]

Лада в ужасе ахнула.

— Я бы в жизни не рискнула так с Милославой разговаривать, — потрясённо сказала она. — Как он только выжил после этого?

— Да и я никогда себе не позволяла в таком тоне с мамой общаться, — хмыкнула Ленка. — Но мне-то она в любом случае ничего бы не сделала, а вот скульптор совсем по краю прошёл. Мама потом сказала, что у неё был сильный позыв сделать из него поучительный пример, а сдержалась она только потому, что тогда пришлось бы выписывать другого, и неизвестно ещё, поехал бы кто-нибудь к ней после этого или нет. Поэтому она его просто парализовала и приказала поставить на свободный пьедестал, чтобы он сам постоял в качестве статуи и подумал над своим поведением. Вот так он и простоял ночь в пустом вестибюле. Зато сейчас выслушивает пожелания заказчицы со всем вниманием и уважением.

— Замечательная история, — засмеялась Лада. — Ну, никто и не сомневался, что Милослава вполне способна привить к себе должное уважение.

К тому времени, когда мы дошли до десерта, разговор перестал быть общим — жёны обсуждали каких-то неизвестных мне знакомых, а мы с Клаусом говорили о своём.

— Так о чём ты хотел у меня спросить, Кеннер? — вдруг вспомнил он.

— Ах да — мой вопрос! Хорошо, что ты сам вспомнил, а то я опять забыл бы спросить. Ты можешь рассказать мне о Сицилии? В школе мы учили, что Сицилия принадлежит империи, а император потом сказал мне, что четверть Сицилии под муслимами. Ещё позже ты сказал, что муслимы управляют всей Сицилией, а империя просто получает половину дохода. Я уже совершенно запутался.

— С Сицилией всё непросто, — вздохнул Клаус и, немного подумав, всё-таки решился: — Вряд ли я выдам какие-то секреты, да и нет там секретов. Просто история для империи несколько позорная, вот поэтому про это и говорят не очень охотно. Прежде всего надо вспомнить, что Сицилия на самом деле никогда империи не принадлежала. У неё вообще долго не было постоянного хозяина, как это ни удивительно, учитывая богатство острова. Хозяева острова долгое время периодически менялись — в основном, за него соперничали муслимы и базилевс. Империя на это смотрела равнодушно — насколько я тебя успел узнать, ты и сам наверняка понимаешь почему.