Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

Ленка тоже не стояла безучастно в стороне — под Ренским образовался гравитационный колодец, настолько мощный, что даже я почувствовал заметное притяжение. Он, однако, остался к этому полностью равнодушным. Причём гравитация на него явно действовала — его рост сократился вершков на пять. Если обычного человека сжать на двадцать с лишним сантиметров, он просто осядет на землю мешком с переломанными костями, но Ренского смертельная гравитация почему-то вообще никак не обеспокоила.

Я начал немного паниковать. Прямого воздействия он вообще не замечал, а для непрямого воздействия окружение было не слишком подходящим. Рядом не было ни каменной осыпи, под которой можно было бы его похоронить, ни болота, куда его можно было бы столкнуть, вообще ничего подходящего — мы находились в обычном городском, хорошо убранном, скверике. Впрочем, кое-что подходящее здесь всё-таки нашлось.

Я подхватил волевым усилием тяжёлую бетонную урну, стоящую возле скамейки, и швырнул её в Ренского. Она ударила его прямо в голову сзади и сбоку, и удар вышел страшным. Голова вмялась внутрь почти наполовину и ударилась о грудь. Этот удар должен был вообще её оторвать или как минимум сломать шею. Я уже считал себя победителем, вот только радоваться победе пришлось совсем недолго. Ренский с недовольной гримасой покрутил головой, и она вновь встала на место, а жуткая вмятина выправилась на глазах.

— Ты дух! — наконец, дошло до меня.

Ренский просто ухмыльнулся вместо ответа.

Как можно с ним бороться, если он представляет собой всего лишь какую-то материальную иллюзию? Нас, конечно, многому научили, но все наши навыки были рассчитаны на борьбу с реальными противниками, и эти навыки были явно не тем, что могло помочь нам сейчас. Допустим, можно вырвать у него сердце, но какой в этом смысл, если это не доставит ему никаких затруднений? Впрочем, о чём это я? У него внутри и нет никакого сердца, оно ему вообще ни к чему.

— Ты сам хотел вселиться в это тело, а моя душа тебе помешала! — вдруг неожиданно для самого себя сказал я и тут же понял, что так оно и было. — Это ты заставил мою мать поссориться с бабкой, и ты же организовал её изгнание из рода, чтобы освободить тело младенца для себя!

Ренский скривился и ничего не стал на это отвечать. Нет, он определённо не относился к тем классическим книжным негодяям, которые никогда не упускают случая поглумиться над жертвами, подробно разъясняя им все свои гнусные мотивы. Вместо ответа он атаковал, и уже всерьёз.

Я почувствовал, что он в самом деле выдавливает мою душу из тела — совершенно непередаваемое ощущение. Я в панике начал сопротивляться — не очень успешно поначалу, но затем я вспомнил про эссенцию, и дело пошло полегче. Потом подключилась Ленка — она начала давить Ренского, и тому пришлось отвлекаться на защиту. Ситуация стала патовой, но эссенция у нас утекала бурным потоком, и мне поневоле пришлось задуматься: что будет, когда она кончится? Ясно, что ничего хорошего — Ренский оказался невероятно силён, и когда Алина говорила мне, что не смогла бы продержать против него и нескольких минут, она, похоже, ничуть не преувеличивала.

Я лихорадочно искал выход и не находил. Мы даже вдвоём были недостаточно сильны, чтобы сделать ему хоть что-нибудь, и в тот момент, когда наша эссенция иссякнет, схватка и закончится. Хотя… Заёмная сила не может принести нам победы, но это не значит, что она совсем не сможет помочь. Надо просто использовать её по-умному, а не тратить силы на бесполезное сопротивление. Я передал Ленке образ. В ответ она послала чувство сомнения, которое всё же сразу сменилось неохотным согласием. Она не хуже меня понимала, что вариантов у нас совсем мало: мы либо рискуем сейчас, либо уже через несколько секунд умираем. Она сосредоточилась, пользуясь тем, что всё внимание Ренского было занято мной.

«Сейчас!», — послала мне мысль Ленка.

Но я и сам уже видел, что нужный момент наступил, и начал действовать. Я шагнул вперёд и мощным пинком в живот отправил Ренского в полёт. На его физиономии отразилось такое искреннее удивление, что я чуть было не засмеялся, несмотря на серьёзность момента. Ему бы стоило походить на боевую практику к Менски — он бы твёрдо усвоил, что пинка в живот нужно ожидать всегда. С этой изумлённой мордой он и влетел в открывшийся у него за спиной неровный диск портала, и мы с Ленкой, взявшись за руки, прыгнули следом.

Ренский удивлялся совсем недолго и сориентировался очень быстро. Когда мы появились рядом, он был готов и встретил нас ударом — вот только мы были уже не в городском скверике, а в нашем поместье. И не просто в поместье, а прямо внутри нашего святилища, рядом с алтарём Силы.

Мы вместе обратились к Силе, и она откликнулась. Не так, как раньше, когда мы просто ощущали всё поместье целиком — нет, в этот раз всё было по-другому. Мы увидели все потоки Силы вокруг, с ясным пониманием, почему они текут так, а не иначе, и как эти потоки переплетаются с пространством вокруг, заставляя его пульсировать и изменяться. Я вдруг осознал, что Госпожа Рассвета и Сила уже почти одно и то же. В некоторых аспектах они различаются, но здесь, на нашем плане, они очень близки. Мы почувствовали взгляд Госпожи Рассвета — по-прежнему строгий и пугающий, но уже не равнодушный. Не сказать, что он стал каким-то доброжелательным, но в нём уже почувствовался намёк на интерес. Интерес пугающий, но всё же не враждебный.

Изменилось не только восприятие мира — Ренский вдруг перестал выглядеть чудовищно сильным. У нас получилось сдавить его, и это оказалось не так уж сложно. Некоторое время он сопротивлялся и даже пытался атаковать, но очень скоро его сопротивление ослабло, и он стал истекать энергией — в точности так же, как таял наш бывший леший Ингвар, — сначала по капле, а затем всё сильнее и сильнее, пока энергия из него не полилась потоком.

— Постой, — торопливо сказал Ренский. — Давай поговорим.

— Нам не о чем с тобой говорить, — отрезал я.

— Ты не так меня понял, — в голосе его ясно слышалась паника. — Постой! Что ты делаешь⁈ Ты же мой потомок!

Я даже не стал на это отвечать. Он выкрикивал ещё какие-то слова — о чём-то умолял, что-то обещал, чем-то угрожал. Я не слушал, а Ленка, как только поняла, что это дух, стала воспринимать его чем-то вроде неодушевлённого предмета. После истории с Ингваром она резко отрицательно относилась к духам, и прислушиваться к ним нужным не считала.

В какой-то момент он замолчал, уже окончательно. Прошло ещё немного времени, и иллюзия Ренского пошла волнами и исчезла, оставив на своём месте комок энергии, который быстро становился всё тусклее и вскоре растаял совсем. Мы неожиданно для себя уловили момент, когда его душа куда-то ушла — может, просто вернулась в соборную душу, а может, стала блуждающей душой, как моя когда-то. Впрочем, в отличие от меня, личность он вряд ли сумел сохранить. Ренского не стало, но мы продолжали стоять, так и глядя молча на то место, где он только что был.

— А знаешь, Лен, — сказал я, когда молчание стало слишком тягостным, — у меня вся эссенция ушла. Буквально за мгновение до того, как ты портал сделала. Ещё бы несколько секунд, и он бы меня додавил, наверное.

— У меня её тоже нет, — отозвалась Ленка. — Я всю эссенцию на портал истратила. Без эссенции у меня, скорее всего, портал и не вышел бы.

— Повезло нам, — заключил я. — Буквально по краю прошли. Хорошо, что решили эссенцию придержать.

Мы опять замолчали.

— Слушай, Кени, — заговорила Ленка, — я вот не совсем понимаю, что с нами произошло. Я сейчас вижу мир по-другому, совсем по-другому. Мы что — в самом деле стали Высшими?

— Вроде бы да, — сказал я с сомнением. — Во всяком случае, все признаки налицо.

— Ну и зачем тогда мы эти дурацкие конструкты учим? — с досадой спросила она.

— Может, мы и не стали Высшими, — ответил я без особой уверенности. — Я всё-таки немного сомневаюсь.

— Напрасно сомневаетесь, Кеннер, — послышался голос сзади, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.