Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Тут Анн должна была бы в свою очередь удивиться — ключ был какой-то дикий: пластинка, похожая на стандартный «свайс», только чуть побольше размером и не медная, а какая-то светлая. Доктор сунул ее в малозаметную щель, дверь волшебно щелкнула.

Щелчок, видимо, вновь отрезвил Лицмана. Он начал поворачиваться:

— Послушайте, вам сюда входить запрещено. И вообще, как вы смеете…

Терпение Анн иссякло — без всяких преувеличений, от нервов бывшей медицинен-сестры осталась жалкая ниточка, много тоньше вот этого магического ключа. Вскинула пистолет, направляя в лысый лоб — с виду твердый, но явно будет помягче кирасы, должен пробиться.

Герр Лицман оказался весьма чуток на интуицию, осознал, что убьют прямо сейчас. Живо приоткрыл половинку двери, попятился внутрь, не сводя взгляда с разбойницы. На этот раз именно с лица Анн-Медхен, не с пистолета. Очень приятно, когда тебя саму ценить начинают.

Внутри оказалось роскошно. Что-то вроде гостиной, наверное, прямо как в замке Хейнат: огромный ковер, дорогая мебель, сплошь отборное дерево и стекло. Диван у камина… у Анн на улочке Зак комната размером с такой диван была. Зажрался докторишка.

Но пахло здесь вполне определенно — клиникой и моргом. Служебная, видимо, роскошь. Вот и следы от колесиков каталки угол ковра густо исполосовали, проезжая, стало быть, дорожка.

Анн оглянулась на дверь. Хитроумный, сам собой захлопнувшийся замок изнутри выглядел очевиднее — этакая гладкая коробочка приделана, очень аккуратненько. Оставалось вставить в прорезь коробки кончик «гросс-месса» и хорошенько нажать. Внутри хрустнуло.

— Вы что⁈ — ахнул Лицман. — Знаете, сколько такой запор стоит⁈

— Сейчас могу себе позволить любую цену, — заверила Анн. — Кто тут у вас еще есть?

— Никого, — заверил доктор с обиженным лицом. — Это моя личная квартира.

Хорошо врет. С этим искусством у него полный порядок, это еще внизу, при первой встрече, стало понятно.

— Прекрасная квартира. Не одиноко?

— Глупейшая неуместная шутка, — намекнул Лицман. — Не помню как вас там в документах назвали, дорогая фрау, но, в сущности…

— Продолжайте. Свистеть продолжайте. И вперед! — Анн показала пистолетом. — Кстати, шутить я и не думала.

Доктор посмотрел в лицо, проникся искренностью гостьи, и на всякий случай засвистел.

Возобновление мелодии вышло так себе. Возможно, эта часть песни неведомому Порнокабцу[3] не так хорошо удалась, но, скорее, доктор лажал от нервного волнения. Анн с грустью подумала, что совершенно не разбирается в музыке. Случилась бы еще одна жизнь, можно было бы научиться. Хотя бы на губной гармошке. В Медхеншуле одна девчонка здорово умела. Или уместнее на флейте? Злодеяния под флейту наверняка идут торжественнее, гармоничнее.

Доктор фальшивил, шагали по следам каталки — наезжено было изрядно, пол подпортили. Слева показалась дверь спальни, мелькнула довольно неряшливая постель. Служанок тут явно нет. Дальше — опять слева — кабинет, на столе красуется настоящая пишущая машинка — Анн такую в музее видела, рядом тарелка с чем-то недоеденным, уже заплесневевшим. Ужас! У приличных лам в загоне и то почище.

Что нужно делать, Анн по-прежнему не знала. С замком вышло по наитию, разбойнички вечно говорили: «если куда залез, главное, чтоб со спины хозяева или сторож внезапно не вперлись, нужно озаботиться, за собой запереться». Ну, замок хрупким выглядел, таким и оказался. Еще точно помнилось, что с ограбляемым клиентом сближаться нельзя — держишь на прицеле, держи, но так, чтобы клиент внезапно тебя не достал. А то случаются среди «терпил» смельчаки-герои. Правда, речь в разбойничьей болтовне об арбалетах шла, но уместнее об этом и с пистолетом помнить.

Ободранный угол дверного косяка указывал — здесь каталка обычно сворачивала. Очередной коридорчик, сильнее потянуло ароматом лекарств, и освещение на потолке иное.

— Док, прекратите фальшивить! — сказали из ярко освещенной комнаты. — Это же пытка какая-то! И у нас мало времени. Мне пора отбывать, холодильники у вас ненадежные. Готовьте последнюю пару почек и печень, остальное в следующий раз…

— А… — взялся за свое любимое Лицман…

Анн предостерегающе зашипела в спину. Доктор унялся, впрочем, попытку предупредить говорливый тип, сидящий за столом, вряд ли бы и уловил — сам болтал без умолку.

…— боксы еще ненадежнее, на место назначения пребывает частичная некондиция. Казалось бы, мелкий баг, но претензий у заказчиков масса…

Анн не поняла и половины — термины незнакомые, и говорил болтун с удивительно невнятным акцентом.

…Помещение оказалось действительно служебным: длинный стол, простенькие конторские стулья со стандартными медными ножками. Говорливый умник сидел спиной, смотрел в книгу — тоже странную, нетолстую, но с удивительно яркими картинками. Листнул пальцем, появилась новая таблица, сбоку бежали крошечные изображения.

Болтун почуял странную тишину за спиной, повернул голову:

— О, док, а кто это с вами?

Страха в голосе не было, скорее, веселое удивление. Сам болтун оказался относительно молод: лет тридцать, хорошая короткая стрижка, одет обычно: офицерская куртка «эсэс», но без кирасы, узковатые темные брюки. Обувь немного необычна — и не башмаки, и не сапоги, но добротные.

Анн шагнула в сторону, так, чтоб за спиной оказалась стена, и приказала:

— Заткнулся! Руки в карманы!

— Что⁈ — изумился красавчик. — Это ты мне, детка?

Анн ткнула в его сторону пистолетом.

— Восхитительно! — одобрил парень. — Это ППК? Неужели из моей партии?

— Рей, держите язык за зубами, — предупредил Лицман. — Похоже, фрау находится под воздействием препаратов. Она определенно приняла полноценную дозу снотворного, но видимо, имела в запасе что-то тонизирующее. И скорее всего, ее прислал Канцлер. Она убила часового.

— Вот она? Эта крошка⁈ — изумился красавчик Рей.

— Я сам видел труп, — почему-то без всякого ответного восторга заверил доктор. — Она дьявольски опасна, Рей. Неадекватна.

— Вы же утверждали, что проявлений феминизма у вас нет и не будет? — усмехнулся многословный весельчак. — Так вот же он, живой безумный пример.

— Причем тут ваш идиотский феминизм⁈ — повысил голос Лицман. — Ее прислал Канцлер, ей убить, как чихнуть, она сумела проскочить сюда, и она до ушей напичкана мощными препаратами. Вы понимаете?

— Да, нештатная ситуация, — протянул красавчик, по-прежнему улыбаясь.

Опасный. Мускулы ног сократились, глупые штаны этого не скрывают. Готов прыгнуть.

— Руки в карманы! — процедила Анн. — Лезь в штаны, урод! Или стреляю в печень. Ну!

— Спокойнее, красотка, — белозубо улыбнулся красавец, но все же сунул руки в тесные карманы брюк, где явно не имелось ничего опасного. — Док, а что у нее с лицом?

— Понятия не имею. Говорю же — она неадекватна.

— Послушайте, фрау, — чуть посерьезневший Рей откинулся на стуле. — Передайте господину Канцлеру, что все наши соглашения остаются в силе, всё будет выполнено, всё до последнего пункта. Да, дела идут не очень быстро, но это как всегда. Согласования, голосования, решения, рассмотрения.… Я же объяснял. Но оборудование и прочее мы поставим в срок. В следующий раз я предоставлю скорректированный график отправки грузов и попрошу личной аудиенции…

Послышался какой-то шум, застучали по ковру легкие шажки, из темной двери выскочило маленькое существо, за ним шел кто-то крупнее.

— О, господин, Ззон, — не оглядываясь определил Рей. — А у нас тут небольшая проблемка.

Анн не слушала. Поскольку смотрела на маленькое существо. Лама. Маленькая, годовалый детеныш. Белая чистая шерстка, забавные ножки. Миленькая.

Жуткая. Поскольку точно не лама.

У ламы было лицо. Не мордочка, а именно лицо. Девочка, три-четыре года. Чуть свалявшиеся светлые волосы, не очень ровно подстриженные, бантик на макушке. Следы хирургических швов на шее. Любопытство в голубых глазах. Бессмысленное. Нечеловеческое.

За ламой-дитем вышел человек. Мужчина, и тоже довольно странный. В длинной черной одежде из дорогого бархата, широкоплечий, но невысокий, и видимо, до уродства кривоногий. Густая черная борода, очки, сидящие на кончике мясистого носа.