Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Анн придвинула к себе миску. Подруга по трапезе уже уминала кашу с крупными кубиками мяса. Вот дикарка дикаркой, а ложкой работать умеет.

Надо есть. Иначе хуже будет. Или тошноту изобразить? Мгновенно повело идиотку с жирного, сблевала?

На разбойничье счастье, вновь открылось окошко, выставили еще две кружки кофе (на этот раз грохнули побережнее, поскольку для своих). Толстуха с эсэсом ухватили угощение, плюхнулись за свободный стол. Блаженно втянули крепкий орехово-горьковатый аромат. На подконвойных не особо смотрели — не хватало еще себе аппетит портить. В смысле, солдат, может бы и глянул, особенно на длинноволосую красотку, но знал, что упитанная медицинен те осмотры не одобрит.

Анн изловчилась и украдкой сгрузила пару ложек каши в пустовавшую «мужскую» миску. Донервет! Все равно в своей посуде очень много оставалось. Соседка покосилась изумленно. «Хорошая же каша⁈». «Да, но меня тошнит. Откажусь, рассердится начальство» коротким знаком показала коварная разбойница. «Хочешь кашу?» Красотка, не задумываясь, кивнула.

Конвой посмотрел на ужинающих, пришлось сунуть в рот полную ложку. И как эту кашу жрут⁈ Если знаешь, что с иксдеком, даже пол-ложки не лезет.

Надзиратели отвернулись. Анн вопросительно качнула миску — «будешь?». Совесть слегка куснула. Но тут выбор прост: или обе пленницы иксдека обожрутся, или одна. А у бейджини детей еще явно нет, не к кому ей возвращаться.

А ведь что-то заподозрила смуглянка. Глянула испытывающе, а потом ухватила полную миску. Понятно: «будь что будет, а сейчас жрать невыносимо хочется». Анн и сама почти такой была. В молодости.

От кофе красотка тоже не отказалась, поменялись кружками. Тут с «рыцарского» стола рявкнули:

— Закончили? Десять секунд, чтоб дожрать!

Смуглянка управилась. Хороший у нее организм, емкий. Может и обойдется. А у престарелых разбойниц содержимое единственной ложки поперек горла как встало, так и осталось.

— Встать! Посуду собрать! И ту тоже! Тут прислуги нет!

Грязную посуду сгрузили на полку окна. По команде двинулись к двери.

Коридор… узкий, неудобный, без окон. В столовой тоже окон не было, кроме того посудного окошка, это Анн отметила. И очень тихо. Похоже, прямо в скальной глубине помещения вырублены. По ощущению на Хеллиш похоже. Только там без иксдека и толстых надзирательниц обходилось.

— Налево! Прямо! Тощая с солдатом осталась, недомытая стерва — вперед!

Анн шагнула в открытую дверь, пришлось пригнуться. Эсес не упустил случая — лапнул за ягодицу. Стукнула, захлопываясь, дверь. Еще какое-то время слышались удаляющиеся шаги, стихло.

Было темновато, свет падал только из коридора, сквозь узкую решетку, но яркий. Электричества здесь изобилие, во всей столице, наверное, его меньше. Роскошь. Из иной роскоши только узкий топчан, склепанный из полос металла. Похоже, и не топчан был раньше, а полка какая-то складская. Или арсенальная. Позже мебель слегка переделали. И вообще камера больше на чулан похожа: узкая, шаг шириной, четыре длиной. Копья в ней хранили, что ли? Тьфу, сдери им башку, да какая разница?

Анн пощупала дверь. Добротная толстая медь… выбоины на металле, кто-то изнутри долбился, вырваться пытался. Это, конечно, напрасно.

Время тянуть незачем. Препарат сильный, быстродействующий, придут скоро. Пора выйти, да напоследок развлечься.

Прежняя Анна Драй-Фир сидела бы, дожидалась. Настоящие медицинен-сестры в запертых дверях и запорах не разбираются, считают, что раз закрыли, нужно сидеть, надеяться на прибытие рыцаря-освободителя, потом уж за свободу расплатиться страстным либе-либе. Так в популярных театральных пьесах и бывает. Тоже вариант, но тут ждать третьего акта не приходится, скоротечна пьеска-то. Зато разбойница Медхен кое-что про вскрытие дверей слыхала, это же любимая тема у разбойников-недотеп…

Пришло время скальпелю выйти на дело. Иных инструментов у Анн не имелось, поскольку, если дверь пистолетом начать ковырять, то это наверняка будет какое-то страшное воинское богохульство и святотатство.

…Повезло, что дверь была простая, а запор совсем уже ничтожной сложности: примитивная полоса меди, продетая в «ушки». Вся трудность в том, что засов массивный и тяжелый, сквозь щель у косяка цепляешь острием скальпеля, сдвигаешь — а он, зараза, то вообще не идет, то на жалкий миллиметр подвинется. Анн уже и взмокла, словно заново в душе побывала. Взлом — ремесло сложное, тут не на хвастливых россказнях нужно учиться, а у толкового наставника. Дед-то наверняка умел, мог бы и показать…

Засов ослаб-закончился как-то внезапно, дверь, освободившись, даже визгливо скрипнула. Анн перепуганно замерла… нет, тихо в коридоре. Обтерла ладони о подол, взяла пистолет. А вот интересно: в таких случаях нужно сразу предохранитель сдвигать, или то делается в последний момент? Вот так живешь на свете, а самого нужного-то и не знаешь.

Решив побеспокоить предохранитель в самом крайнем случае, Анн выбралась в коридор…

Все еще было тихо. Доносились равномерные звуки — вдали что-то работало, похоже на котел трамвая: пыхтит и рычагами исправно постукивает. Но что-то слегка урчало и ближе. Разбойница прислушалась и покачала головой — храпит кто-то, очень по-мужски. Наверное, один из «инженерингов», он и в фургоне подремывал созвучно.

Былые спутники сейчас Анн не волновали. На цыпочках проскочила по коридору — дверей было много, все одинаковые, с номерами, несколько дверей приоткрыты, внутри темно. Из одной явственно попахивало мочой, но уже давней, из другой несло чем-то техническим, вроде смазки. Моча и смазка интересовали разбойницу еще меньше, чем никчемные соседи. Нужно кого-то важного перед смертью прибить, лучше двоих-троих. А можно и поджечь что-нибудь ценное. Если возможность представится.

В подобную удачу верилось слабо, как и в возможность ускользнуть на свободу. Незнакомых гор Анн не боялась. Может, они даже и помогут, а нет, так на воле замерзнуть заметно приятнее, чем самосжечься.

Мечты оборвали звучные шаги и странное щелканье. Анн заметалась, крутанулась, нырнула в ближайшую приоткрытую дверь…

…Затхлость и мешки, в полутьме едва различимые.

…Шаги приблизились, негромкий разговор стал различим:

…— Чего опять ночью? Днем много нормальнее.

— Покомандуй еще. Сказали ночью, значит, так и делаем. Всё равно не спать, вспышка же будет.

— Тоже сказал. Вспышка — вообще не наше дело, от нее только голова болит. Спать она не мешает.

— Мне мешает. У меня от вспышки бессонница. Вот разве к дикарке заглянуть, утешиться. Сочная малышка.

— Я бы и от маленькой не отказался. Симпатичная, городская. Я по таким милым фрау стосковался. Зайти бы в настоящий гаштет…

Умники прошли мимо, Анн увидела спины в белых халатах, мало сочетающиеся с парадными стальными шлемами на головах. Медицинен-вояки толкали тележку на колесах — подобные каталки Анн видела в клинике, но те были попроще, массивные, медные, слегка громоздкие. Эта какая-то облегченная, возможно, цельностальная. Хотя одно колесико тоже неисправно: клинит и пощелкивает.

Из разговора Анн ничего не поняла, кроме комплимента на свой счет и того, что солдаты чего-то ждут. Что такое «вспышка» — загадка. Ну, эсэсов и иные сюрпризы сегодня уж точно ждут.

«Кучера» каталки отперли одну из дверей, донеслось пыхтение и приглушенная ругань.

— Да он тяжеленный как ламантин!

— Верно. И ноги скользкие…

Дожидаться Анн не стала, неслышно пробежала в ту сторону, откуда появились «кучера». Имеется у большинства служащих привычка «если на мгновенье по делу зашли, так зачем возиться и дверь запирать?».

С этим угадала. Дверь была прикрыта, оба засова — внутренний и наружный — отодвинуты. За дверью оказалась площадка: окон опять нет, но с одной из сторон явно ночной прохладой веет, в другом направлении уходит ковровая дорожка, а перед ней ступеньки вверх, с аккуратно проложенными медными «рельсиками» — явно для каталки.