Скованные одной цепью (СИ) - "allig_eri"

Я наблюдал за происходящим краем глаза, пытаясь разорвать внимание на все стороны. Получалось… туго, однако всё-таки получалось.

Внизу, среди бойцов Первой, началось движение, стрелки покинули позиции, уступая место пехоте. Эта баррикада была самой важной, она имела всего семьдесят шагов длины, потому позицию на повозках заняла всего половина роты. Более двух тысяч остальных солдат Первой встали в тылу. Сверху линия их казалась жалко тонкой по сравнению с клубящейся по ту сторону толпой врагов.

Двинулась вторая волна сайнадов, вооружённая примитивными лестницами. Эти, поскольку обстрел с баррикады несколько утих, обошлись без барьеров и даже не несли щитов, чем весьма облегчили задачу парочке моих магов, запустивших в них потоки огня и молний. Жаль, что моментальный контрудар заставил ребят залечь, а на место погибших ратников тут же пришли другие.

Я тихонько вздохнул. Гигантская армия, что стояла перед долиной, казалась совершенно неубывающей.

Гору, на которой мы находились, успешно укрепили. Я перестал контролировать стену, загораживающую врагу обзор, однако буквально через минуту в неё влетел мощнейший огненный шар, вдребезги уничтожающий нависающий над нами земляной объект. Пришлось цеплять валуны на ходу, не давая им обрушиться на наши головы, пока верещащие маги поднимали барьеры.

Это привело к тому, что пришлось отступить и залечь, контролируя лишь небо. И — самым краем глаза — обстановку внизу.

— Тысячи четыре, не более, — бормотал Галентос. — Столько Зарни отправил в атаку. Наверняка у него в резерве множество войск, которые, едва баррикада падёт, двинутся вперёд, чтобы ворваться в долину и отрезать дорогу наверх. Стоят и ждут, чтобы начать захватывать добычу. Вот проклятие! Ружья слишком медленны. Лучников бы хороших туда! Штук триста, хотя бы. Ты знал, что хороший лучник делает по десять выстрелов в минуту? А отличный — все пятнадцать! Руку бы за таких отдал, всё равно новую отрастят…

Увы, луки уже давно были вытеснены ружьями, хотя видит Троица, в деревнях и среди мирного населения луки до сих пор используют по назначению: в охотах или в разбойном деле. Во многих армиях продолжают сохраняться традиции обучения лучников, но проблема в том, что ружьё — проще. Научиться относительно метко стрелять из него куда быстрее, что являлось ключевым для нерегулярной армии.

Вторая линия ратников добралась до баррикады и подпёрла атакующих со спины, буквально продавливая своих же соратников вперёд. Большинство кольев были уже вырваны или выкорчеваны, и через миг штук тридцать лестниц стукнули о борта повозок. И это словно стало сигналом — молчащая до той поры баррикада ожила. Стоящие в резерве пехотинцы послали поверх неё тучу дротиков, потом вторую и третью. С такого расстояния тяжёлые снаряды пробивали кожаные доспехи ратников навылет. Толпа атакующих заклубилась, вскипела, рыкнула единым звуком. Солдаты, стоявшие на повозках, снова высунулись из-за бортов и метнули ещё одну порцию дротиков — прямо в лица нападающим. Почти все взбиравшиеся на лестницы враги были сметены вниз. Стрелки, поддерживавшие атаку, даже не успели выстрелить во врага.

В тот самый миг заговорили пушки, выпустив очередную серию снарядов, которые медленно и будто бы лениво — в моём восприятии — вычерчивая низкую дугу в воздухе и, едва не задев за верх баррикады, поразили скопление сайнадских ратников, а потом взорвались.

Огонь поглотил как мёртвых, так и живых.

Этого оказалось слишком — атакующие сломались. Войска Зарни отскочили от связанных повозок и, преследуемые пулями, бросились наутёк. Сразу за ними отступила и обстреливающая баррикады лёгкая кавалерия. Даже наш уголок, казалось, мог вздохнуть спокойно — пули прекратили опасно жужжать между деревьями.

Кажется появилась минутка передышки.

— Неплохой выстрел, — прокомментировал Фолторн последний артиллерийский залп. Ученик поднялся и небрежным движением отряхнул штаны.

— Похоже засы́пали совсем немного пороху — ядро шло низко и будто бы медленно, — кивнул Галентос. — Хорошая шутка, но, как бы я сказал, отчаянная. На три выстрела как минимум один наверняка попадёт в баррикаду, поскольку не удастся хорошенько прицелиться. Слишком уж рисковали эти проклятущие артиллеристы.

Закрыв глаза, резкими движениями я потёр лицо.

— Передайте остальным, — бросил я приближённым, — пусть займутся ранеными. У нас есть немного времени, надо поставить колдунов на ноги.

Откуда-то у меня было ощущение, что никто из солдат, стоящих там, внизу, уже не поднимется. Не в смысле на ноги, а на гору. Ни один. Уже сейчас у них было более пяти сотен раненых разной степени тяжести — в основном от пуль. Легкораненые продолжали стоять, среднераненых пытались сгонять, но те упорно цеплялись за баррикады. Тяжелораненые уже не могли сопротивляться, когда их конвоировали в тыл. Возможно кто-то из них имел шансы, но, объективно говоря, вряд ли.

Однако остальные твёрдо стояли на ногах. Почти пять тысяч солдат, размазанные по пространству долины, запертые перед лицом куда большей армии, они ждали и готовились.

Что-то в них вошло… Спустившись в момент перерыва, я смотрел им в глаза и видел там только спокойствие. Не страх, не отчаяние и не проклятущую, глупую и высокомерную отвагу, но спокойствие и волю. Они знали, что погибнут, и знали, что смертью своей купят время остальным, и приняли это без размышлений. Я видел, как те, кто не встал на баррикаде, смеялись и шутили, как делали вдох-другой, пили, ели, поправляли оружие и доспехи. И я знал, что о них разобьётся и следующая атака, потому что те, кто против них стоял, хоть и были прекрасными воинами, не обладали и каплей такой обречённости. Сайнады шли за землёй, добычей и рабами, но, чтобы насладиться ими, для начала нужно пережить битву.

То прошла первая серьёзная атака, но за ней пошли и следующие. И я был прав: они откатывались ни с чем, одна за другой. Я никогда не видел и наверняка никогда уже не увижу ничего подобного: эти прокля́тые пехотинцы стояли, словно скала, и рубили, резали, кололи без передышки. Баррикаду мы выстроили исключительно крепкую, со всех сторон присы́пали повозки землёй, местами усилили рунами, подпёрли балками. Когда у солдат закончились дротики, метали камни. Когда один из отчаянных натисков всё же прорвался сквозь баррикаду, войска Первой пошли в контратаку, отбили её и встали там снова. Полдня сражались, словно стая демонов, а мы, волшебники, могли только стоять и смотреть, потому что исчерпали силы и теперь горели, словно от лихорадки. Почти половина магов оказалась ранена или убита. Другие лечили товарищей, а немногие оставшиеся не могли переломить исход битвы. Так… стреляли время от времени, одуревшие от жары и высокой температуры. Некоторые начинали бредить, а кто-то даже терял сознание, свалившись с ожогами.

Это стало сигналом возвращаться. Отдав последние распоряжения, я вернулся к Чёрным Полосам. Маутнер и взвод поддерживали Первую издали, но в открытый бой не совались, пусть и очень хотели. Элиту разумно берегли, хоть костяк армии и таял на глазах.

Ко второй половине дня из пяти тысяч осталось лишь три. У стрелков закончились пули и порох, даже артиллеристы потеряли пару десятков человек. Ситуацию немного облегчили сапёры, когда наконец дождались заветного часа и подорвали штаб Зарни. К сожалению, большинство офицеров из командования носили хорошие защитные артефакты, так что потери среди высших офицеров врага оказались скромными. Единственное, чего мы добились — огромного переполоха в стане врага и неплохой отсрочки по времени, пока опешившие ратники выкапывали своё командование из-под завалов, периодически оглашая долину криками злобы — особенно, когда находили чьи-то мёртвые тела.

Пилекс Зарни, к несчастью, выжил, но наши всё равно радовались — возможности отдохнуть и собраться с силами.

Пространство на двести шагов перед баррикадой было так нашпиговано дротиками, брошенным оружием, обломками, ядрами, каменными валунами и осколками разной дряни, что люди ходили по ним словно по жнивью.