Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья

Жертва. Нужно было принести жертву!

Я не стал бороться. Наоборот, я перестал сопротивляться тянущей силе щупалец и обратил весь свой ужас, всю ярость, всё отчаяние внутрь себя. В самую свою суть, в Искру, пылающую где-то в глубине. Я прошёлся по ней скальпелем собственной воли, не пытаясь поглотить что-то извне, а вырывая наружу часть себя.

Боль была не физической. Она была на порядки выше… Это было чувство ампутации, потери конечности, которую ты считал неотъемлемой. Я вырывал из своей души умение, сросшееся с ней — сам механизм поглощения эмоций.

Я чувствовал, как что-то рвётся, темнеет в моём восприятии, как целый пласт моей силы навсегда гаснет, оставляя после себя пустую, ноющую рану.

Перед моим внутренним взором возникло нечто вроде сложнейшего рунического узора, сплетённого из инстинктов, опыта и воли. Он сиял тусклым, болезненным светом — оторванная часть моей сущности…

И тогда я вложил в него всё, что у меня оставалось. Весь мой запас Эфира, каждую его крупицу. Бирюзовая энергия ворвалась в узор, не разрушая, а переплавляя его, заряжая собственной чудовищной силой.

Я собирался не просто отдать навык. Я перепрограммировал его, вкладывая в него одну-единственную, отчаянную команду, одно условие сделки.

— ЗАБЕРИ ЭТО! — проревел я беззвучно, не ртом, а всей своей сутью, — ЗАБЕРИ ЭТО И НАСЛАДИСЬ! НО В ОБМЕН — СТАНЬ МОЕЙ! Я ДАМ ТЕБЕ БОЛЬШЕ, НАМНОГО БОЛЬШЕ — КАК ТОЛЬКО ВЫБЕРУСЬ ОТСЮДА!

Я не атаковал, а предложил дар — и вытолкнул этот переполненный Эфиром клубок — эту исковерканную, оторванную часть себя — навстречу сжимающим меня щупальцам.

Контакт!

Мир взорвался вспышками молний.

А затем тишину разорвал звук.

Это был… стон. Глубокий, низкий, идущий из самых основ мироздания стон невыразимого наслаждения.

Щупальца, сжимавшие меня, вдруг задрожали. Их ледяная хватка ослабла. Чёрный туман, заполнявший расселину, забился в экстазе. Он втягивал в себя мой подарок — дар вечно чувствовать, вечно поглощать, вечно насыщаться эмоциями, усиленный в разы чистой силой Эфира.

Это было то, о чём мечтал доспех. Не просто крохи, не случайные всплески — а сам источник, сам механизм, вечный двигатель насыщения!

Вихрь эмоций, не мой, а тот, что копился здесь тысячелетиями — боль утопленников, ярость Тёмного Охотника, страх его жертв — хлынул в образовавшийся канал. Но теперь он не питал броню. Он питал мой бывший навык, ставший частью Стража, зацикленный на самом себе, на вечном, самоподдерживающемся пире чувств.

И вдруг давление исчезло.

Щупальца не просто отпустили меня — они отшатнулись, увлечённые внутренним экстазом, сраженные даром, который оказался для них и благословением, и проклятием. Они начали стягиваться обратно в расселину, клубясь и переливаясь уже не просто чёрным, а всеми цветами боли и восторга.

Я рухнул на колени на самое дно пропасти, где не было видно даже света, давясь пустым, холодным воздухом. Внутри ощущалась странная пустота — место, где раньше был мощный навык, теперь вырванный с корнем.

Я чувствовал себя… калекой.

Сделка была заключена. Страж получил то, чего жаждал. Вечный пир. А я… я купил себе свободу.

Ледяная хватка щупалец окончательно испарилась. Туман, ещё секунду назад готовый разорвать меня на атомы, вдруг отступил.

Но не рассеялся.

Он отпрянул, собравшись в плотную, бурлящую массу, и… мягко, почти бережно, подхватил моё падающее тело.

Плавно он начал поднимать меня!

Туман обволакивал меня, как амортизирующая подушка, приглушая звуки. Он вёл меня, словно заботливый слуга, ведущий господина в его новые владения. Последние остатки Эфира во мне гасли, оставляя после себя лишь оглушительную пустоту — не в последнюю очередь, из-за вырванного навыка, и леденящую усталость.

Наконец, движение прекратилось.

Мои ноги мягко упёрлись в твёрдую, гладкую поверхность. Я стоял на краю расселины.

А вытекающий из неё туман начал сжиматься, уплотняться. Он уже не был аморфным — он принимал форму.

Сначала это был просто человеческий контур, смутный и размытый. Затем проступили детали: наплечники, нагрудная пластина, латная юбка…

Они переливались всеми оттенками запёкшейся крови и окисленной стали, и сквозь эту поверхность то и дело проступали всполохи того самого бирюзового Эфира, что я в него вложил, и проблески сжатой до алмазной твердости тьмы.

Это была «Кровавая Броня Гнева»…

Я чувствовал — это не просто доспех. Это была квинтэссенция ярости, отчаяния и голода, обретшая совершенную, смертоносную форму. От неё исходила такая мощь, что воздух дрожал, а камень под ногами вибрировал тихим, покорным гулом. Она парила в сантиметре от земли, пульсируя, как живое сердце, ожидая хозяина.

Рука сама потянулась к ней. Я не раздумывал, и положил ладонь на нагрудник, ожидая ожога, боли, попытки захвата…

Но ничего этого не последовало.

Броня дрогнула. Она не сопротивлялась — она откликалась. Моё желание, моё представление о том, как должна выглядеть настоящая сила — не вызывающая, не кричащая, а скрытая — было воспринято ею, как приказ.

Металл потёкл, меняя форму, теряя громоздкие латные элементы. Тёмно-багровый цвет сменился на глубокий чёрный оттенок выдержанной кожи. Наплечники съехали вниз, став частью кожаной куртки с высоким воротником. Тяжёлые пластины сплавились в упругую, мягкую на вид, но невероятно прочную ткань.

Через несколько секунд передо мной в воздухе не броня, а стильная, ничем не примечательная кожаная куртка-косуха. Лишь если приглядеться, можно было заметить, что её поверхность на мгновение отливает тёмным багрянцем, а складки ложатся так, будто повторяют мускулатуру невидимого хищника.

Я взял её и натянул поверх гидрокостюма. Новая одёжка идеально села по фигуре, и в тот же миг я ощутил прилив такой силы…

Не просто магии — чего-то большего. Это была уверенность, власть, ощущение, что весь мир теперь лежит у моих ног, и нужно лишь наклониться, чтобы поднять его!

И тогда вокруг меня появились они.

Призрачные стражи, легион заточённых душ, возникли безо всякого звука. Их полупрозрачные фигуры окружили меня полукругом, выстроившись в безмолвный, почтительный строй. Впереди всех парил полководец, его безликий взгляд был устремлён на меня.

Я посмотрел на него, ощущая тяжесть куртки на плечах — тяжесть не ткани, а взятой на себя ответственности и силы.

— Я исполнил свою часть сделки, — мой голос прозвучал непривычно низко, — Он насыщен. Он получил то, чего желал. Ваша тюрьма… она больше не держит вас.

Призрак-полководец медленно склонил голову.

— Да, — в моём сознании прозвучало всего одно слово, полное бесконечного облегчения, — И мы также исполним свою. Один раз, когда ты призовёшь нас. Как и было оговорено.

И в тот же миг тогда вся армада призраков пришла в движение. Они устремились вперёд, на меня. Их полупрозрачные фигуры впивались в куртку, как вода в песок, всасывались, становясь частью ткани, частью узора, частью силы, что пульсировала внутри.

Я замер, ожидая боли, но чувствовал лишь нарастающую волну мощи. Это была не слепая ярость Брони, а дисциплинированная, холодная сила тысяч древних воинов, их воля, их опыт, их отточенное мастерство, теперь добровольно отданное в моё распоряжение!

О велкий Эфир… Как же это было хорошо, ощущать ТАКУЮ мощь!

На этом фоне теперь даже потеря навыка не выглядела такой уж страшной!

Когда последний призрак исчез в ткани куртки, тишина вокруг стала абсолютной.

Ну всё, Совет… Долбаные родственнички… Готовьтесь, мать вашу! Маркелий А’стар идёт за вами!

Глава 13

Опальный родственник Императора

15 августа 2035 года. Москва, резиденция графа Салтыкова.

Загородный воздух, наполненный запахом хвои и влажной земли, казался Салтыкову лучшим запахом на свете — уж после того, как он провёл десятки лет, запертый в магической реальности — точно.