Пехотинец Системы 7 (СИ) - "Poul ezh"

А вот третий трон был занят. Великая Танцовщица — единственная из троицы, кто сохранил хоть какую-то форму. Она выглядела как древняя женщина со сморщенной кожей и полностью побелевшими волосами, которые висели безжизненными прядями. Её глаза были пустыми, лишёнными всякой мысли, словно две мёртвые звезды. К запястьям и лодыжкам были прикованы цепи света, удерживающие её на месте, как марионетку на нитках. А ведь когда-то она была красива.

Мы остановились перед тронами. Тишина здесь была абсолютной, давящей, проникающей в самые глубины души. Казалось, сам воздух перестал двигаться, застыв в ожидании.

— Ты… пришёл… наконец… — голос Танцовщицы был еле слышен, словно шепот умирающего ветра, едва различимый. — Убей… нас…

Я подошёл ближе.

— Давно ты поняла? — спросил я, хотя уже предчувствовал ответ.

— Мы… создали систему… но стали её рабами… — каждое слово давалось ей с неимоверным усилием, словно она выдавливала их из последних сил. Она не видела меня, и ее разум был почти мёртв, повторяя как робот послание из прошлой жизни. — Вечное поддержание… бесконечность… сожрала нас… наш разум… нашу волю… Прошу… освободи…

В её голосе не было мольбы о спасении. Только просьба о конце, о прекращении бесконечной агонии. Они были доведены до предела, за которым оставалась только бессмысленная боль и страдание. Их творение пожрало их самих. Система, созданная для управления и контроля, в итоге стала их тюрьмой и палачом, медленно, но верно убивая их изнутри.

Я кивнул, понимая всё. Подошёл к трону Созидателя и коснулся слизи. Она вспыхнула беззвучным, но ярким пламенем, превращаясь в серый пепел. В этот момент я почувствовал это — благодарность. Пронзительную, чистую, ошеломляющую. Это был крик освобождённой души, обретшей покой после вечных мучений.

То же самое произошло со Стирателем. Прикосновение, вспышка, прах. И снова — волна благодарности, накатившая на меня. Они были свободны.

Когда я повернулся к Танцовщице, она слабо, почти неуловимо улыбнулась сквозь слезы, которые, казалось, текли из её пустых глаз.

— Спасибо… Разрушитель… Ты… вернул нам покой…

Я коснулся её лба. Её тело не вспыхнуло — оно начало рассыпаться на мириады светящихся частиц, поднимающихся вверх в последнем, грациозном танце, прежде чем раствориться в пустоте, унося с собой вековую боль, страдание и усталость. Её дух, наконец, нашёл освобождение.

Когда все трое исчезли, в центре зала проявился новый объект. Который я призвал сам. Консоль управления — массивная кристаллическая панель с двумя основными протоколами, чьи названия горели ярким светом. Я мог бы выбрать для нее любую форму, и я выбрал такую.

— Теперь осталось дело за малым.

Я посмотрел на Караса.

— Карас. Друг, брат. Моя кровь. Ты станешь Сущностью. Единственной. Абсолютным стражем Игры. Это не просто титул. Ты будешь поддерживать саму структуру, следить за тем, чтобы новые «боги» не возникли и не начали паразитировать на системе. Я перезапущу систему и запущу «Изгнание». Все боги, включая меня, будут изгнаны.

— А ты? — спросил он тихо, его новые глаза, теперь полные неземного света и мудрости, внимательно смотрели на меня. В его голосе сквозила боль.

— Я — исключение, — ответил я, чувствуя, как Капля пульсирует под кожей, которая уже почти полностью была покрыта чешуёй.

В этот момент, глядя на описание протокола, меня словно пронзила молния осознания. Предтечи… они всё продумали. Они создали не только протокол «Перезагрузки», но и «Изгнание». Не для старых богов, нет. Для меня. Они предвидели появление Разрушителя, той сущности, которая сокрушит их систему, но не дадут ей стать новым диктатором, новым богом.

Моя природа Разрушителя, усиленная Каплей, делает меня аномалией, целью этого протокола. Я не подпадаю под его действие как обычный бог, потому что я сам часть этого разрушения, его катализатор. Я понял, что Капля, поглотившая меня, была не только инструментом разрушения, но и своего рода маяком, меткой для этого протокола. Она делала меня идеальной целью. Я был обречён с самого начала, и это было гениально.

Вот так Предтечи избавились от Палача. Ведь Палач и Разрушитель это одно и тоже. Просто мифы и легенды настолько переврали суть изначального, что докопаться до правды можно было только тому, кто был им. Я был. Смешно. Значит Игру стирали уже не раз, не раз перезаписывали, начиная с нуля. И всё равно всё ломалось, а меня вышвыривало из Игры и шансов вернуться или задержаться у меня нет.

Зато у меня есть Карас.

— Я запишу твоё имя в список неприкасаемых, чтобы ты мог остаться. Ты — фундамент новой Игры.

Я положил руку на его плечо и направил в него последнее, что у меня осталось — остатки божественных искр Иштар, Мора, Баала, Четвёрки. Все, что я собрал, все крохи силы, все остатки божественной сущности — всё перетекло в него. Карас стал Сущностью нулевого порядка — абсолютным стражем Игры, её единственной константой, её щитом и её мечом.

Затем я нажал на ПЕРЕЗАГРУЗКУ. Весь мир вспыхнул ослепительным белым светом. Всё было стёрто, обнулено, возвращено к исходным настройкам. Игровая реальность словно очистилась, отбросив тысячелетия накопленного мусора, словно компьютер, который проходит полную форматирование диска. Это был чистый лист, на котором предстояло написать новую историю.

ВЫСШИЙ ОЧИСТИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ «ИЗГНАНИЕ ПЕРВОРОДНОГО», запустился автоматически. Иначе и быть не могло. Я мог либо оставить всё как есть и уйти или скинуть настройки.

Пространство разорвалось чёрной воронкой, бездной, бездной, затягивающей всё внутрь. Это была не просто дыра в пространстве. Это была ДЫРА В НИКУДА, та самая, что была создана специально для меня. Она не вела ни в одно известное измерение, ни в одну реальность. Только в бесконечность, в абсолютное забвение.

— Кот… ты уверен? — голос Караса был полон печали, он смотрел на меня с невыносимой болью, осознавая, что это прощание. Прощание навсегда.

Я улыбнулся. Улыбнулся так, как мог улыбнуться только Разрушитель, обречённый на вечное движение вперёд, на вечное перерождение. Моя улыбка была искренней, хотя и немного горькой.

— Береги их, старик. — я кивнул в сторону того, что теперь должно было стать обновлённой Игрой, чистой и готовой к новому началу. — И не дай системе снова сломаться. Пусть теперь каждый отвечает сам за себя. Пусть каждый игрок строит свою судьбу без божественного вмешательства.

И я шагнул в бездну. Последнее, что я ощутил, это невероятное, всепоглощающее опустошение, словно Капля, достигнув пика своей силы и выполнив своё предназначение, поглотила саму себя, исчезла. Она не просто отделилась от меня, она аннигилировала, унося с собой все, что связывало меня с Игрой, с этой формой, с этим путём. Моя связь с миром разорвалась, я стал лёгким, словно пёрышко, и меня понесло в бесконечность. Это была моя плата. Моя конечная жертва. Капля была инструментом моего разрушения, а потом стала инструментом моего изгнания.

Эпилог.

Я открыл глаза. Лежал на мощёной улице. Голова раскалывалась от боли, словно в ней что-то взорвалось, и миллион иголок одновременно вонзились в мой мозг. Звуки, запахи, свет — всё было слишком резко, слишком непривычно, слишком… обыденно.

Рядом валялась разбитая бутылка, её осколки поблёскивали в свете тусклого уличного фонаря, как дешёвые фантики. Прохожий, спешащий куда-то по своим делам, посмотрел на меня с отвращением, словно на бомжа, и прошёл мимо, даже не замедлив шаг, слишком занятый своими заботами. Никто не обратил внимания на человека, который только что вернулся из бездны.

Я медленно поднялся, ощупывая затылок. Никакой чешуи. Никакой Капли. Ничего из того, что ещё минуту назад было частью меня, определяло меня.

Посмотрел на небо — серое, обычное, земное. Скучное. Обшарпанные стены домов, знакомый запах выхлопных газов и мокрого асфальта после прошедшего дождя. Это была Земля. Моя Земля. Или, по крайней мере, её точная копия, до мельчайших деталей повторяющая ту, что была сожжена Атилой.