Абсолютная Власть. Трилогия (СИ) - Майерс Александр

На лице Филиппа Евгеньевича мелькнуло недовольство – похоже, он не слишком любил ездить верхом. Но всё же он кивнул, и скоро мы уже направлялись в сторону поместья.

Базилевский тщательно осмотрел седло и смахнул с него пыль, прежде чем сесть. Он слегка неловко держался на коне, но с любопытством осматривал округу. И с каждым взглядом всё больше мрачнел. Ведь повсюду были следы войны: воронки от снарядов и боевой магии, сожжённые здания, сгнившие остовы телег и машин.

– Я не был здесь с тех пор, как началась война, – признался юрист. – Именно такую картину и представлял, но вживую всё выглядит гораздо ужаснее, чем в воображении.

– Не переживайте, Филипп Евгеньевич. Скоро всё наладится.

– Честно говоря, не разделяю вашу уверенность, Владимир Александрович, – покачал головой Базилевский. – Понадобится очень много денег, чтобы привести ваши земли в порядок. Не говоря уж о том, что сначала надо прогнать противников.

Он глянул на бронированный автомобиль фон Бергов, который ехал по параллельной дороге, будто сопровождая нас. А потом посмотрел на казарму вдалеке, над которой развевался флаг с гербом Муратовых – змея, обвивающая меч.

– Победа будет за нами, – сказал я. – Главное, не сдаваться.

Юрист посмотрел на меня с уважением и кивнул:

– Именно так и должен вести себя истинный глава рода. Восхищён вашей твёрдостью, Владимир Александрович. Из Тибета вы вернулись другим человеком.

– Дело вовсе не в Тибете, – отмахнулся я.

– А в чём?

– В том, что передо мной стоят большие задачи и серьёзные враги. Нельзя позволять себе ни мгновения слабости.

– Ваш отец считал так же, – сказал Базилевский.

Он собирался добавить что‑то ещё, но неуклюже покачнулся в седле, и очки чуть не слетели с его носа. Юрист выровнялся и посмотрел на небольшой лесок справа от нас. Судя по количеству пней, совсем недавно лес был гораздо обширнее. Но его безжалостно вырубали и делали это прямо сейчас.

Стук топоров звучал размеренно и непрерывно. Время от времени в их монотонный ритм врывался рёв трактора, который сгребал обрубленные сучья и прочий мусор. Рядом стоял автопоезд – грузовик с несколькими прицепами, на которые складывали готовые к отправке стволы. Очевидно, что всё это были машины фон Берга.

– Как раз хотел спросить у вас, Филипп Евгеньевич, – сказал я. – Наши противники имеют право добывать ресурсы на оккупированных землях?

– К сожалению, да. И даже прекращение огня им не помешает. Если простыми словами, оккупация – это то же самое, что временное право собственности.

– Вроде как они насильно взяли земли Градовых в аренду? – усмехнулся я.

– Да, можно сказать и так… – вздохнул Базилевский. – При этом они обязаны поддерживать закон и порядок в оккупированных владениях. Если там остаются гражданские, они могут работать на оккупантов, но должны получать соответствующую плату и достойное обращение.

– Барон фон Берг нарушил эти правила. И должен ответить, – сказал я.

И как только я договорил, мы выехали из‑за леса. Впереди показались земли поместья, накрытые куполом.

– Это первый уровень? – Филипп Евгеньевич приподнял бровь. – Всё равно впечатляет. Какого же размера был купол третьего уровня?

– Видите вон ту заставу? – я показал на блокпост Карцевых. – Граница проходила метрах в трёхстах.

– Выходит, теперь под защитой осталось в два раза меньше земель… Вам необходимо в первую очередь заняться восстановлением Очага, господин.

– Это одно из главных дел, вы правы. Но есть и множество других, – проговорил я. – Планов – целый вагон.

– Если я чем‑то могу помочь – только скажите.

– Мне пригодится ваш совет. Но сначала предстоит сделать кое‑что важное. Эпохальное событие, можно сказать.

– О чём вы? – спросил Базилевский.

– Сейчас мы созовём всех обитателей усадьбы и объявим о прекращении огня. А потом вы увидите всё своими глазами…

У холма на северо‑востоке владений Градовых

В то же время

Карета Муратова, изнутри обитая тёмно‑зелёным бархатом, была полна тяжёлого молчания. Граф сидел, выпрямив спину и сцепив пальцы в замок. Он чувствовал, как болезненно пульсировала жилка на виске – знакомое ощущение. Скоро начнётся мигрень, а целитель в поместье. Значит, предстоит мучительная бессонная ночь в дороге.

Фон Берг, расплывшись на противоположном сиденье, дышал как разъярённый бык. Пожар на его заводе продолжался. Колоссальный столб чёрного дыма был прекрасно виден из окна, и регулярно звучали хлопки, порой целыми сериями. Видимо, огонь добрался ещё не до всех снарядов.

Карцева, сидя у окна, казалась изящной фарфоровой куклой. Её шелковистые чёрные локоны, рассыпанные по плечам, блестели в свете солнца.

Сегодня красота графини лишь раздражала Муратова – как напоминание о хрупкости союза. Её откровенный флирт с Градовым был, мало того что неуместен, он вызывал вполне обоснованные подозрения.

'Тупая самовлюблённая тварь, – процедил про себя Рудольф. – Я ведь прекрасно знаю, что ты давно хочешь выйти из альянса. Может, ты уже раздумываешь, как переметнуться на сторону Градова? Я бы не удивился.

Хотя ты ведь так хочешь убить его брата… Отомстить за своего отца. Это помогало мне держать тебя в узде, потому что Михаил был у меня в плену… Но теперь и этого нет!

Пусть демоны сожрут этого Градова и его адвоката! Давно надо было убить Базилевского!'

– Итак, – сказал Муратов вслух. – Я понимаю, мы все расстроены случившимся.

– Расстроены⁈ – прогудел фон Берг. – Я сейчас взорвусь от ярости!

– Генрих Карлович, – голос графа прозвучал ровно, хотя ногти впились в ладонь. – Сохраняйте спокойствие. Никаких резких движений, вы поняли? Надо выполнить все пункты, которые утвердил генерал‑губернатор. Без исключений.

Рудольф ткнул пальцем в папку, которую Генрих сжимал в руках. Тот фыркнул, и капля пота скатилась по его багровому лицу, исчезнув в складках двойного подбородка:

– А если нет?

– Что значит, если нет? – голос Муратова прозвучал так зловеще, что у него самого по спине пробежали мурашки.

Карцева отодвинулась, прижимаясь к стенке. Фон Берг поджал толстые губы и сглотнул, но стоял на своём:

– То и значит! Я думаю, нам надо просто прикончить этого…

– Не вздумайте. Ничего. Делать, – чётко произнёс граф, и с каждым словом Генрих всё больше вжимался в кресло.

Внутри Муратова всё горело: ненависть к этому свиноподобному тупице, к вертихвостке Карцевой, к генерал‑губернатору Высоцкому, который внезапно встал на сторону Градова.

Но лицо Рудольфа оставалось каменным – только левый глаз слегка дёргался, как всегда, в моменты крайнего гнева. И виски продолжали пульсировать, словно кто‑то медленно вбивал в них тонкие гвозди.

В карете стало жарче. Всё из‑за гнева – Исток откликался на злость Муратова, мана растекалась по каналам, готовая вырваться наружу испепеляющим пламенем.

За окном раздался мощный грохот, словно начиналась гроза. Муратов повернул голову. Отсюда было видно, как в небо на горизонте взлетают обломки. Похоже, пламя достигло очередного склада, который взорвался весь разом.

Фон Берг подпрыгнул на месте, отчего карета качнулась. Его жирная ладонь шлёпнула по сиденью.

– А мой завод⁈ Вы слышите эти взрывы⁈

Граф почувствовал, как по спине пробежала горячая волна. Ему хотелось схватить барона за горло, вдавить его морду в стекло, заставить захлебнуться собственной слюной.

– Я предупреждал, что рано создавать активы на землях, которые пока не отошли вам официально, – произнёс Рудольф. – Теперь и вовсе есть шанс, что Градов сможет получить свои владения обратно. Вместе с вашим заводом и всем остальным, что вы успели построить.

– Я не позволю! – прокричал фон Берг, размахивая толстым пальцем перед лицом графа.

– Угомонитесь, барон, – уже не сдерживая гневную дрожь в голосе, сказал Муратов.

В правой ладони невольно вспыхнуло магическое пламя. Граф сжал кулак, гася его, а Генрих предпочёл заткнуться. Он откинулся на сиденье, уперев потный затылок в мягкую обивку, и нервно покручивал свои завитые кверху усы.