– Это не соглашение, это рабство какое‑то, – пробормотал Никита. – Зачем вообще подписывать подобное?
– С нашей стороны тоже есть обязательства, – пожал плечами я. – Мы тоже обязаны воевать за Леонида Олеговича, если потребуется. А также отец обещал ему доступ к нашей угольной шахте.
– Ну, тогда понятно… Ты собираешься приехать к Успенскому и потребовать исполнения договора? – спросил Добрынин.
– Нет. Я просто активирую печать, а он это почувствует. Пусть сам приедет и объяснит, почему его войск не было под Орловкой, – сказал я и коснулся баронского перстня.
Тонкая извилистая струя маны вылетела из него и напитала силой печать. Трещины на сургуте срослись, а заклинание обрело силу. Печать сверкнула, и лёгкое мерцание пробежало по всему документу.
– Вот и всё, – сказал я. – В этот самый момент барону Успенскому должно стать очень неуютно.
– Взглянем на второй договор? – предложил Базилевский. – Просто из любопытства, какие условия были у Серебряковых?
– Давайте взглянем, – согласился я и открыл второй тубус, с буквой «С».
Я развернул договор, начал его читать и хмыкнул.
– Очень интересно.
– В чём дело, барон? – уточнил Филипп Евгеньевич.
– Это договор не с Серебряковыми. У нас есть ещё один союзник.
Дорогие друзья!
История рода Градовых продолжается. Мне будет приятно, если вы оставите под книгой небольшой комментарий. Заранее спасибо! Прода завтра:)
Глава 3
Новый день
с. Михайловка
Поместье барона Успенского
Снадобье было неприятным на вкус. Ладно, если уж начистоту – оно было отвратительным. Но Леонид Успенский глотал его с удовольствием и радостным предвкушением. Всё потому, что оно позволяло ему чувствовать себя гигантом.
Не в буквальном смысле. Но определённая часть тела через пять минут после употребления зелья становилась очень большой и крепкой. Такой мощи эта часть не всегда достигала даже в далёкие дни юности.
Барон допил снадобье, вытряхнул на язык последние горько‑терпкие капли и выбросил флакон в мусорное ведро. Опершись на раковину, Леонид посмотрел на себя в зеркало. В ванной комнате стоял полумрак, разгоняемый слабым электрическим светильником.
В этом тусклом свете Успенский видел все морщины на своём лице, каждую складку на дряблой шее, каждое пятно под залысинами.
– Ты стар, демоны тебя возьми, – проговорил он сам себе, приглаживая редкие седые волосы. – Стар, но ещё достаточно бодр, не так ли?
Он улыбнулся сам себе и расправил плечи. Поправил шёлковый халат, расправил плечи и улыбнулся.
– Ещё бы, – сказал он, продолжая увлекательный диалог с самим собой. – Сил во мне хоть отбавляй! Здоровье в норме. Дела процветают. Дочь удачно выдал замуж, сыновьям организовал хорошие должности в Москве. Чего ещё желать?
Ну, например, можно через день развлекаться с разными красотками. Раз деньги позволяют, а супруга уже в могиле – почему бы и нет?
– Ваше благородие, мы уже заждались, – раздался из‑за двери мелодичный женский голосок.
– Ах вы развратницы, – улыбнувшись, пробормотал себе под нос Леонид.
Снадобье уже начало действовать. Казалось бы, никакой магии, чистая наука, достижение химиков и фармацевтов. Но эффект поистине волшебный – барон ощущал, как его орудие готовится к бою. Подмигнув отражению, он выключил свет и вышел из ванной.
В роскошной спальне, где кровать с балдахином занимала почти всё пространство, его ждали две куртизанки. Рыжая и брюнетка. Обе молодые, с прекрасными фигурами, изумительной кожей… Готовые на что угодно за деньги.
А денег они получили немало.
Изгибы спелых прелестей освещал горящий в углу абажур. Из патефона, стоящего на тумбочке, доносилась лёгкая музыка. Фортепиано и скрипка, ничего лишнего.
Брюнетка лежала на кровати, и всё, что на ней было надето – это кружевные чулки. Рыжая сидела рядом с ней и была полностью обнажена. Увидев барона, рыженькая улыбнулась и на четвереньках поползла по кровати в его сторону:
– Наконец‑то, ваше благородие… Нам с Дашей не терпится начать…
– Я вся горю, – с придыханием подтвердила Даша, проводя рукой по своему прелестному телу.
Успенский знал, что всё это игра. Но играли девочки хорошо – и это жутко заводило. Пожалуй, тут и снадобье бы не понадобилось. Но с ним любые осечки были исключены, и клинок барона был готов к неравному бою с двумя развратными куртизанками.
– Я вас не разочарую, красавицы, – сказал Леонид, сбрасывая халат.
– О‑о, – восхищённо выдохнули девушки при виде его достоинства.
Переглянувшись, они вульгарно улыбнулись друг другу, и Даша сказала:
– Чур, я первая.
– Может, мы лучше вдвоём? – предложила рыженькая, и брюнетка согласно кивнула.
Девушки поманили его пальчиками к себе, и рыжая прошептала:
– Идите сюда, барон. Мы хотим доставить вам неземное наслаждение…
Леонид с готовностью шагнул вперёд, когда у него вдруг резко кольнуло сердце. Перед глазами на миг потемнело, по телу пробежал какой‑то потусторонний холод. Такое чувство, будто кровь на секунду превратилась в ледяную воду.
Стоящий в углу абажур заморгал, а затем с хлопком погас. Запахло палёной проводкой. Пластинка на патефоне резко застыла, и музыка прекратилась с противным визгом.
Девушки снова переглянулись, на этот раз без капли вожделения в глазах.
Рыженькая несмело спросила:
– Всё хорошо, барон?
Успенский опустил глаза. Он и так это почувствовал, но не хотел верить. Однако теперь он видел, как могучая башня стремительно рушится, превращаясь в никчёмный сморщенный отросток.
– Ничего страшного, ваше благородие, – проворковала брюнетка. – Идите сюда, мы всё сделаем…
– Пошли вон, – прохрипел Леонид.
Куртизанки в очередной раз переглянулись, на этот раз с недоумением.
– Вон, быстро! – рявкнул Успенский. – Бегом!
Красотки поспешно схватили свои вещи и выскользнули в коридор, даже не одевшись.
У барона затряслись колени. Он сел прямо на пол и обхватил седую голову.
Всё‑таки это случилось… Он слышал, что Владимир Градов вернулся, но не думал, что у него сохранился договор. Леонид Олегович заставил себя поверить, что после смерти Александра Градова договор потерял силу или ещё что‑то. Или что техника вокруг защитит от заклятия.
Самообман был успешным, но правда оказалась иной. Магия кровного договора была сильнее технологической ауры в поместье. И теперь барона постигло мужское бессилие, которое не излечить ни одним снадобьем… Более того, это проклятие настигнет и его сыновей!
– Он активировал договор, – чуть не плача, пробубнил Успенский. – Он его активировал! Как он вообще смог⁈ Он же инвалид, а Михаил в плену! – Леонид обхватил руками голову. – И что мне теперь делать? Вступать в войну на его стороне или мириться с вот этим⁈
Он воззрился на своё мгновенно иссохшее достоинство.
Да уж, выбор был непростым…
Поместье барона Градова
– Это договор не с Серебряковыми? – переспросил Никита.
– С неким родом Соболевых, – кивнул я, не отрываясь от чтения. – Поэтому и буква «Ш» на тубусе… Неудивительно, что мы подумали про род моей матери.
– Соболевы? – Базилевский сдвинул брови. – Александр Петрович никогда не рассказывал, что заключил с ними союз.
– И это вполне понятно. Потому что условия союза очень необычны. Благодаря пророчеству мой отец знал, что погибнет, и подготовился к этому. Возможно, это ещё не все сюрпризы, которые он мне оставил.
– Возможно, – сухо проговорил юрист. – Но я всё равно не понимаю, зачем он скрывал от меня это.
– Он скрывал это от всех. Судя по всему, о союзе знали только он и граф Соболев, – я поднял взгляд. – Вы расстроены, Филипп Евгеньевич?
