Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Ле Фаню Джозеф Шеридан

Все его предыдущие невзгоды были комариными укусами по сравнению с обрушившейся катастрофой. Впервые в жизни Фельтрэму было суждено измерить всю глубину уготованной ему боли. Он даже не подозревал, что может находиться так близко к безумию и тем не менее сохранять рассудок, взвешивать каждую подробность, просчитывать мельчайшие ходы своей пытки и их последствия.

Тем временем сэр Бейл не торопясь вышел из библиотеки. Загадочная история взволновала его чуть больше, чем он готов был признаться самому себе. Он по-прежнему был убежден, что банкноту украл Фельтрэм, но после странного разговора в библиотеке уверенность его поубавилась. Своим поведением Фельтрэм подтверждал подозрения сэра Бейла, но все же некоторые детали ставили его в тупик.

Баронет стоял на берегу озера, почти скрываясь в длинной вечерней тени, отбрасываемой замком, и смотрел на Змеиный остров. Больше всего на свете сэр Бейл Мардайкс ненавидел две вещи.

Одним из его жупелов был Филип Фельтрэм, знавший, как – справедливо или не очень – полагал сэр Бейл, некоторые малоприятные подробности его предыдущей жизни.

Другим было озеро. Глаз баронета, привыкший разбираться в тонкостях пейзажной живописи, не мог не признать, что место это воистину очень красиво. Но, хотя он умел неплохо грести и любил другие озера, эта лужа возбуждала в нем непреодолимую неприязнь. Она вызывала у сэра Бейла бередящие душу ассоциации.

В каждом человеке заложена способность ощущать присутствие невидимых сил. Он может отвергать религию и изгнать ее из своей души, однако ее место тотчас займет суеверие. Предубеждения сэра Бейла основывались на приметах, снах и прочей ерунде, которую он предпочел бы с презрением отвергнуть, но тем не менее сердце его полнилось дурными предчувствиями и отвращением.

Баронет поставил ногу на планшир лодки, прикованной цепью к вкопанному в берег кольцу. Однако он отнюдь не собирался отправиться в плавание, напротив: никакая сила на свете не заставила бы его пересечь в лодке эти безмятежные воды.

Разумом баронета владела навязчивая идея о том, что на тихой поверхности озера его подстерегает смертельная опасность, хоть он и не мог сказать наверняка, в чем же заключается эта неведомая угроза.

Он смотрел на водную гладь, на рощицы и скалы Змеиного острова и думал о Филипе Фельтрэме. Желтоватые лучи солнца золотили резкие черты его лица, чем-то напоминавшего угрюмый лик Карла Второго, отчетливо прорисовывая суровые морщины, но оставляя в тени глубоко посаженные глаза.

Сохранились ли на земле счастливчики, обладающие редким даром, доступным только детям: ловить миг настоящего и жить в нем? Кто из нас не искал счастья за тридевять земель, подобно чудаку, о котором говорил Сидни Смит: «Он повсюду ищет шляпу, надетую на голову?» Сэр Бейл лелеял в груди двойную ненависть: к Фельтрэму и к озеру. Куда лучше было бы прогнать ворона, каркающего над плечом, и прислушаться к пению безобидных пташек, щебечущих среди ветвей под лучами заходящего солнца.

Глава VIII

Замысел Фельтрэма

Ужас и отвращение к прекрасному озеру, которое все прочие находили очаровательным местом, не случайно поселились в душе сэра Бейла, записного скептика, воспринимавшего силы невидимого мира с показной насмешкой и презрением. Они порождались самым настоящим суеверием.

В детстве няня запугивала его страшными сказками о трагедии на Змеином острове, и эти легенды по сию пору неотвязно преследовали его. По ночам баронета мучили зловещие сновидения, о которых он никому не рассказывал, а немецкий прорицатель, прославившийся многими успешными предсказаниями, открыл, что злейший враг явится к сэру Бейлу из озера. Почти то же самое предвещала ему гадалка во Франции; а однажды в Люцерне, когда он в одиночестве, в полной тишине ожидал часа, на который была назначена прогулка по озеру с друзьями, к открытому окну подошел человек с дочерна загорелым злобным лицом. Тощий оборванец облокотился на оконную раму, сунул голову в комнату и заявил на протяжном местном диалекте:

– Хо! Ждете? В один прекрасный день вы будете по горло сыты озерами. Ни о чем не тревожьтесь: когда понадобитесь, за вами пришлют. – Желтая физиономия исказилась в злорадной ухмылке и исчезла.

Незнакомец явился столь внезапно и слова его так удивительно гармонировали с мыслями баронета, блуждавшими в тот миг по окрестностям Мардайкс-Холла и зловещему озеру, что он не сразу нашелся, что ответить. Сэр Бейл деланно рассмеялся и выглянул в окно. Он охотно заплатил бы этому парню, чтобы узнать, кто он такой и что означают странные слова. Но негодяй как сквозь землю провалился.

Будь мысли баронета не столь заняты озером и связанными с ним зловещими предсказаниями, не питай он тяжелых предчувствий касательно своей судьбы, он бы, может быть, и не обратил внимания на загадочную встречу. Однако слова незнакомца произвели на него неизгладимое впечатление; баронет стыдился ребяческих страхов, но ничего не мог с собой поделать.

Начало этим предчувствиям было положено страшными сказками, которые нянюшка рассказывала у камина в детской долгими зимними вечерами. Они оказались странно созвучны его собственным мыслям и мало-помалу прочно овладели воображением.

В Мардайкс-Холле есть просторная спальня, в которой, как гласит легенда, обитала дама, трагически погибшая в озере. Миссис Джулапер твердо верила в это, ибо ее тетушка, скончавшаяся в глубокой старости двадцать лет назад, помнила смерть прекрасной леди и в зрелые годы в изобилии слышала рассказы стариков о событиях сорокалетней давности, связанных с прелестной мисс Фельтрэм.

Из окон этой комнаты, просторной и мрачной, обставленной по величественной старинной моде, открывался превосходный вид на Змеиный остров, на горы и озеро. Говорили, что эту спальню посещает привидение. Является оно в ненастные дни, когда ветер дует со стороны Голден-Фрайерса; именно оттуда задувал ветер в ту ночь, когда бедняжка встретила свою смерть на озере. Порой призрак дает о себе знать грозовыми ночами, когда на горных вершинах буйствуют раскаты грома, а над бурлящими просторами озера яростно сверкают молнии.

Много лет спустя после смерти мисс Фельтрэм в такую бурную ночь в зловещей спальне остановилась гостья, не имевшая представления о сверхъестественных происшествиях, связанных с этой комнатой. Будучи натурой художественной и восхищаясь мелодраматическими проявлениями сил природы, дама велела горничной распахнуть ставни и, лежа в постели, любовалась грандиозным зрелищем. Уснула она лишь после того, как гроза отступила за горы и угасла вдали.

Буря не утихла, она медленно перемещалась поперек озера и вскоре опять приблизилась к замку. Глубокой ночью постоялицу разбудил резкий металлический лязг, и она снова залюбовалась грозными картинами буйства разгневанной природы во всей красе и мощи.

Погрузившись в благоговейный экстаз, когда чувство опасности отступает перед предвкушением возвышенного, гостья внезапно заметила за окном женщину с длинными волосами в насквозь промокшем платье. Незнакомка с перекошенным от ужаса лицом заглянула в комнату и принялась яростно трясти оконный переплет. Через мгновение, прежде чем дама, оцепеневшая от страха на кровати, успела что-то предпринять, истерзанная бурей незнакомка, заломив руки, откинулась назад и исчезла.

Дама решила, что это, вероятно, была нищенка, застигнутая грозой на дороге. Успокоив себя мыслью о том, что слуги, скорее всего, впустили бедную женщину в одну из многочисленных дверей особняка, она уснула.

Лишь наутро она подошла к окну, чтобы взглянуть на успокоившуюся гладь озера, и обнаружила, что спальня находится очень высоко – футах в тридцати над землей. Будучи плохо знакомой с расположением комнат в замке, ночью гостья совсем забыла об этом.

Другую историю рассказывают о добром старичке мистере Рэндале Раймере, нередко посещавшем дом при жизни его последней хозяйки, леди Мардайкс. В молодости он служил в армии; впоследствии, став проповедником, сохранил былые спартанские привычки и всегда, зимой и летом, спал с приоткрытым окном. Однажды ночью он, немного поспав, лежал в постели без сна. Луна заливала комнату ярким сиянием. Вдруг через открытое окно в спальню пробралась фигура, одетая в светло-серое, почти белое платье. Призрак направился к камину, где догорали тлеющие поленья, и, вытянув руки, ловил последние крохи угасавшего тепла. Мистер Раймер, оцепенев от ужаса, чуть пошевелился. Призрак оглянулся – глаза его в лунном свете походили на талый снег – и, вытянув длинные руки к камину, растворился в струйке дыма.