Кино под небом - Лансдейл Джо Р.

– Если получишь еще какие-нибудь обнадеживающие новости, – сказал Боб, – обязательно приходи и делись.

– Непременно, – ответил Глашатай, подмигнул и двинулся дальше.

– Мне кажется, он какой-то слишком веселый, – сказал Боб. – Опять же, возможно, у меня просто барахлит чувство юмора.

С каждой минутой мне становилось все хуже. И в какой-то момент Боб решил, что мне пора поспать. Он подошел, поднял меня со стула, довел до грузовика и уложил внутри. Рэнди и Уиллард сблизились еще сильнее, и практически оборвали с нами все связи. Стали спать под грузовиком.

Уиллард снял трусы и ходил голышом. Рэнди нанес ему на ягодицы татуировки, отчего казалось, будто у него из ануса растут черные георгины. При ходьбе цветочная композиция шевелилась, словно покачиваемая ветром.

Черные цветы на белой, как мрамор, заднице. Должно быть, в этом скрывался некий знак.

В последний раз, когда была открыта торговая палатка, я едва добрался до нее. Случилась одна из тех электрических гроз, и эта была самой яростной; по всему небу (ну, или по тому, что служило для нас небом) метались синие разряды, сталкивались, создавая на фоне черноты неоновые узоры.

Боб поднял меня со стула, сказал что-то, что я тут же забыл, и куда-то повел. Помню только, что сверху шло много света, и я ощущал себя, как обезумевшая слепая мышь в краскомешалке. Шел, опираясь на Боба. И задрав голову вверх, наблюдал за бушующим электричеством. Вспомнил свои сны о богах категории «Б» и подумал, что, если они существуют на самом деле, на этот раз они разбушевались по-настоящему.

Несмотря на то, что до киоска было недалеко, когда мы добрались туда, успела образоваться уже довольно длинная очередь. Было много голых людей. Казалось, это стало чем-то вроде моды. Уиллард стоял неподалеку от нас. Конечно же, голый, на шее у него на куске ткани висел нож. При плохом освещении его татуировки выглядели уже не такими эффектными. На плечах у него сидел Рэнди, тоже голый, если не считать глупой шляпы из попкорнового ведерка.

Поскольку никто не мылся, в очереди воняло так, что было трудно дышать. От этого мне стало еще хуже, хотя я не думал, что такое вообще возможно. Вскоре, когда мы вошли в палатку, смрад, смешанный с жаром разгоряченных тел, усилился. Время от времени я, как бы между делом, задавался вопросом – что, если количество воздуха в автокинотеатре ограничено? Что если мы, как крысы под стеклом, израсходуем его весь?

– Дыши ртом, – сказал Боб.

Я опирался на него, а он меня поддерживал. Повернувшись, я впервые заметил, что у него появилась небольшая борода. Тулью его шляпы, у стыка с полями, обрамляла полоска пота. Все зубочистки и перья исчезли. Лицо стало жестким, и что-то изменилось в его глазах. Я вскользь подумал: интересно, а я на что стал похож?

Конфетка выглядела еще хуже, чем когда-либо, двигалась, как робот. Рот у нее был открыт, с уголков свисала коричневая слюна, а между зубов застрял кусочек шоколада. Она раздраженно шлепнула конфету на прилавок.

У мальчика-продавца, казалось, с трудом получалось класть хот-доги на булочки, и он выдавливал на них слишком много горчицы. Уронив третью сосиску, он бросил хлеб и диспенсер для горчицы, и направился в подсобку.

– Ты уволен, – крикнул ему менеджер. – Слышал? Вот так. Уволен!

– Ну и отлично, – отозвался мальчик-продавец. – Я и сам хотел уволиться. Найти такую работу – не проблема, так что не велика потеря. – Он исчез в подсобке.

У менеджера были дикие глаза, грязные, давно нечесаные волосы, которые стояли торчком, и фиолетовые губы. Футболка была в чем-то похожем на засохшую рвоту. Он бормотал себе под нос что-то про «халявщиков» и «жалких неудачников».

Уиллард был следующим в очереди, и подошел к менеджеру, раздающему попкорн. И когда тот протянул ему маленький пакет, он сказал:

– Черт, это даже не половина того, что ты должен давать.

– Думаешь? – спросил менеджер.

– Да, тут даже не половина.

– Неужели?

– Да.

– Точно, – согласился Рэнди.

– А тебя кто спрашивал, ты, четырехглазый ниггер?

И тут началось.

Уиллард, может, и потерял несколько фунтов веса, но, в отличие от меня, сохранил в себе силы. Его правая рука метнулась вперед и ударила менеджера по носу, снова метнулась, и схватила его за горло. Затем Уиллард пустил в ход обе руки, и пакет с попкорном полетел в сторону. Какая-то женщина упала на колени и поползла за ним. Стоящий рядом мужчина сильно наступил ей на руку, и она закричала. Чей-то ребенок бросился к пакету, но случайно задел его ногой, и тот отскочил, словно шайба. Очередь распалась, люди стали гоняться за пакетом. Он пролетел мимо нас, затем снова устремился в нашу сторону. Никому не удавалось добраться до пакета, пока девочка в собачьей накидке не схватила его с криком: «Я поймала его! Я поймала его!» Но стоящий у нее за спиной мужчина ударил кулаком ей по затылку, сбив ее на пол.

– Нет, не поймала, – торжествующе произнес он.

Теперь в игру вступили и пакет, и девочка, их стали гонять ногами по всему проходу. Пакет лопнул, и попкорн разлетелся во все стороны. Люди ползали на четвереньках, засовывая себе в рот то, что могли схватить. Мне тоже хотелось попкорна, но я был слишком слаб, чтобы двигаться без поддержки Боба.

Вернемся к Уилларду, душившему менеджера.

Он вытащил парня из-за прилавка, схватил за волосы на затылке и ударил лицом по стеклянной витрине. Раздался звон бьющегося стекла, и осколок вошел менеджеру в горло, заливая кровью коробки со сладостями.

– Ух ты! – воскликнула Конфетка.

Рэнди, чудесным образом все еще державшийся на плечах у Уилларда, орал:

– Вот тебе за четырехглазого ниггера! Так тебе и надо! Так тебе и надо!

Маленькая девочка в собачьей накидке стала общей добычей. Люди, окружившие ее, били ее ногами, включая ее мать, кричавшую: «Я говорила тебе не дергать поводок!»

– Пора валить отсюда, – сказал Боб. Он схватил меня и потащил к выходу. Чей-то кулак болезненно ударил меня по голове, но мне и без того было уже так дурно, что хуже не стало.

Какая-то женщина попыталась ужалить Боба пилочкой для ногтей, и тот ударил ее в колено носком ботинка. Она, повизгивая, принялась скакать вдоль стены с плакатами к фильмам ужасов. Ухватилась за гирлянду из черно-оранжевых шариков, висящую на окне, и потянула ее, увлекая за ней бумажных летучих мышей и черепа. Наконец, споткнулась и упала. Толпа, пинавшая девочку, теперь массово бросилась к женщине и накинулась на нее. Я увидел детскую фигурку под собачьей накидкой. Тело девочки было красного цвета, как и ленточка у нее в волосах. Только ленточка больше не развевалась.

Потом я увидел Уилларда. Он вытащил свой нож и принялся кружиться, как юла, с Рэнди на плечах, пытаясь порезать ножом всех, до кого мог дотянуться. Глаза Рэнди ненадолго встретились с моими, в них мелькнуло узнавание, а затем они снова стали дикими.

В следующий момент Боб вытащил меня из палатки под бушующую грозу.

9

Боб посадил меня на откидной задний борт грузовика и ушел. Вернувшись с дробовиком, затолкал меня в кузов, поднял задний борт и запер его. Посадил меня возле одного из окошек, затем присел рядом. Оттуда было видно торговую палатку и сверкающие по всему небу молнии. Грузовик качался под порывами ветра, по всей парковке летали бумажные пакеты и стаканчики. Такого сильного ветра еще не было.

Люди бросились из палатки, застревая в дверях. У входа завязалось несколько драк. Противники вовсю кусали и пинали друг друга.

Боб переместился к отсеку, где хранил запасное колесо, и открыл его. Рядом с запаской лежала картонная коробка. Он достал ее и открыл. Она была заполнена домашней вяленкой, завернутой в целлофан. Я и забыл про нее. В глубине моего сознания что-то пыталось сложиться воедино, но не могло. Я смог лишь произнести:

– Но…

– Не сейчас, – сказал Боб. – Возьми и ешь. У тебя гипогликемия, дружище. Причем сильная. Тебе нужно съесть это. Жуй медленно и глотай сок.