Он провалился во влажное нутро, видя перед собой подобие дверного глазка. Заглянув, он увидел там рыжую девушку, по мраморным щекам которой катились слезы. Стоя на коленях, она тянула к нему руки.
Тень упала рыжуле на лицо, и ее визг ввинтился в Сашины уши, как будто кто-то выкрутил громкость на максимум.
Проснувшись, он вроде как тоже вскрикнул, но Катя продолжала посапывать рядом.
Спина горела, как в детстве от горчичников.
Чертыхнувшись, Саша побрел в туалет. В последнее время каждую ночь вставал отлить, и Петрович сказал, что это тоже «весьма недобре» – простатит как минимум.
Туалет встретил его прохладой и люминесцентным светом. Саша отсекся от темноты дверью, встал спиной к зеркалу, испещренному засохшими капельками. Губы его скривились, во рту собралась кисловатая слюна.
Жировик вырос еще больше. Кожа по краям синюшная, далее – бордоватый ореол, следом – молочный круг и черная точка в центре. Саша запрокинул руку через плечо, поддерживая ее под локоть, прощупал, чувствуя нарывающую боль, настырную, горячечную, ткнул… Кажется, можно выдавить. Он закусил нижнюю губу, нахмурился. Надавил на края, подгоняя кожу, тут же зашипел. Следующее нажатие было уже не таким болезненным, и гной брызнул в зеркало со смачным «встрииик!». Желтоватый, вязкий, он комочками стекал по зеркалу, а часть попала на зубные щетки.
Однако поверхность жировика не сильно-то уменьшилась.
Саша надавил, и гной полез еще, как крем из тюбика, уже с красноватой сукровицей, а следом что-то внутри как будто шевельнулось, поддаваясь пальцам, и боль снова отозвалась во всех нервных окончаниях разом.
Он отмотал туалетки и промокнул рану. Теплая дрянь из дырки уже доползла до резинки трусов, жировик стал поменьше… Саша бросил окровавленную бумагу в унитаз, взял хлоргексидин с полочки, подцепил пару ватных дисков, промокнул всю поверхность жировика. Гигиена – это очень важно, Петрович всегда их гнал дезинфицировать любые ранки.
«Дык эт само, ты хошь, шоб табе руку оттяпали? Не, братко, ты это дело брось… Обработай спиртом лучше… Ну и что, что царапина? Столбняк какой подхватишь или другую заразу».
Так что сейчас Саша буквально искупался в антисептике.
После изогнул спину и шею, пытаясь разглядеть, что там, в дырке жировика. Твердая точка по центру осталась… Стержень? Так и есть.
Он вдохнул всей богатырской грудью – один раз, второй, третий. Катя недавно скидывала ему видео с какой-то «блохершей», которая учила правильно дышать, чтоб прийти к успеху.
«Человек без кислорода жить не может, дыхание – самое главное в любом начинании. Только не все умеют делать это корректно».
«Может, курсы, как правильно какать, еще есть?» – хохотнул Саша.
И почти тут же Катя скинула видео с пареньком, который сидел в позе орла на унитазе, забравшись на него с подошвами, и вещал, как именно необходимо давить кишку.
Сейчас Саша раздувал легкие с сопением. После опять завел руку за шею и, морщась, попытался выудить этот самый стержень. Ничего не получалось, но тут Саша подцепил его ногтями и дернул… Боль пока что была терпимой, и он продолжал тянуть эту белесую штуку.
Пять сантиметров.
Десять…
Из центра сочащейся дрянью раны, окруженной воспаленной кожей, тянулся провод. Обычный, белый.
Саша стер пот со лба и опять сглотнул слюну. Продолжил тащить провод, оскалив зубы, пыхтя, и тот нехотя вылезал, как глист какой-нибудь, скользкий и теплый.
Уже сантиметров пятьдесят длиной, он застрял. Боль опять разбежалась по телу, но Саша уже не замечал ее. Обмотав провод вокруг кулака, он дернул посильнее, и его ослепила вспышка.
Когда пелена перед глазами рассеялась, он увидел в зеркале себя, перемазанного кровью, с торжествующим лицом. Разорванный жировик сочился остатками гноя.
«Так тебя, сволочь!» – улыбнулся Саша.
– Что у тебя там происходит?! – послышался голос, и Саша вздрогнул, инстинктивно прижимая створку двери, в которую уже ломилась Катя. – Открой, зайчик!
Саша отступил, и Катя заглянула внутрь. Помятая, распухшая ото сна, она расширившимися глазами оглядела его, потом зеркало, размазанную по полу кровь.
– Твою мать… Ты что, идиот совсем?!
– А чё такого? Просто выдавил эту хрень.
– Покажись!
Он развернулся, слушая теперь уже не только причитания, но и мат.
– Это, блин, зашивать надо!
– Зашьем.
– А это что?
Саша опустил взгляд. Присел, поднял провод. Реально зарядный. Разъем – не стандартный USB, а другой какой-то.
– Ты этим проводом-то что делал, а?
– В смысле? Дак я его оттуда вытащил.
– Откуда?!
Непонятно как, но Катины глаза сделались еще больше, теперь чуть ли не из орбит вываливались.
– Ну, из дырки. Из жировика, кароч.
– Смеешься?! Зарядку от айфона?
Ему почему-то захотелось впечатать кулак ей в лицо. Прямо чтоб переносица ушла внутрь. Ну так, чисто, для острастки.
Он покрутил провод между пальцами. Точно, айфоновский! Помнится, Саша очень удивился, когда узнал, что у «яблочных» устройств свои разъемы, не как у нормальных мобилок.
– Серьезно тебе говорю.
Катя похлопала ресницами, потом взяла пару ватных дисков и хлоргексидин:
– Ладно… Давай обработаю хотя бы, лапусик…
Он вспомнил, как по юности сломал нос одному детине. Гонял в регби за сборную области, и случилась жесткая потасовка прямо на поле. Детину тогда унесли на носилках, Сашу удалили, а команде присудили техническое поражение. Но этот приятный влажный хруст вминающегося в череп носа Саша до сих помнил. Как и удовлетворение от того, как обмякло тело противника, распростершееся на газоне.
Катя пробормотала еще что-то, но он не расслышал. Пупырчато-красноватая пелена гнева рассеялась. Саша сперва и не осознал, что всамделишный провод из него вышел. Подумаешь – главное, что от жировика избавился.
А вот теперь стало не по себе. Если бы не бодрящая круче нашатыря боль от влажной ватки, колотящаяся в ране, можно было бы принять происходящее за сон. Но нет – взаправдашний шнур, вот он.
– Интересно, рабочий? – пробормотал Саша.
Катя замерла на мгновение, а потом рассмеялась.
* * *
На следующий день он отписался бригадиру, что опоздает, мол, в больничку надо. Конечно же, тот ответил, что, если задержится больше чем на три часа, найдется другой работник. Саша матюкнулся. Не то чтобы бригадир поступил бы так взаправду, но, сука, как же бесит такое отношение!
Ранка, из которой он выудил провод, подзатянулась, но болела.
Врач, вертлявый дедок, прячущийся за седоватой бородкой и очечками в тоненькой оправе, сыпал вопросами:
– Сами вскрыли? Много гноя? Лекарства принимали? Чем обрабатывали?
Саша покорно отвечал. Доктор сказал, что швы накладывать не надо, осмотрел спину и протянул:
– У вас тут еще один на подходе…
– М-м??
– Да вот же, левее от первого.
– Так вырезайте!
– Он же с кнопку. С канцелярскую. Люди с такими жировиками живут годами. Они не созревают даже.
– Предыдущий за день вырос.
Врач покхекал, поцыкал, и из его витиеватой речи Саша понял, что это никак невозможно, решительно невозможно, чтобы таких размеров жировик возник за сутки, и что, вероятно, имела место какая-то аномалия. Саша слушал, глядя на старинное пресс-папье, выполненное в виде двух обнимающихся обезьян: матери и детеныша. Тяжелое.
– Как вырастет, я к вам приду сразу, лады?
– Будьте так добры, голубчик. Только завтра у меня выходной, хе-хе-с!
– А вот знаете… А бывает такое, что предметы в жировиках находят?
Врач посмотрел на него поверх очков:
– Какие-такие предметы?
– Да хоть любые. Проводки какие-нибудь…
Саша смутился. Сейчас, при свете дня произошедшее и ему-то самому казалось небылицей. Если бы только чертов провод не валялся сейчас у него в сумке.
– Решительно невозможно. Поразмыслите, разве может некий… кхм… предмет оказаться в теле, если его туда кто-то предварительно не поместил?
