Саше вдруг захотелось схватить пресс-папье со стола и обрушить на темечко этого докторишки. Так, для острастки. Уж не глумится ли над ним старый дурень? Ему уже на пенсию пора, а он пациентам головы морочит. Саша покусал щеку изнутри, кивнул врачу и поспешил убраться из кабинета.
Что-то в последнее время его часто охватывает злость, – может, потому и жировики лезут?
Но с другой стороны, как тут не раздражаться? Вокруг какие-то тупицы, чесслово. Ты им про Фому, а они про Ерему. И все норовят тебя дебилом выставить.
И вот Саша работал, все думал про этот провод и никому из пацанов рассказать не решался. Засмеют. Будет он потом местной легендой, как Коля-штопор, который то ауры у людей видит, то со своим прадедом из девятнадцатого века за стаканом самогона лясы точит.
У него и айфона-то сроду не было, а, опять же, у ребят интересоваться и получать на свою голову ворох вопросов Саша не хотел.
Между тем во время обеда он как-то неудачно оперся о спинку стула и ойкнул.
– Ты эт само, шелуху-то попробовал? – пробубнил Петрович, жуя яйцо.
– А?..
– Ну, фурункул иль что там у тя было…
– А… Жировик же. Пробовал. Не помогает.
– Ну, значит, дело дрянь, – покачал головой Петрович. – Но есть у меня один мужичок знакомый, он заговорами-наговорами занимаетси, короче, дает тебе там настоечку из корешков нашептанную, выпиваешь – любая хворь враз уходит!
– Петрович, заканчивай ты со своим бредом! – сказал Рябой Андрюха. – Ты ж к нему от пьянки зашептываться ходил – хер ли тебе не помогло-то?
Другие пацаны загоготали, а Саша лишь растянул губы в улыбке. Вяло дожевал гречку из «тормозка», заботливо собранного Катей, и пошел в переодевалку.
Скинул робу, скинул футболку, взял зеркальце: сука, так и есть. Еще один зреет. Мелькнула было мысль поехать к этому докторишке да ткнуть его носом в жировик.
– «Не созреет», «немыслимо», – пробормотал Саша. – Дурак, блин.
Отлучиться с работы – значит потерять оплату за день и выслушивать наставления бригадира. Плюс по пробкам можно не успеть, только зря кататься.
Жировик-то небольшой, но ночью его сто процентов не было. А щас вот он, пульсирует, падла.
Что, если это и впрямь какое-то проклятие?
Ком пищи зашевелился в похолодевшем желудке. Саша в такие бредни никогда не верил, смеялся над чушью вроде таро, нумерологии, суеверий там всяких. Это Катя вечно такую дичь смотрит, а ему-то что?
Но провод? И зреющие, как те абрикосы, жировики?
Сегодня Катя сказала, что ее попросили посидеть с племяшом, так что вечерок у Саши намечался свободный.
По дороге домой он взял шаурму, наггетсы и картошечку – типичный свой холостяцкий ужин до появления Кати.
Еще палетку «Старого мельника» взял. Надо расслабиться.
Включил фильм какой-то. Вроде комедия, а не смешно совсем.
Сесть удобно не выходило: постоянно что-то давило и мешалось в спине. Саше как-то стало неуютно не то, что в квартире, но и в собственном теле. Он чувствовал ненужность и потерянность. Такое с ним было несколько лет назад, когда умерла мама.
Пиво заполировало шаурму в желудке до приятной тяжести. Печаль отступила.
Во сне ему выламывала спину юркая мелкая массажистка: завела руки за голову, коленом уперлась в хребет и тянула. Позвоночник хрустел, Саша орал и хохотал одновременно, а потом резко выдернулся в реальность.
Колено массажистки из сна будто так и упиралось в позвоночник. Саша перекатился на живот, знакомый уже электрический разряд боли разбежался по всему телу. Во рту точно кошки нагадили, башка гудела, как надтреснутый колокол.
Он завел руку за шею, нащупал жировик.
«С-сука…»
Стащил майку, потопал в ванную.
Шишка была огромной. С голову кота, по меньшей мере. Он открыл воду, умылся, затем потрогал жировик: больно, сука!
Саша поглядел на полочку – хлоргексидин Катя забрала, что ли? Перекись только осталась, и то мало. Он погнал на кухню, рывком открыл дверцу холодильника. Так, водка есть… Надавить, вскрыть, выпустить гной. Или в травмпункт лучше?
Он подумал, как удивится тамошний медбрат, если увидит предмет внутри… Да не плевать ли?
Ладно, можно самому попробовать. Если не получится, тогда в «травму».
Кивнув самому себе, Саша глотнул водки из бутылки и сморщился. В последнее время он довольствовался лишь «пенным». Вообще планировал и пиво отложить, но иногда тело требовало. А водку держал на всякий случай, початая бутылка стояла на полке с Нового года. Еще одна хранилась в шкафчике.
Было что-то в этом приятное, но одновременно и отвратительное: выдавливать гной из жировика – и захмелевший Саша, не чувствуя боли, разрезал кожу в центре жировика маникюрными ножницами. Тот опал и раскрылся, как бутон, выдавая очередную штуку.
Саша повертел предмет пальцами-сардельками, перемазанными бордовым. Оторвал кусок бумаги, вытер находку.
Зажигалка «Зиппо».
Открыл крышку, надавил на колесико. Огонек затрепетал.
Сашу трясло. Он отмотал еще бумаги, полил рану водкой, вытер спину. Промокшие носки холодили ступни.
Он вдруг заметил бугорок на левом бицепсе. Еще один возник на правом бедре. Пока что мелкие. Те самые, с ноготок, которые созревают, мать их, годами.
Раньше, когда еще жил в мамином доме, в ящике стола вечно копились какие-то ненужные вещицы. Проводов куча, батарейки и прочая дребедень. Если так и дальше пойдет, то ему придется выделять под находки местечко…
«Ну ладно», – прищурился Саша.
Возникла у него одна идейка, однако спустя десять минут бесплодных усилий, он раздраженно зарычал от досады. Задушить жировики в зародыше, как он планировал, не получилось. Белая хрень вообще не собиралась вылезать из-под кожи. Только бордовые шрамы-полумесяцы остались.
Только ждать, пока созреет.
Саша побрел на кухню, подрагивая. Открыл холодильник, вытащил водку. Допил остатки в два присеста, и обжигающая горечь сперва отрезвила, а потом расслабила и принесла отстраненность.
Вернулся в ванную, взял «Зиппо» – кровь на ней уже подсохла. Реальная вещь. Всамделишная. Из жировика.
И если провод он так и не проверил на работоспособность, то сейчас откинул крышечку «Зиппо» и высек огонь. Язычок пламени насмешливо вытанцовывал и перед реальным Сашей, и перед тем, что был в зеркале.
Он пошел в комнату и лег на диван. Так и лежал, глядя в потолок. Сколько ни думал, путного объяснения происходящему не находилось.
«Дьявольщина лютая…»
Где-то там завибрировал телефон: звонил кто-то, возможно, Катя. Вставать не было сил. Саша закрыл глаза.
* * *
Горло покусывало, во рту был кислый привкус, голова раскалывалась, но все это не перекрывал зуд в бедре и бицепсе. Саша глянул на руку, увидел вспухший бугор и почти не удивился.
На ноге такая же тема.
Что ж, пора с этим разобраться. Благо метод он знает. Он встал с дивана, споткнулся о кресло, но на боль в мизинце не обратил внимания.
Нашел другую бутылку водки. Немного внутрь, снаружи много понадобится.
Нож на кухне.
«Алкаш словил белку, порезал себя ножом и истек кровью».
Саша отчетливо увидел эти слова перед глазами – именно такими заголовками будут пестрить группы по типу «Плохие новости 18+».
Вид раны, из которой он извлек зажигалку, ему не нравился. Зашивать надо, если по-хорошему, да и кожа синюшная вокруг разреза.
Он поставил бутылку на стол. Потом пошел в прихожую и накинул куртку.
* * *
– Если это пранк, то ни хрена не смешно.
– Пранк?.. – растерянно переспросил Саша.
Перед ним на столе лежала золотая цепочка. Часы «Casio» с резиновым ремешком.
За столом восседал медбрат в грязноватом сером халате – вчерашний студент. Кучерявый, с щелью между передними зубами, он походил на актера из сериала «Слово пацана», который Саша посмотрел с большущим, надо сказать, удовольствием.
– Ну, прикол…
– Прикол?
– Больше не занимайся таким, если не хочешь от гангрены помереть.
