Восстанавливая реальность - Вереш Аттила

Я бы окончательно потерял надежду опубликовать рассказ, если бы не обнаружил в почтовом ящике конверт. Удивительно, что почтальон его туда положил, потому что наш почтальон никогда ничего не доставляет по адресу, он просто вытряхивает все из сумки на ящики: вероятно, он просто не умеет читать; потом жильцы сами разбирают, кому что пришло. Но это письмо он предусмотрительно закинул в ящик, на котором едва виднелось мое имя; как будто даже краски чувствовали свою беспомощность перед этой почтовой волокитой. Судя по маркам, посылка пришла из-за границы, как позже выяснилось, из Швеции. На конверте не было указано ни имени, ни адреса отправителя, только мои данные. Я подозревал, что это очередное стояние Крестного пути, прежде чем мой рассказ выйдет за границей. Я тешил себя надеждой, что письмо окажется договором, правда, когда я сел за кухонный стол и вскрыл конверт, оказалось, что это не договор, а двести евро наличными – грязные, мятые купюры по десять-двадцать евро. И один человеческий зуб.

Сначала я принялся за деньги. Трижды их пересчитал, хотел убедиться, что там двести евро, затем сложил их в пакетик. Они неприятно липли к пальцам. Позже я бережно промыл купюры под струей воды, чтобы очистить и придать им товарный вид. И только после этого вытряхнул из конверта зуб, который местами был покрыт давно запекшейся кровью. Понятия не имею, разрешена ли отправка зубов почтой. Однако всегда найдется кто-то, кому хотелось бы избавиться от зуба, стоматологи день за днем соревнуются друг с другом, а что они потом делают с вырванными зубами? По сути, если зубы не хотят сидеть в десне крепко и надежно, то это просто ненужный хлам.

Непонятно только, почему вместе с деньгами я получил какой-то хлам. Мне было совершенно ясно, что конверт прислала редакция антологии и что в нем содержался мой гонорар, хотя издательства редко платят, не заключив договор. Часто и с договором-то не платят. Я отправил редактору сообщение, приложив фотографию зуба. Писать старался в шутливом тоне. «У вас там случайно никто зуб не потерял?» – спросил я в письме. Ответ пришел с Mailer-Deamon: адрес получателя не найден.

Не могу сказать, что меня это обеспокоило, скорее разозлило. Издательство за это время успело закрыться и поудалять свои аккаунты? Или просто редактор поменял адрес почты, а старый удалил, никому об этом не сообщив? Меня все больше начала тяготить публикация, точнее вся эта волокита, связанная с обещанием опубликовать рассказ, хотя по сути от меня ничего не требовалось. И все же, что это за деньги в конверте? Как мне с этого уплачивать налог? Как рассчитаться без договора? Или вообще лучше сдать властям как найденные? Я знал, что их надо срочно потратить, потому что тогда никаких других доказательств существования письма, кроме этого зуба, не останется. А зуб я предусмотрительно спрятал в спичечный коробок, сам не знаю зачем. Наверное, боялся, что скоро его попросят прислать обратно, а если я не смогу его вернуть, то заберут мой.

Ночью я спал плохо, так как знал, что спичечный коробок и деньги по-прежнему находятся в квартире. Казалось, эти предметы обладали некой силой тяжести, которая путала мои мысли, и я несколько часов проворочался в кровати. Уснул только тогда, когда сдался и перестал бороться с бессонницей.

Мне снилось, что я на дне рождения друга, в его квартире. День рождения реально был, только во сне все казалось иным. Праздник, кстати, прошел неплохо, обычная встреча тех, кому за тридцать, на таких мероприятиях люди как правило больше едят, чем пьют. А если есть интернет или телевизор, то вечеринка перетекает в дискотеку под песни из Ютуба. Дискотеки бывают двух типов, но эти типы тесно переплетаются друг с другом: трэш и ностальгия по 90-м.

Помню, мы тогда включили песню 1997 года венгерской джи-фанк группы G-Play под названием «Пускай идет дождь», потому что именно в тот момент во мне зародилась основная идея рассказа, который я позже назвал «Из праха». Во сне, правда, по телевизору играла другая – это была песня «Из праха» группы Partytime. Именно с нее начинается действие моего рассказа. Песню я придумал сам, специально для рассказа. Мне не хотелось упоминать группу G-Play, потому что тогда бы мне пришлось писать об их певице, но, естественно, я не хотел прибегать к реальным персонажам в выдуманных историях; зачем втягивать реальных людей в вымышленный сюжет? Поэтому песня из рассказа очень похожа на «Пускай идет дождь», особенно с той точки зрения, что «Из праха» тоже хит 90-х, возникший под влиянием рэпа, и как и «Пускай идет дождь», это хроника реального убийства, а припев исполняет известная певица.

В рассказе идет речь о певице, так как мне показалось интересным, что в оригинальной песне куплеты описывают обстоятельства убийства со стороны, в то время как припев – это слова самой жертвы, причем она не просто говорит, а описывает свои чувства post mortem, то есть после своей смерти.

Таким образом, певица как в оригинальной, так и в придуманной мной песне играет роль покойника. Не уже умершего, но продолжающего жить в контексте песни, а умершего в процессе ее исполнения. То есть певица будто врата. Выступает в качестве посредника.

Поскольку я не музыкант, и меня вообще никогда не интересовала музыка, на самом деле, когда я думал о рассказе «Из праха», у меня в голове всегда играла «Пускай идет дождь». Однако сейчас, во сне, я услышал песню, о которой писал в рассказе, и во сне она звучала совершенно естественно, как будто реально существовала. Я четко слышал и прекрасно понимал каждое слово рэп-куплетов, а мощный, но меланхоличный припев заставил меня расчувствоваться прямо во сне. Для рассказа я придумал несколько строк припева, но совершенно не продумал мелодию, просодию и гармонику. Во сне песня ожила, и каким-то образом я понимал, что на этом дне рождения она существует из-за меня.

В клипе, как и в оригинале, лысые мужчины в солнцезащитных очках читают рэп в разных позах: на корточках, на коленях, опираясь на предметы вокруг, стоят на лестничных клетках типичных многоэтажек, сидят в уже закрывшихся клубах или на заднем сиденье полицейских автомобилей. Певицу камера показывала только в припеве: ее длинные светлые волосы были разбросаны в разные стороны; в этих кадрах она смотрела прямо перед собой, как мертвая, разевала рот и повторяла свои строчки. В первом припеве она лежала на полу, предположительно на месте убийства, потому что иногда крупным планом показывали подозрительные детали: трещину в стене, молоток на журнальном столике, опрокинутый стул со сломанной ножкой. В конце припева лицо певицы закрывают белой тканью.

В первом кадре следующего припева ткань снимают; певица разевает рот и повторяет текст припева, лежа на патологоанатомическом столе.

Я проснулся перед третьим.

Здесь все могло бы и закончиться. Очередная неудачная попытка выбиться в люди, очередное обещание, которое ни к чему не приведет, останется только несколько неприятных воспоминаний, кошмары и горький привкус во рту, после того как я признаю, что относительного успеха снова не удалось достичь. Я даже смог бы объяснить, почему не удалось, и пошел бы дальше навстречу очередной надежде. Такова природа человека. Ну тогда в следующий раз получится, говорим мы себе, пока у нас еще есть возможности.

Однако спустя пару недель я все же получил свой авторский экземпляр.

Это было типичное университетское издание, обложка неприятного красного цвета, какая-то непонятная размытая фотография на откровенно унылом титульном листе. На задней стороне пусто, бумага на ощупь как пластик, и ни следа дурманящего запаха свежей типографской краски, в который так легко влюбиться.

И тем не менее…

Я нашел свое имя в содержании, хотя оригинальное название рассказа в нем указано не было, или было, но я не сумел его прочитать. Кроме собственной фамилии я в общем-то ничего не смог понять в этом тексте, так как язык, на котором был издан сборник, не использовал ни латиницу, ни кириллицу, ни греческий алфавит, ни арабскую вязь. Не знай я, что передо мной текст, я бы скорее принял сборник за творческий эксперимент или практикум по каллиграфии, а не за антологию, но, кстати, не сказал бы, что текст, точнее эти якобы буквы выглядели эстетично. Знаю, некрасиво говорить так про другие культуры и языки, но эти значки, беспорядочно разбросанные по страницам, скорее походили на уличный мусор, при виде этих страниц у меня по спине пробежался мороз.